— Командир, а чего это у нас крыло ещё не сгорело? — штурман сцепил пальцы замком, чтобы унять дрожь в пальцах.

— Так высота. Кислорода не хватило чтоб как следует шандарахнуть. Считай, Василий, второй раз родились.

— И что теперь?

— А ничего. Сейчас я правый отключу. То топливо, что в системе прогорит и мы спокойненько спланируем. А перед самой посадкой снова мотор запущу. Куда-нибудь да сядем.

— А если угробимся?

— Не. Я Ольге обещал, как орден получу в театр её сводить.

— Если обещал-то, тогда, конечно, да. Подумаешь с 12 километров с горящим мотором. Плюнуть и растереть. Приземлимся нахреначусь в слюни.

— А знаешь, что, Василий, а давай споём. Как там? Нам разум дал стальные руки-крылья!

И уже в два голоса:

— А вместо сердца — пламенный мотор!

03 часа 00 минут. 22 июня 1941 года. Бывшая усадьба графа Тышкевича. Окрестности города Свислочь.

Конечно, Иван хотел бы чтобы дивизион расположился где-нибудь посреди лесной чащи и желательно в подземном бункере. Увы о таком приходилось только мечтать. Соображения безопасности это, конечно, важно, но прежде всего ФРС должна как-то функционировать. То есть личному составу, да и технике тоже, нужна вода, еда и какая-никакая крыша над головой. Так что командиры подумали-прикинули, да и решили, что места лучшего чем бывшая графская усадьба не найти. Огромный двухэтажный каменный домина, прилегающий к нему одичавший парк и речка, протекающая по краю этого парка. От горсовета не далеко и в то же время на особицу, охранять проще.

Когда они сюда приехали? Кажется семнадцатого. Пять дней и пять ночей. А кажется всю жизнь в этом Свислоче провёл. Выбрал три запасных позиции, куда в случае чего тикать можно, парней натаскал как мог, с Лапиной вот… Да с Тамарой всё было сложно. Очень сложно. Никак её не получалось из головы выкинуть. И мысли всякие. Неправильные мысли. Выходит, Мэй его ждёт, а он тут её предаёт. А приказ Командира! Выходит, он и Тому предаёт. Она ему доверяет, а он как самый настоящий предатель. А что делать? Приказ не выполнить? Оставить её в лапах у фашистов и Командира предать?

Ох какие демоны грызут Ивана изнутри, какие страсти бушуют. Что-то и наружу прорывается, люди это чувствуют, сторонятся его. Комиссар вот не боится, думает Иван такой злой от службы. И Тома два раза пыталась поговорить, да он её очень жёстко осадил. А по службе комиссар ошибается, учитывая катастрофическую нехватку времени, всё даже подозрительно нормально. Люди друг к другу притираются, начинают понимать, что от них хотят и чего от других ждать. Даже негры, как влитые в коллектив влились. Разговаривают с нашими спецами жестами и матом и прекрасно друг друга понимают. Вот как так, по-русски не бельмеса не понимает, а уже матерится?

А, судя по всему, скоро жахнет. Нездоровая суета, плавно нарастающая с лета, похоже достигла своего апогея. Неожиданно радиоузел дивизиона стал локальным центром связи. Конечно, с точки зрения безопасности радистам бы совсем не выходить в эфир, но им нужно учиться взаимодействию с авиаполками. На резонный вопрос Ивана — немцы же засекут. Последовал резонный ответ, а война начнётся тоже в эфир не выходить? Потом мы ж не будем на одном месте сидеть. День-два и поменяем дислокацию. И ФРС пару раз включали по особым указаниям лично генерала Смушкевича. Только генерал там в Москве, а как засекут станцию, долбить по нам будут тут в Свислоче.

Так что, радисты трещали без умолку, командиры авиационные приезжали с капитаном Фоминым секретничать, городское начальство своим вниманием не обделяло. И, главное, с каждым днём сгущалась, разлитая в воздухе, тревожная нервозность, которую Иван просто кожей чувствовал. Выручали дыхательная гимнастика и короткий пятнадцати минутный сон, спасибо мастеру Лю.

