— А в центре, видите, рой по мере приближения к границе как бы распадается на два рукава. Северный условно летит на аэродромы 9-й и 11-й, а южный рукав нацелен скорее на Брест и 10-ю авиадивизии. Это в целом всё. Высоту я не стала смотреть не хочу время терять.

Лев Захарович Мехлис видел только мельтешение точек, которые медленно перемещались от западного края экрана к центру. Причём точки постоянно пропадали и появлялись только когда по ним проходил световой луч. Это неимоверно нервировало, но похоже девочка оператор прекрасно считывала данные с этой мешанины, как с открытой книги. Главное он уяснил.

Поблагодарив Тамару кивком, нарком повернулся к уже ожидавшему старшему лейтенанту Гб из ОПС НКВД:

— Соединяй.

— На линии, — «связист» протянул трубку практически мгновенно.

Пока товарищ Мехлис докладывал свои соображения, Павел Фёдорович Жигарев с интересом смотрел, как Тамара и Виктор Иванович Ивлев колдуют, по-другому не скажешь, над своим детищем. Экран радара теперь работал в более крупном масштабе, показывая обстановку только перед ЗОВО. Также операторы наложили на экран кальку с координатной сеткой и нанесёнными по обе стороны от границы аэродромами и крупными городами. Теперь даже он видел, что происходящее очень мало напоминает провокацию, а вот налёт на 9-ю и 10-ю авиадивизии очень даже вероятен.

— Виктор Иванович, с «Бялы» пошли! Я не могу ждать! — Тома ткнула пальцем в появившуюся россыпь точек у самой границы и надев наушники заговорила, стараясь не переходить в крик.

— Десятой. Предварительно. Квадрат 140 дробь 308. «Бяла». До двадцати… нет! Тридцати целей. Они набирают высоту и встают на курс. По азимуту точно на 74-й ШАП. Поднимайте прикрытие! У вас 5–8 минут!

Последние фразы были сказаны достаточно громко, чтобы на них обратил внимание Лев Захарович. Обратил и принял во внимание.

— Иосиф Виссарионович, да. Я ручаюсь! Это не провокация! Через пять минут они будут над границей… Ясно.

— Павел Фёдорович, вас, — Мехлис протянул трубку генерал-полковнику авиации Жигареву.

— Слушаю, Иосиф Виссарионович… Да, согласен с товарищем Мехлисом. Это массированный удар… Семён Васильевич, тебя!

— Полковник Блохин… Да, товарищ Сталин… Это война, товарищ Сталин… Есть!

— Поблагодарил и повесил трубку, — полковник с некоторой растерянностью повернулся к соратникам.

— Что думаешь делать, Павел Фёдорович?

— Подожду, — Жигарев не сказал чего, но все и так прекрасно поняли — развязки, — а потом на аэродром и в Минск. Если хотите, может со мной? А ты, Семён Василич, может тоже подбросить куда?

— Пожалуй, я с вами до Минска. А там уже видно будет, — принял предложение Мехлис.

— А я вынужден отказаться. Завтра кой-какие дела в Белостоке имеются.

— Пойдёмте на улицу, товарищи, не будем мешать людям работать, — Лев Захарович кивнул на диктующую вводные уже для кого-то из 9-й САД лейтенанта Лапину.

Генерал-лейтенант авиации Жигарев смолил папиросу и думал, что по большому счёту уже не важно, передаст Москва кодовый сигнал о начале операции «Терминатор» до того, как на советские аэродромы обрушаться немецкие бомбы или после. Планировалось, что использование ФРС даст полчаса времени. В реале всё оказалось несколько иначе. Сейчас он понимал, что по-другому и не могло быть. От Варшавы до Чижева примерно 90 км. От Бялу-Подляску до Бреста чуть больше 30.

С другой стороны, для авиации и пять минут ой как не мало. Приграничные части уже несколько дней находятся в готовности. Сейчас эта молоденькая девочка, хрупкая и, несмотря на подогнанную по фигурке военную форму, домашняя поднимает истребители трёх дивизий. Сотни краснозвездных стальных соколов. Сообщает им направление ожидаемого удара и примерную численность врага. Провокация это или война в любом случае сейчас немцам пустят кровь.

