Павлычев покивал, соглашаясь с оценкой старшего сержанта.
— Так вот. О чём я? А, конспирация! Точно. Уверен Жук у вас себя проявил. Хищник, даже щенок, будет всегда вести себя как хищник. Так что прикинься я простым авиатехником боюсь ты бы меня сразу раскусил.
— Это точно. Я сразу заметил, как вы похожи.
— Вот. У меня тут дела в прифронтовой полосе кой-какие. Герой да с орденами слишком приметно, а так я обычный майор, каких полно. К тому же передвигаюсь я по большей части на самолёте. А что может быть обычнее чем лётчик и самолёт? Вот и выпросил я разрешение носить форму немного не по уставу.
— Тяжело без пальцев-то?
— Однозначно с пальцами проще чем без них. Но я привык. Да и через неделю полегче станет. Что успели то успели.
— Война и полегче?
— Да. Груз ожидания перестанет давить. А то задолбало уже, какой год смотрят, как на сумасшедшего.
— Понимаю. Не зря говорят «хуже нет ждать и догонять».
— Точно.
— Может тогда и не стоит жилы рвать? Наверняка и в столице есть чем заняться?
— А сам то? Я ведь в любой момент могу в самолёт прыгнуть и улететь. У меня аэроплан служебный всегда под парами стоит. А ты через неделю, максимум две, в самой мясорубке окажешься. Нет желания за Урал, например, перевестись? За неделю как раз успеешь.
— Допустим, переведусь, а полк на кого?
— Вот и я не могу. Парни у нас смышленые, но большинство пороху по-настоящему не нюхавшие. Да и никто из нас на настоящей войне ещё не был.
— А с финнами не настоящая, по-твоему?
Ответить Самойлов не успел отвлечённый раздавшимися в коридоре радостными возгласами. А через несколько секунд появилась и причина шума.
— Товарищ майор, старший сержант Жуков по вашему приказанию явился, — стараясь демонстративно не замечать «чужого» улыбающегося командира, Иван козырнул и строго соблюдая устав, в трёх шагах от комполка замер по стойке смирно.
А вот товарищ майор, вместо того чтобы сразу скомандовать «Вольно», отчего-то медлил. То ли решил напоследок «помариновать» подчинённого, то ли обдумывал какой-то непростой приказ. Хотя Ивана это интересовало постольку-поскольку, понятно, что Командир здесь по его Жука душу. А стоять в тёплом кабинете это не на морозе копать, если надо он так по стойке смирно и полдня простоит.
Павлычев «мариновать» никого не собирался, комполка всего лишь рассматривал уже не своего сержанта и пытался собраться с мыслями. Он не совсем понимал, как нужно правильно реагировать на немного сумбурный разговор с Самойловым.
Уж слишком хорошо его прогноз ложился на начавшееся в округе шевеление. Первым тому подтверждением было то, что сам Михаил Петрович в заслуженный выходной находился не дома с семьёй, а на службе. Комдив Пушкин, тоже сорвался в штаб корпуса за какими-то указаниями, которые нельзя доверить телефонной связи.
Если допустить, что Самойлов лучше информирован и боевые действия, да уж говоря прямо — война, начнутся в следующее воскресенье 22 июня 1941 года, то сразу всплывают два неприятных обстоятельства.
Во-первых, начинать развёртывание корпуса нужно немедленно, хорошо, что голова об этом должна болеть у генерала Власова[64]. А во-вторых, ни 32-я танковая дивизия, ни 32-й мотопехотный полк к маневренной войне не готовы. Не хватает автотранспорта.
Справедливости ради нужно признать 8-я танковая и 81-я моторизованная дивизии укомплектованы автотранспортом намного лучше. Но и им придётся мобилизовать из народного хозяйства трактора, лошадей, да и всё те же грузовики.
Вот та самая неделя и выходит. И спать мне, похоже, опять придётся урывками. Надо, наверное, у майора кофе попросить.
Взгляд Павлычева снова сосредоточился на застывшем по стойке смирно, улыбающемся старшем сержанте.
— Старший сержант Жуков, от лица командования и от себя лично выражаю вам благодарность за отличную службу!
— Служу Советскому Союзу!
Уже вставая, комполка скомандовал вольно и протянул Ивану руку.
