— Я говорю! Долбануло по мозгам?

— Есть такое. Говоришь неделя?

— Да.

— Можешь что-то посоветовать?

— Только по своему профилю. Как командир стрелковой части я мало что стою.

— А твой профиль?

— В нашем случае противодействие диверсионным группам противника.

— Интересно.

— Как я уже сказал, командир стрелкового, а тем более мотострелкового полка из меня никудышный.

— Прям уж и никудышный?

— Такого опыта у меня нет совсем. Поэтому глупо лезть в чужую епархию со своими советами. Давай я лучше тебе, тащ майор, расскажу, как немцы войну начнут.

— Ну давай, товарищ майор.

— Буквально пару фраз про стратегию. Я хотел поговорить с Власовым, но он меня не принял. Ваш комдив, видишь, тоже куда-то уехал. Так что придётся тебе слушать.

— А и ничего страшного. Послушаю и Ефиму Григорьевичу, комдиву нашему, передам.

— Хорошо. Главное. Немцы относятся к нам очень серьёзно. Они прекрасно понимают мы не Польша и даже не Франция. А ресурсы Германии по многим позициям очень ограничены. Единственной стратегией, которая позволит им победить, это молниеносная война. То есть внезапный коварный удар всеми силами сразу без объявления войны.

Армия у них уже отмобилизованная и часть, достаточная для вторжения, уже стоит у наших границ.

Павлычев вздохнул. Обстановка была, мягко говоря, неспокойной. Даже до него простого командира полка доходят сведения о том какая махина разворачивается по ту сторону границы.

— В такой ситуации, и немцы это прекрасно понимают, спасёт цепочка глубоких операций по окружению. К моему глубокому сожалению, моторизованные соединения вермахта способны проводить операции на глубину в сотни километров. В первый же день войны они обрушат на нас главные силы с целью разорвать, а потом окружить наши войска по всей лини соприкосновения.

— А пупок у них не надорвётся?

— Это уже будет зависеть и от нас с тобой. Но я пока продолжу о планах, если ты не против.

— Извини.

Самойлов кивнул и продолжил.

— Что это значит конкретно для КОВО? Я тут пока по своему профилю работал, немного местность изучил. У тебя есть чистая карта округа?

— Найдём, — комполка отхлебнул ещё глоток кофе и покатал напиток на языке, удивляясь кому первому пришло в голову пить такую горечь. Достал из стоящего у сейфа шкафа карту и стараясь ничего не смахнуть со стола разложил её перед Самойловым.

— Пойдёт?

— Вполне. Сразу хочу сказать. Всё сказанное далее мои предположения. Планы немецкого командования я не знаю и знать не могу.

— Я это прекрасно понимаю.

— Хорошо. Предполагая направления главных ударов, мы исходим из следующих предпосылок. Первое, способность вермахта оперировать крупными моторизованными соединениями. Второе, желание окружить ту часть войск округа, которые находятся южнее условной линии Львов — Тернополь — Черновцы.

— Это же… — майор Павлычев не смог сразу подобрать слова характеризующее предположение гостя.

— Это первый удар. Потом немцы, разумеется, планируют развить наступление на Киев и за Киев. Но давайте не будем заглядывать так далеко. Я всё-таки очень надеюсь, что мы этого не допустим.

— Разумеется!

— И третье. Моторизованным войскам нужны дороги. Хорошие дороги. Исходя из всего вышесказанного, основной удар немцы нанесут севернее Львова, перейдя границу по фронту Владимир-Волынский — Сокаль в направление Луцк — Дубно. Где-то на рубеже Ровно — Острог враг повернёт часть сил на юг замыкая окружение. Вспомогательный удар будет нанесен с территории Румынии. Вероятно, из района Липканы на север и северо-восток.

Следя, как Самойлов стремительно водит карандашом по карте замыкая стрелочки в районе восточнее Тернополя Павлычев испытывал очень противоречивые чувства. С одной стороны, план вроде бы логичный. Если у тебя есть несколько боеготовых мех корпусов, или что-то аналогичное, то весьма здравый план. С другой стороны, всё нутро комполка протестовало против того, что он видел на карте. Отдать немцам города Львов, Дрогобыч, Станислав, Тернополь. Да кто ж им позволит? Врёшь! Никогда!

