В общем отлетал, сажусь практически впритирку к товарищам, докладываю всё честь по чести. Пилот такой-то показательный полёт исполнил, разрешите получить замечания. Сам рад, конечно, еле улыбку сдерживаю, чувствую, что всё хорошо получилось и комиссия улыбается и Михаил Леонтьевич Миль мне тихонечко большой палец показывает.

И тут товарищ Сталин, хитро так прищуривается и спрашивает:

— А можете, товарищ Дьяконов, вот прям здесь метра на полтора над землёй зависнуть?

— Могу, — говорю, — товарищ Сталин. Дело не хитрое.

— Хорошо. Тогда, сможете скинуть нам оттуда лестницу? Товарищ Братухин говорил, что она входит в комплект оборудования.

— С этим сложнее, товарищ Сталин. По идее эвакуацией должен заниматься второй член экипажа, мне из кабины это будет сделать очень проблематично.

— А если сейчас заранее её выкинуть за борт? Она помешает вам взлететь и зависнуть?

— Нисколько.

— Тогда давайте так и сделаем.

Взлетел, завис. Жду, что-то пока не лезут, лишних 60 кг с одного бока я бы сразу почувствовал. Вдруг смотрю майор Петров выбежал вперёд, чтоб я его увидеть смог. Постучал себя по голове и приседает, руками показывает, ниже, мол. Тут меня самого, как молотом по голове припечатало, ёщкин кот, я же без демпферов. Значит висю не на полуторах, а на трёх с половиной метрах. Аха стал на майора смотреть и потихонечку вниз. Встал руки над головой скрестил, хватит значит. Думаю, ну сейчас Иван Павлович ко мне залезет, а может быть и Михаил Леонтьевич. Точно, залезли двое. Не оборачиваясь, кричу: «Поднимаюсь!»

— Поднимайтесь, товарищ Дьяконов.

Мать моя женщина! Товарищ Сталин на борту! Думаю, тут то Иван Павлович и пожалел, что не сделал сплошную перегородку между кабиной пилота и пассажирским отсеком. Сунул Иосиф Виссарионович голову ко мне и начал указания давать. Вверх! Вниз! Задом наперёд. И как-то так раззадорил он меня, что согласился я немного полихачить. Опустил нос аппарата пониже и метрах на пяти вдоль Химкинского водохранилища из Москвы и порысил. Иосиф Виссарионович хотел вообще в Кремль, так товарищ Братухин его еле отговорил, секретность мол. Не зря видать нам куратор все уши прожужжал насчёт этой секретности.

Представляю, как всполошились оставленные на аэродроме. Стоило нам только чуть-чуть отлететь ожила рация. «Водоём», то бишь штаб, спрашивал «Стрекозу», то есть меня, куда это мы намылились. Ну а я чё. Хорошо, когда тебе указания сам товарищ Сталин даёт. «Ищем место для рыбалки» — отвечаю. «Водоём» аж замолчал от услышанного, чувствую рация сейчас взорвется матюками. Ан нет, сдержался. «Стрекоза, ты там давай этого того, без всякого этого, чтобы мне. Помни кого везёшь». Понял «Водоём», — отвечаю с самой серьёзной интонацией на какую только способен, — лететь будем без всякого того этого. Там аж поперхнулся кто-то. А не надо мне под руку говорить. У самого нервы скачут от осознания, какой пассажир за спиной.

Вообще хрен бы я так по радио мог себе позволить шутить, отвлекаясь от управления, если б у нас не стояла идеально отрегулированная и заэкранированная рация. Да и лётные шлемофоны у нас испытателей индивидуальной конструкции с прочной металлической каской и закреплённым на проволоке у рта микрофоном. Одеваешь шлемофон, втыкаешь шнур в разъём, щёлкаешь тумблером и всё, разговаривай сколько хочешь. Один минус болтать можно только с «Водоёмом».

Проскочили Глубокую выемку[24], вышли к Клязьминскому водохранилищу. И что-то мне совсем поплохело, смотрю впереди то там, то там кораблики мелькают. Думаю, летим как раз на такой высоте, чтоб в пароход впечататься. Или чайка попадётся, они птицы наглые. Хоть и иду на семидесяти в час, а из-за высоты хрен что успею сделать. Нет уж, думаю, дорогие товарищи, вы, как хотите, а я домой.

