— Так, а вы тут каким боком?

— А к нам тоже проверяющий едет. Вроде, зам наркома товарищ Запорожец. Слышал про него?

— Приходилось пересекаться. Александр Иванович мужик сурьёзный, так что правильно, готовьтесь. Я тебе кофе оставлю, угостишь его при случае. Привет от меня передашь.

Вот на такой позитивной ноте закончился разговор с майором Самойловым, а в коридоре командира 32-го мотострелкового полка Михаила Петровича Павлычева уже ждал сержант Витаутас Урбонас.

На следующий день, отмытый до скрипа и в чистой отутюженной форме, Иван разглядывал стоящий перед ним серебристый красавец-самолёт с бордовым бортовым номером «77». Разумеется, старший сержант не мог не спросить своего командира о цели предстоящего полёта.

— Куда я теперь, Командир? — перекрывая шум винтов прокричал Жук.

— На север, Иван. Твой жребий — валькирии!

16 июня 1941 года. Аэродром Тарново. 12 км до границы.

Худощавая симпатичная девушка лет двадцати с небольшим, медноволосая и голубоглазая, сидела на раскладном стульчике и наблюдала за перепалкой молодых солдатиков. Кажется, эти юноши, с высоты её прожитых лет почти дети, одетые в нелепо сидящую военную форму, были из роты охраны. То, что они затеяли выяснять, кто из них самый-самый, у неё на виду, девушку нисколько не удивляло, не в первый раз. А вот как по-детски они это делали, пихая друг друга и без остановки, не забывая поглядывать на неё, перебрасываясь оскорблениями уровня «сам дурак», удручало. Ведь в какой-то мере это и её охрана. Но это только подтверждало правильность сделанного.

Её обожаемый (в профессиональном плане, разумеется) научный руководитель Виктор Иванович Ивлев был, без сомнения, одним из крупнейших советских учёных в области изучения радиоволн. И, как всем великим, ему было присуще некоторое внезапное упрямство.

Вот и вчера на просьбу сообщить кому следует, что они застряли на самой границе, Виктор Иванович ответил: «Военным виднее, где нам стоять». Ага, виднее им. Кому-то, конечно, виднее, а кто-то выше Ленкиной груди ничего не видит.

Девушка вздохнула, как человек, давно смирившийся с несправедливостью мира. Чёртово Тарново, и как она тут оказалась!

Наверное, нужно вспоминать всё по порядку.

Девушку, застрявшую на приграничном аэродроме, звали Тамара Лапина. Родилась она в Петрограде в семье военного инженера и учительницы суровой зимой 1918 года. Детство провела в относительно тихом и спокойном Саранске, так как её отец Константин Александрович был направлен на работу в мобилизационный отдел 1-й армии Восточного фронта, да так там и остался на долгие четырнадцать лет.

В 32-м Константин Александрович получил направление в Ленинград, куда за ним перебралось и остальное семейство. К некоторому удивлению родителей, поступает Тома в Ленинградский электрофизический институт (ЛЭФИ). В 35-м году на базе ЛЭФИ организован закрытый НИИ-9, который получает от правительства задание подготовить план научных исследований оборонного значения. В этом плане большое внимание уделяется изучению свойств радиолокации по обнаружению самолётов.

В это же время на способную студентку обращает внимание заведующий лабораторией приёмных аппаратов доктор физико-математических наук Виктор Иванович Ивлев и предлагает заняться проблемой повышения качества приёма радиосигнала. Девушка, переживающая в этот момент разрыв с женихом, без раздумий соглашается.

В декабре 38-го почти под Новый год арестовывают Константина Константиновича Лапина, к тому моменту военинженера 1-го ранга. Тома каждый день ждёт увольнения из института и наблюдает, как меняется отношение окружающих. Сразу же пропадает настойчивый до навязчивости ухажёр, исчезают приятели, и даже самые смелые друзья сводят отношения к минимуму.