Павлычев со злостью посмотрел на «лётчика» собираясь высказать ему, что он думает про такие планы, и наткнулся на не менее злой взгляд.

— Не будем тратить время. Если война не начнётся в июне, меня, скорее всего, отдадут по трибунал, но сейчас это не важно, — Самойлов словно прочитал мысли комполка, — лучше запоминай майор. В первый день будет неразбериха. Но главный удар будет севернее Львова. Севернее! Сообщения о танках и десантах противника южнее Львова будут не соответствовать действительности. Вообще опасность десанта сильно преувеличена. Будет череда противоречивых приказов. Местами паника и провокации.

— И что же ты предлагаешь делать?

— Не торопится и не паниковать. Помнить, что бить надо на север или запад. На юг это потеря ресурса и времени.

— Приказы не обсуждаются, — комполка одним залпом допил кофе и закашлялся от попавшего в горло осадка.

— Верно. Не обсуждаются, но исполняются с умом. Раз комдив уехал, слушай ты.

— Да слушаю я, — бухнуло сердце, и Павлычев с удивлением заметил, как трудно сдерживать напор собеседника. «Напился кофе, вот энергия и требует выхода. А командовать он видать привык», — слушаю.

— Тактика. Война начнётся с артподготовки и авиаударов по нашим аэродромам. Опрокинув прикрытие границы, взломав УРы и нащупав бреши в нашей обороне немцы введут в сражение подвижные соединения. Нужно объяснять, чем это грозит?

— Да уж, пожалуй, понимаю. Только УРы взломать не так-то просто.

— Не просто. Но они слишком близко к границе. А у немцев есть богатый опыт борьбы с французскими укрепрайонами. Есть артиллерия калибром за 200-мм. И, конечно, очень многое будет зависеть успеем ли мы занять предполье.

Павлычев наклонился над картой и прочертил прямую линию от Владимир-Волынского УРа до Луцка, примерно семьдесят километров. Дальше через Ровно прямая дорога на Житомир и Киев. Или на юг через Дубно на Тернополь в тыл всей приграничной группировки Киевского округа.

Захотелось выматериться и нажраться в стельку.

— Так же одной из особенностей начала боевых действий станут диверсанты, переодетые в нашу форму и знающие русский язык. Гансы скромничать не будут. Полковник орденоносец с перевязанной кровавыми бинтами головой, как тут такому не поверить? Нарушение связи, приказ бросить занимаемые позиции, распространение паники, убийство бойцов и командиров, вот не полный перечень того, с чем вам придётся столкнуться днём 22-го числа.

— А ты? Сам сказал, это твой профиль.

— Мой, но на всю границу, сам понимаешь, нам не разорваться. И органы НКГБ не заменить. А они вместе с пограничниками, насколько я знаю, работают не покладая рук.

— Это точно. У нас ещё националисты эти, чтоб их черти забрали. УПА. Слышал наверняка?

— Доводилось.

— Последнее время вообще, как с цепи сорвались. Кстати, теперь ясно почему старший сержант Жуков такой спец в этом вопросе.

— Да? Неожиданно. Так-то его специально к этому не готовили. Расскажешь поподробнее чем он там отличился?

— Запросто, — комполка с сожалением посмотрел на кофейную гущу, оставшуюся в бокале, — может повторим?

— Можно.

Пока ординарец организовывал кофе Павлычев успел не без юмора вкратце пересказать основные моменты боевого пути Жука на ниве борьбы с бандитизмом.

— Правильно. Если не считать спец мероприятия, то бдительность и дисциплина основное оружие против диверсий. А вот там, где на устав забивают большой и толстый, где человеческий фактор…

— Большой и толстый⁈

— Ну, болт.

Самойлов чиркнул по плечу ладонью показав какого примерно размера и Павлычеву пришлось срочно ставить бокал с кофе на стол чтобы не расплескать.

— Большой и толстый значит, я запомню — пообещал с трудом удерживающий себя от смеха комполка, — извини, Виктор. Слушаю тебя.

— Хорошо. Постарайтесь донести до своих бойцов и командиров чтобы они, хотя бы первые несколько дней, когда будет самая неразбериха, очень осторожно относились к незнакомому начальству.