Поворачиваю голову сколько могу вбок и кричу, топливо заканчивается, идём на базу. Против топлива тут даже авторитет товарища Сталина не поможет. Да и накушались они уже впечатлений. В общем вернулись без приключений, только поднялся я на триста метров, всё ж безопаснее. И конечно вертолётный разворот Иосифа Виссарионовича впечатлил, самолёты так не умеют.

Назад долетели без приключений. Высадил товарища Сталина в том же месте, где и на борт принял, правда на этот раз хоть не по верёвочной лестнице. Самому жуть как интересно, о чём говорить будут, поэтому выбираюсь из кабины и стараясь не волноваться иду за товарищем Братухиным. Нужно же и о полёте доложить и замечания получить.

Вроде бы не гонят. Товарищ Сталин доволен, а остальные или считают, что так и надо или ждут его решения.

— Хорошая машина, — нарушает молчание Иосиф Виссарионович, — очень нужная и народному хозяйству Советского Союза и Красной Армии. Когда товарищ Петров докладывал нам о сверхманёвренности будущего летательного аппарата, я признаться немного сомневался, что это будет настолько эффективно. Сейчас я сам убедился в правоте товарища майора.

Давайте, товарищи конструкторы подготовьте списки наиболее отличившихся. А материально поощрим всех. Работы над вертолётом нужно активизировать. С моторами вопрос решим.

— Товарищ Сталин, да как активизировать то! И так товарищ Петров загонял нас, работаем считай, что круглосуточно. Многие сотрудники домой ночевать не ходят!

— Вот их и отметьте в первую очередь. Вертолёт нужен, как воздух. Уже есть заявки и от флота, и от геологов и вот от товарища Смушкевича.

— Верно. Мы считаем, вертолёт будет не заменим в качестве технички-эвакуатора. Сейчас ведь как, сядет лётчик где-то на вынужденную и добирается до своего аэродрома несколько суток. А потом техники туда столько же пиликают. Вот бы нам машину с грузоподъемностью тонны полторы, — подтвердил заявку Яков Владимирович.

— Всё дело только в моторах. Такой вертолёт уже сейчас реально спроектировать. По сути, это будет просто увеличенная модель того аппарата, который вы видите перед собой, — ответил товарищ Братухин, — я даже больше скажу, будут моторы мы сделаем вертолёт способный целиком поднять истребитель и унести его на аэродром.

— Это как же, Иван Павлович? — решил полюбопытствовать товарищ Берия.

— Да всё просто, сделаем стойки шасси высотой метра три и разнесём их в стороны, а под брюхом установим кран. Конечно, дело это не простое, но вполне реальное. Можно сказать, просто сложная инженерная задача, никакой фантастики.

— Боюсь, эту просто инженерную задачу решать придётся лет пять не меньше, — чуть усмехнулся майор Петров.

— Может и пять, а может и больше. Задача предстоит грандиозная, — миролюбиво согласился конструктор.

— Хорошо, будем считать, полигонные испытания вертолёт прошёл. Готовьте машину к эксплуатационным. Товарищ Берия, нужно подобрать суровые условия, чтобы в кратчайшие сроки выявить недостатки машины, сами знаете времени у нас мало.

— Подумаем, Иосиф Виссарионович.

— Товарищ Сталин, товарищ Берия, а может быть Северный флот? Пусть поучатся подлодки гонять? — влез с «шикарным» предложением майор Петров…

Капитан Дьяконов поёжился. Судя по остывшему поту, начавшему неприятно холодить спину, пора выбираться. Да… какую свинью подложил им майор Петров вертолётчики поняли не сразу. Вначале легкомысленно думали — подумаешь Мурманск. Как же, Полярный не хочешь? Расстояние между этими городами, по прямой меньше 30 километров, и минимум сто лет разницы в развитии инфраструктуры. Вот самого бы этого майора Петрова, или кто он там на самом деле, засунуть в консервную банку да поставить на ветерок на берегу «тёплого» майского Баренцева моря.

Что за чёрт⁈ Отвлекая Дьяконова от привычного, можно даже сказать, ритуального брюзжания, чтоб судьба не дай бог не подумала, что у него всё слишком хорошо, к нему вырастая на глазах приближались две тёмных точки. Через несколько минут стало ясно что к нему сломя голову бегут, во-первых, прикомандированный флотом летнаб лейтенант Владимир Лернер, а во-вторых, комэск 2-й эскадрильи 72-го смешанного авиаполк ВВС СФ, молдаванин по национальности старший лейтенант Ион Ботнару.