— Вопрос на рассмотрении. Но вертолёты в отличие от самолётов, у нас пока, можно сказать, штучный товар. А пилоты вообще на вес золота. Моё мнение, нужно пойти на небольшое усложнение конструкции.
— Что я могу сказать, Пётр Сергеевич, нужно считать, нужно пробовать.
— Раз нужно, считайте и пробуйте. Кровь из носа, вертолёт должен быть готов к лету следующего года.
Потом Иван Павлович, конечно же, пожаловался на нехватку времени, капитан ему, разумеется, что-то возразил, но каждый спешил по своим делам и высокие договаривающиеся стороны быстренько закруглили разговор.
Демпферы, придумают же такое. Об само слово язык сломать можно. Дьяконова передёрнуло от воспоминаний. Нет сами демпферы ему ничего плохого не сделали. Наоборот, один раз жизнь спасли и ещё один уберегли самое малое от переломов. Но если уж начал вспоминать, то нужно делать это по порядку.
«Кубики», как неофициально стали называть систему амортизации удара, всё-таки приняли. Долго спорили, выбирая размер ячеек, диаметр металлического прутка, марку стали. Но в итоге договорились и даже присобачили два ряда пружин посередине. Многие отнеслись к идее скептически, чего греха таить, и сам Дьяконов по началу опасался подниматься в воздух на раздутом чуть ли не вдвое аппарате. Тогда товарищ Братухин приказал поднять вертолёт повыше и шмякнуть его об землю. Повыше, из-за отсутствия подходящего крана не получилось, но с высоты трёх метров машина долбанулась и, к удивлению многих, падение пережила практически без критических поломок.
Первый раз авария случилась из-за поломки системы подачи топлива. Дьяконов уже отработал программу и заходил на посадку. Вот на ста метрах двигатель внезапно просто отключился. Потом выяснилось, что в шланг топливопровода каким-то чудесным образом попал болт. Не растерялся, да и страха особого не было, посадку при помощи авторотации отрабатывали. Правда высота паскудная и скорости маловато. Но как говорится, глаза боятся, а руки делают. Уменьшаю шаг винта до минимума и ожидаемо валюсь вниз. Страшновато, регулирую шаг, а сам впиваюсь глазами в землю, прозеваю момент, разобьюсь в лепёшку. Метрах на семи одной рукой рву ручку «шага» на себя, второй, одновременно отжимаю ручку управления от себя, стараясь компенсировать увеличивающийся угол тангажа. Вертолёт вздрагивает и почти замирает в нескольких метрах от земли. И достаточно мягко плюхается «животом» на полосу. Увы посадка с кабрированием не идёт на пользу хвостовой балке, которая после соприкосновения с поверхностью сминается, как картонная.
Сам, как ни странно, абсолютно цел, ни ушибов, ни единой царапины. И машина, не считая хвоста, можно сказать, не пострадала. А вот «кубики» и пружинки раскатало просто в блин. Ну так судьба у них такая. Зато все узнали, сто метров при минимальной горизонтальной скорости для авторотации маловато.
А вот второй случай, там без этой системы безопасности с каркасом и ремнями, пристёгивающими пилота к креслу точно, не выжил бы. Ни в жизнь! Только оторвался от земли. Начал высоту набирать. Десять метров, двадцать, тридцать. И вдруг машину начало закручивать влево. Опять, только потом он узнал, что полетел редуктор рулевого винта. А тогда секунда и уже падаю, да ещё горизонт крутится и прыгает как бешеный. Рефлекторно хватаю управление, пытаюсь что-то сделать. Да только какой толк? Пару мгновений и вертолёт боком врезается в деревья, лопается стекло. Потом кусок чего-то мелькнувшего на периферии зрения бьёт меня в голову, рассекая лётный шлем, и наступает темнота.
Как оказалось мне несколько раз дико повезло. Совпало, так сказать, несколько факторов. Первое это то, что вертолёт врезался в деревья, причём не сверху вниз, а под углом. Сучья мгновенно вспороли перкаль и застряли в ячейках «кубиках». Некоторые ветки сломались, а вот некоторые не поддались. Живое дерево поднатужилось и отшвырнуло мёртвый металл от себя. И во второй раз повезло, отскочил вертолёт не строго вниз, а под достаточно острым углом уже к земле. Демпферы, уже изодранные ударом о крону деревьев, конечно же мгновенно смялись, не выдержав удара, но задачу свою выполнили, успев сместить вектор приложения сил. Вертолёт завалился на бок и переворачиваясь, покатился по траве дальше, теряя скорость. Теперь демпферами служили узлы и агрегаты самого геликоптера. Когда куча металлолома остановилась, обрезиненный каркас с лопнувшей в нескольких местах сваркой был ободран и деформирован, но свою главную миссию — не дать обломкам машины раздавить пилота, он выполнил. Третье чудо, траектория движения двигателя ушла чуть в сторону. Прокатись двигатель по кабине никакой каркас не спас бы. А ремни не дали самому вертолётчику выпасть из кресла.