— Закончилась твоя служба у нас, Иван. Признаться, неожиданно. Хотели мы тебе торжественно перед строем вручить памятный подарок, но вишь не успели.
Но совсем без подарка я тебя оставить не могу, — комполка подошёл к стоящему в углу кабинета сейфу, — держи, от меня на память. Хорошая фляга, британская. И заметь — Павлычев потряс фляжкой, показывая, что в неё что-то налито, — не пустая. Не коньяк и не бренди, а чистый медицинский спирт.
— Спасибо, Михаил Петрович. Фляжка она же практически, как лопата, только для воды. А лопата…
— Помню, помню. Лучшая подруга красноармейца. И захочу не забуду, как ты меня по началу доставал с этими своими лопатами.
Видя, что Иван хочет что-то сказать комполка сдаваясь поднял руки и кивнул Самойлову:
— Принимайте бойца, товарищ майор. Пусть он теперь тебе нервы щупает.
И в общем-то не очень удивился тому, что майор, проигнорировав устав, сержанта крепко обнял. Придерживая Ивана за плечи, Командир с нескрываемым удовольствием и чуть демонстративным удивлением рассматривал своего бойца.
— Повзрослел, заматерел… Совсем страх потерял! Два цельных майора тебя дожидаются, а ты расхлябанный как институтка. И что Михаил Петрович обо мне подумает?
— Виноват! — совершено рефлекторно вытянулся по стойке смирно Иван.
— Вольно. Ты в коридоре секунд пять зависал. Про письмо спросил?
— Да, — понявший, что Командир всё-таки пошутил, Иван расплылся в улыбке. Сержант Первой специальной разведывательно-диверсионной бригады Витаутас Урбонас с позывным Урбо успел знаками сообщить Жукову, чтобы готовился плясать, среди писем, которые ему передали парни есть весточка и от Мэй.
— То, что он на твоё место приехал, то же успел?
— Успел.
— Так чего ждёшь? Думаешь орден дадут? У тебя тридцать минут, — Самойлов и Жуков синхронно вскинули левую руку, засекая начало отсчёта, а Павлычев только хмыкнул, — попрощаешься с ротой, представишь Урбо. И оба пулей назад.
И уже в спину уходящему Ивану:
— И спроси, где наш кофе, пожалуйста. Заснули они там что ли.
Дождавшись, когда за вестовым закроется дверь Павлычев осторожно отхлебнул горячий ароматный напиток. На вкус кофе оказался, пожалуй, ещё более резким чем ожидал майор. Даже две ложки сахара-песка только чуть сгладили экзотическую горечь. Зато почти сразу застучало сердце и захотелось немедленно идти что-то делать.
«И чего я сижу? Гость через полчаса уедет и поминай как звали. Может его манера выражать мысли и несколько странная, но человек то он, однозначно, хорошо информированный. Да и сумбур в его голове скорее всего от бессонницы, — Михаил Петрович сделал ещё один глоток, — точно, попрошу отсыпать себе, мозги прям продирает».
Комполка поморщился, вспомнив об ещё одном срочном деле. Вчера вечером из штаба корпуса пришло указание о немедленном пересмотре магазинов к пистолетам-пулеметам Дегтярёва и отбраковке негодных[65]. Проверив ради интереса сегодня утром с десяток автоматов, Михаил Петрович, к своему крайнему удивлению, выявил две негодных пружины. Значит нужно заниматься этим в серьёз и срочно. Где он найдёт замену если примерно 20% пружин окажется негодными, он не представлял. Впрочем, это он обсудит позже с полковником Пушкиным. А сейчас нужно пользоваться тем, что к нему на огонёк залетел геройский «лётчик» Виктор Самойлов.
— Прекрасный напиток.
«А вот интересно, смогу я тонну настоящего заграничного кофе закупить для своего полка? Или комкор Власов сможет? — задал себе риторический вопрос Павлычев, и сам же себе ответил, — хренушки! Это же валюта! Смотри, как мозги прочищает, вот о чём надо сразу было подумать, а не на майорское звание внимание обращать. Похоже сидящему передо мной человеку звание сменить, что высморкаться. Не удивлюсь если где-то в Москве в сейфе наркомата обороны или внутренних дел лежит личное дело скажем полковника Иванова. А вот про ранения и "Героя» похоже не врёт. Вояка опытный.