Тома так и не узнала, почему её не выперли из института, нужно ли благодарить за это Ивлева или просто не успели. Отца выпустили в один день с арестом Ежова — 10 апреля 1939 года. Константин Александрович вернулся помятым, но не сломленным. Конечно, совсем без последствий более чем трёхмесячное пребывание под следствием не обошлось, Константин Александрович решил уйти из армии и найти себе более спокойное занятие.

До осени 1940 года всё шло, можно сказать, своим чередом. Приятели заверяли, что они, разумеется, никогда не верили, руководство института перестало кидать косые кровожадные взгляды. Виктор Иванович хвалил, говоря о высоком потенциале молодого учёного. Ухажёр, вот правда, не вернулся, но и сама Тома, и, как ей показалось, мама от этого только вздохнули с облегчением.

После ноябрьских праздников, девятого числа, кажется, в тот день ещё разбился пассажирский самолёт над Германией[66], Виктор Иванович позвал её на одно, как он выразился, любопытное мероприятие, предупредив, что выглядеть нужно красиво, строго и по-деловому.

Тома, конечно, понимала, что зовут не в ресторан, но сказать, что она была удивлена, — ничего не сказать. «Любопытное мероприятие» было организовано в недавно построенном здании Верховного Совета на территории Кремля. В комнате для переговоров за большим круглым столом состоялся, наверное, самый необычный учёный совет, о котором ей доводилось слышать, названный хозяином кабинета «мозговым штурмом».

Всё-таки быть симпатичной девушкой в научном сообществе имеет свои преимущества. Когда она вошла в комнату, там уже собралось пятеро молодых мужчин, что-то обсуждающих между собой. И наблюдать за их первой реакцией всё-таки бесценно. Осознавать, что не зря ты чуть ли не до истерики довела парикмахершу, добиваясь идеала. Несимметричное каре с боковым пробором, оканчивающееся локонами вовнутрь, и всё это яркого медного цвета. Был ли у мужчин шанс? Риторический вопрос.

А что оставалось делать? Строгий, он же деловой, костюм у Томы был один. Чёрная длинная юбка до щиколоток, белая приталенная блуза и чёрный классического кроя жакет. Так что пришлось вовсю использовать своё секретное оружие — насыщенно рыжие волосы.

И не надо было всю дорогу на неё смотреть и вздыхать. Сами сказали выглядеть красиво, а то, что идём в Кремль, не сказали любимой ученице. Так что её причёска — это не её проблема.

Приятные воспоминания, но всё это лирика. Намного важнее те люди, которые тогда собрались. Конечно, сразу она их не запомнила. Лев, Владимир, Виктор. Но в процессе разговора разобралась, кто есть кто. Да и они очень быстро перестали обращать внимание на причёску и цвет волос. Вначале только Тома заметила, как они попереглядывались с Виктором Ивановичем, кстати, самым взрослым из компании, спрашивая глазами, зачем тут это рыжее чудо.

Черту под этими гляделками подвёл молодой человек в хорошем тёмно-синем в тонкую полоску костюме, без сомнения, военный, уж Тома командирскую выправку с закрытыми глазами узнает, предложив всем присутствующим присаживаться. Значок депутата Верховного Совета и трость добавляли мужчине шарма, а сеть мелких морщинок вокруг глаз придавала ему серьёзности. Девушка невольно сравнила его со своими бывшими, подумав, что такой не будет говорить гадости за глаза и не бросит. Но почему-то и желание пококетничать не возникало, что-то во взгляде мужчины было такое, как если бы Тома захотела пофлиртовать с друзьями папы.

Когда все расселись за светло-коричневым круглым столом, на котором кто-то уже предусмотрительно положил перед каждым участником встречи блокнот, логарифмическую линейку и письменные принадлежности, военный постучал карандашом по графину с водой привлекая внимание.

— Товарищи, тихо! Подозреваю, не все мы друг с другом знакомы, поэтому предлагаю Виктору Ивановичу представить нам свою молодую коллегу и в свою очередь представиться по очереди самим, вкратце касаясь, так сказать, своей научной специализации. Ещё предлагаю не вставать и сразу перейти всем на «ты».