Осматривающий его чуть позже пожилой доктор, смотрел на Константина, как на выходца с того света и, если только не пытался его крестить. Что, впрочем, не помешало ему вполне профессионально диагностировать перелом двух рёбер и зашить рассечённую от лба и чуть ли не до затылка голову.
Смотреть на обломки вертолёта, и немного на самого выжившего лётчика приезжал сам товарищ Смушкевич. Пинал хромовым сапогом обшивку, пытался расшатать прутья каркаса, цокал языком трогая «кубики». Молчал и, наверное, много думал о чём-то своём, генеральском. Так не поговорив даже с конструкторами молча и уехал. Дела.
После убытия генерал-лейтенанта Смушкевича аварии каким-то странным образом практически прекратились. То ли инженеры наконец-то смогли правильно впихнуть все детали, то ли тот, кто сверху присматривал за вертолётчиками, решил, что с них хватит. Но факт остаётся фактом после того крушения, авиакатастроф больше не было. Были ЧП и даже аварии, но уже можно было с уверенностью сказать вертолёту быть. Два оставшихся лётчика-испытателя приложили максимум усилий, но так и не смогли вывести машину из строя.
В начале марта 41-го Братухин огорошил: «Делаем нормальную машину без „кубиков“, но с каркасом и ремнями. Такой проект утвердил лично, товарищ Сталин! Через две недели приедет смотреть машину!» За две недели, конечно, не управились. Управились за три и ещё неделю Иван Павлович каким-то чудом смог выбить на облёт машины.
С самого утра началась суета, мало того, что аэродром приехали представители НКВД, так ещё товарищ Братухин со своим замом товарищем Милем весь мозг мне склевали, объясняя всю важность предстоящей демонстрации. Так что приезд высоких гостей я встретил с нескрываемым облегчением. Кроме самого товарища Сталина были нарком внутренних дел товарищ Берия, генерал армии Жуков, начальник авиации товарищ Смушкевич и наш странный, уже повышенный в звании до майора, Петров. Были конечно ещё и полковники и даже генералы. Но видно было, что они при ком-то, как до Революции говорили, свитские. А вот майор сам по себе, да и судя по отношению к нему других командиров, шпал у Петрова было поболее двух, а может и не шпал вовсе.
Да и не нашего ума это дело. Что же товарищ Дьяконов совсем дурной не понимает? К тому времени практически все наши уже поняли, что американцы сделали или вот-вот сделают свой геликоптер. А наша разведка кой-чего сумела выведать. Не всё конечно, но внешний вид и компоновку основных узлов точно. Осознание того, что вертолёт точно полетит, но буржуи впереди, ой как подстёгивает весь коллектив от товарищей конструкторов до последнего чертёжника. Да и мы испытатели, разве по-другому думаем? Пусть наш аппарат будет похож на американский, но он должен стать и станет лучше. И в серию они его тоже, я так понимаю, ещё не запустили.
Так что к вертолёту ну и ко мне соответственно подошли, от нас — товарищи Братухин и Миль, а с товарищем Сталиным — Берия, Жуков, Смушкевич и Петров. Наверное, от Иосифа Виссарионовича не укрылось волнение пилота. Подошёл, поздоровался. Доброжелательно расспросил состою ли в партии, каков стаж лётной работы, что думаю о летательных аппаратах вертикального взлёта.
«Не волнуйтесь, товарищ пилот, — говорит, — мы не ждём от вас фигур высшего пилотажа, просто покажите потенциал машины. Мне уже доложили, что это не самолёт. Вот и покажите, что этот аппарат может такого чего не могут самолёты». Ну, а что он? Раз просят показать, показал, всё что мог и ещё немножко выжал из винтокрылого друга. Потом Иван Павлович рассказал, что больше всего Вождя восхитил полёт вперёд хвостом, да ещё с набором высоты.