Хотели незаметно подкрасться и ударить по сонным. А вот шиш вам! Первый этап «Терминатора» подразумевает встречу вражеской авиации над территорией СССР срыв атаки по аэродромам и нанесение максимального урона самолётам люфтваффе. Второй этап, это акт возмездия. В полосе наступления немецкой армии бомбардировщики округа нанесут удары по аэродромам, мостам, железнодорожным станциям и скоплениям живой силы и техники врага.

В нескольких десятках метров от генерал-лейтенанта Жигарева старшина Жуков смотрел на розовеющее на востоке небо. В голову пришла озорная мысль, что это боги весь день косили траву, устали и теперь пекут картошку, а Ванька Жук видит зарево от их костра.

Внезапно заговорил репродуктор, установленный на одной из машин, Иван вздрогнул.

— Затмение… Затмение… Затмение…

Иван посмотрел на часы — 04:03.

Ещё молчали пушки, ещё не посыпались бомбы на советские аэродромы, но война, которую потом назовут Великой Отечественной уже началась.

Вероятно, первая половина 60-х годов. Возможно, подземный уровень под зданием Арсенала. Кремль. Москва.

Кабинет был большим и отделан деревянными панелями светлых тонов. Солидно, функционально, но без ненужной роскоши. Если бы не отсутствие окон, экраны на стенах и несколько телефонных аппаратов с гербами вместо номеронабирателей можно было бы подумать, что тут работает директор крупного завода или, скажем, 1-й секретарь горкома небольшого провинциального города. Были и другие отличия, но с умом вписанные в интерьер в глаза они не бросались.

Хозяин кабинета сидел, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. Можно было бы подумать, что человек отдыхает если б не ритмичное постукивание зажатым в руке карандашом по столешнице. Трудно было определить и возраст мужчины. Сетка мелких морщин вокруг глаз и заметная седина делали его явно старше своих лет, а подтянутая фигура, тонкая линия губ и волевой подбородок указывали на то, что человеку, всё же, скорее, ближе к сорока чем к шестидесяти.

Телефонный звонок раздался как всегда неожиданно. Стоящий чуть в стороне зелёный аппарат отличался противным дребезжанием и устаревшим дизайном. Наверное, хозяин кабинета давно попросил бы его заменить, но этот телефон просыпался крайне редко, прямой номер знали очень и очень немногие. Те пару десятков человек, которых он с известной долей условности мог назвать друзьями. Настоящих друзей его должность не предполагала. Впрочем, Война и тут сделала парочку исключений.

— Командир! Включи второй канал!

Дистанционный пульт от телевизора лежал рядом. Функций конечно было маловато. Кнопки «Вкл.» «Выкл.» и три канала, два общесоюзных и один местный, работающий на Москву и область. Даже регулятора громкости не было.

Вопросы и удивление следовало оставить на потом, если Барс решил позвонить значит считает дело особо важным. Самойлов поочерёдно нажал на две кнопки ещё пару секунд пришлось подождать пока разогревается сделанный по спецзаказу кинескоп с диагональю шестьдесят семь сантиметров.

Шла с каждым годом набирающая всё большую популярность передача «Ищу тебя!» и на экране показывали её бессменного соведущего народного артиста Михаила Жарова.

— … Петровна Буркова, по первому мужу Жукова, ищет любую информацию о своём сыне Иване Жукове. Последнее известное место службы 64-я стрелковая дивизия 44-го стрелкового корпуса. Возможно, в поисках Ивана Жукова поможет фотография, которую Иван прислал в единственном письме, написанном родным уже после начала войны. К сожалению, конверт с номером полевой почты был утерян, как и многие другие документы семьи Жуковых, во время эвакуации.

Камера проехалась по трём пёстро одетым разновозрастным женщинам, судя по лицам и цвету волос родственницам, стоящих рядом. Вероятно, это были мать Ивана Жукова с дочкой и внучкой. А следующим кадром во весь экран показали фотографию девушки.

Майор Самойлов непроизвольно улыбнулся с экрана на него смотрела его Лин Мэй. Совсем юная и прекрасная, как цветок лотоса. Сколько им с Юи тогда было? Кажется по шестнадцать. А ему самому? За воспоминаниями он пропустил окончание речи Михаила Жарова. Да в принципе это было уже и не важно. Главное он услышал. У Ивана Жукова нашлась семья и они его ищут.