И вот сегодня вечером события понеслись вскачь. Вернее, вчера вечером, часы-то показывают, что уже как два часа новые сутки. Воскресенье. Выходной. Точкой отсчёта можно считать приезд первого заместителя начальника ГУ ВВС КА генерал-лейтенанта авиации Павла Фёдоровича Жигарева. Приехал уже вечером в 20:17 пожурил что расположились у чёрта на куличках, трудно мол до вас добраться. То есть генерал-лейтенант немного не эти выражения использовал, но если отбросить эмоциональную составляющую, то смысл был именно такой.

Приказал немедленно включить станцию. Аха — немедленно. А то, что она обесточена, прижата вплотную к каменной стене графской усадьбы и замаскирована это его не колышет. Опять чуть-чуть по-другому сказал. Что делать, подключили растянули антенны, хорошо сказал можно с места не двигать. Ну тут даже Иван понял, опять проверку устраивает и где-то надо самолёт найти. Судя по всему наш, раз стена не будет мешать.

Так и вышло. Включили и сразу две отметки строго на север идут. Ну как Тома сообщила, так Павел Фёдорович и приказал выключать станцию. И незамедлительно подобрел. Оказалось, остаётся он с нами на ночь и если появятся отметки на радаре, то должен он Москве подтвердить показания приборов. Да не он один, должны приехать представитель округа и сам товарищ Мехлис.

Конечно, старшине знать не полагается, но увы люди не умеют долго молчать, а Жук прекрасно умеет слушать. Так что подготовка к операции «Т» мимо него не прошла. И по всему выходило, раз приедет сам Лев Захарович Мехлис то докладывать он будет лично Иосиф Виссарионовичу. А тот выходит должен дать отмашку на начало операции. Толково. Потому, как это будет ни что иное, как начало войны.

Вот и кто после этого Командир, как не провидец? Вот как его подвести можно? А Тому, Лену, Виктора Ивановича в конце концов, можно? Нет пусть Аркадий как хочет, но при первых признаках того, что Командир прав и, относительно серьёзных успехов немцев в плане охвата Белостокского выступа, Иван этот табор за Барановичи отгонит.

К тому же дальше было больше. Павел Фёдорович собрал командование дивизиона и меня, кстати, тоже пригласили и объявил благодарность. Самолёт-разведчик, который мы вчера вели от Варшавы (ох отольются нам ещё эти включения) под Москвой успешно приняли. Ну что ж приняли так приняли. У нас же с Германией мир, мы же заблудившиеся самолёты не сбиваем. Просто приняли, аха, летящий на десяти километрах. Ну и ладушки.

Потом долго ничего не происходило. Вернее, происходило много чего, но это была обычная деловая суета. Иван, кстати, львиную долю времени потратил на свиту Павла Фёдоровича. Так и норовили прыснуть, как тараканы в разные стороны. Правильно, столько раздражающих факторов. И девушки красивые, и негры диковинные, и аппаратура секретная. А они ж ты чё — столичные франты. Тут кстати действовали рука об руку с нашим доблестным «дивизионным политруком» Карлом Никифоровичем. Так-то он меня игнорировать изволит.

А в 23:17, как обухом по голове, из округа передали директиву наркомата обороны. Суть простая 22–23 июня возможно нападение немцев, быть готовыми, на провокации могущие вызвать крупные осложнения не поддаваться. Жук так прикинул для себя, пограничникам разрешалось отстреливаться, но рекомендовалось границу Германии не переходить и отступающего врага не преследовать.

Тут все как-то подобрались, посуровели. Ждёшь, ждёшь, а когда вот так официально. Мандраж. Ясно, что Москва-то больше нашего знает. Ну подготовку к операции «Т» это не отменяет. Да и не предполагает она преследование врага на его территории. Над своей землёй разобьём супостата (это старшина Жуков так думает, — прим. автора).

И почти сразу за директивой приехал представитель округа, начальник разведотдела штаба ЗапОВО полковник Блохин. Тоже весь на нервах, сначала, было впечатление, не совсем понимал, зачем он здесь. Давайте, говорит, побыстрей закончим, да поеду я обратно. Сами видите какая обстановка. Но против генерал-лейтенанта полковник быстро кончился. Пошёл слушать лекцию Виктора Ивановича об основах радиолокации.