Я не говорю ему о Юле. Не говорю о том, что у меня на руках уже есть доказательства ее вины. Это мой козырь и я сыграю им тогда, когда придет время, не раньше.

Орлов продолжает отмалчиваться. Он думает. Оценивает. Точно так же, как и я, просчитывает ходы. На кону стоят буквально его собственные деньги, и деньги остальных собственников, которые, если ситуация не уляжется, понесут заметные убытки за каждый час простоя.

— Хорошо, - наконец, выносит вердикт. - Я дам отмашку пиарщикам. У вас есть два дня, Майя Валентиновна. Сорок восемь часов. Не больше.

— Этого будет достаточно.

— Я все еще верю, что не ошибаюсь в вас, - его голос становится жестче. - Что вы - стратег, а не жертва. Пока вы меня не разочаровываете. Но если вы не найдете доказательства… боюсь, мне придется согласиться с мнением Владимира Эдуардовича.

Он кладет трубку без прощального реверанса.

Я медленно сцеживаю напряженный воздух сквозь сжатые трубочкой губы.

Сорок восемь часов.

Не так уж и мало. Мне хватит.

Но завтрашний день будет… очень тяжелым.

Вечер обволакивает город, как одеяло с подогревом в адскую жару.

В машине прохладно - кондиционер работает на полную, но я все равно чувствую, как пот липнет к вискам. За окном город мигает огнями, пробки тянутся с особенной ленью, а я сижу, вцепившись в руль «Медузы», и пытаюсь выдохнуть весь этот день. Статья, хэштег #NEXOR_Против_Людей, яд Резника, змеиный взгляд Алины. Юля, Орлов, боже…

Я знаю, что в моих силах разнести их в пух и прах, но внутри все равно бурлит. День высосал из меня все эмоции, но каким-то образом стальной стержень моей решимости стал еще тверже. Я даже чувствую, что готова от души на нем, прости господи, нахуевертить - красиво и не хуже, чем профессионалки.

Но прямо сейчас я так вымотана, что, кажется, могла бы заснуть за рулем, посреди вечерней пробки. Хочется просто тишины, горячий душ и чтобы никто, абсолютно никто не трогал меня хотя бы до завтрашнего утра.

На экране телефона всплывает входящий вызов от Дубровского.

Сердце дергается, от укора совести. «Би, ты как? Чем помочь?» — его сообщение от утра до сих пор висит без ответа. Я обещала себе не втягивать его в мою корпоративную войну, но отчаянно хочется услышать его вечно как будто простуженный голос. И как смеется. Просто поболтать, боже, даже о той дурацкой книге, которую мы, кажется, ужа давно забросили, но пока не решились озвучить вслух, что мы для таких романов видимо, слишком занудны.

Но я пока понятия не имею, как сделать так, чтобы Вольская не всплыла в нашем общении.

Не хочу больше пачкать ею нашу… ммм… дружбу.

Как бы там ни было.

Но если он спросит про журналистское расследование - а он спросит - мне прикинуться чайником и вообще не упоминать, как его бывшая возжелала мою голову на пике? Как он на это отреагирует? И в конце концов, чью сторону займет?

После нескольких гудков, телефон автоматически переходит на громкую связь. Голос Славы заполняет салон и я автоматически чувствую на языке вкус соленого лайма и нотки табака.

— Би, ты жива там? - В его тоне лёгкая насмешка, но за ней улавливается беспокойство. - Я видел новости. Там просто ад какой-то.

— Уже почти дома, - отвечаю, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от усталости. - Ооо, ад - самое подходящее слово.

Самое забавное, что буквально в нашу с ним последнюю встречу мы обсуждали похожий эпизод из его жизни. Наверное, если моя история вдруг закончится плохо, вариант сменить фамилию тоже будет одним из моих способов как-то спрятаться от потока грязи, который вряд ли станет меньше даже если меня показательно линчуют.

— Только не говори, что «в порядке». - Слышу, что на заднем фоне он курит - выдыхает дым с очень характерным звуком губами.

И в голове сразу всплывает картинка, как он это делает: как сжимает сигарету между длинными пальцами, делает это почти как будто… снимает сцену для фильма для взрослых: очень чувственно, но жестко.

Господи, Майка, а есть что-то такое, что Дубровский делает не сексуально?

Ответ «нет» максимально очевиден.

— Я не в порядке. Я в ярости. А еще я дико устала и хочу убивать, - честно признаюсь я. - Идеальный коктейль.

— Уже и план казни приготовила? - В голосе Славы - максимальный уровень поддержки

— В общих чертах. Осталось доработать детали и выбрать для казни самый красивый топор.

— Помочь, Би? Ну там… лезвие наточить, принеси пару полиэтиленовых мешков?

— Ты будешь отлично смотреться в мясницких латексных перчатках, для разделки туш с особой жестокостью.

— Это ты меня еще в переднике Пирмидхэда не видела, - подначивает Слава, потихоньку сводя на нет мое внутренне напряжение.

— Вот с этого, Дубровский, и нужно было начинать… - Делаю короткую паузу, чтобы насладиться его легким смехом на фоне, и продолжаю: - Спасибо. Правда. Но это моя война, Слава. Я вполне в состоянии выиграть ее самостоятельно. Мне это нужно.

Я не говорю этого вслух, но мне кажется, он и так понимает мое «я должна доказать себе, что могу» буквально висит в воздухе.

Он молчит несколько секунд, курит, как будто дает моим ушам и нервам еще немного горячих поводов пускать внутренней пошлячке пускать на него слюни.

— Хорошо, Би. Я понял. Не буду лезть, - соглашается он на удивление легко. — Тогда, может, хочешь просто покататься? Без цели. С музыкой. Выпустим пар. Я заберу тебя от дома.

Желание сказать «да» обжигает горло. Представляю, как сажусь за его спину, обнимаю, вдыхаю его запах. В прошлый раз, уже когда он отвез меня домой и я потом долго валялась в кровати без сна, почему-то вспомнила, что у него очень тонкий кондиционер для белья - от свитера не пахло буквально ни чем, только им самим. И это был самый аппетитный мужской запах, какой я когда либо слышала в жизни.

Но я понимаю, что если поддамся этому порыву, то завтра просто не соберу себя в кучу.

Мне как никогда нужен покой и сон.

— Слав, я не могу, - выдыхаю с сожалением. - Нужно выспаться, иначе мой мозг откажется составлять гениальные планы. И шанс на возмездие будет феерически проёбан… гмм… упущен.

Он громко смеется, шутит, что если бы я не прижималась к нему так сильно, то не подхватила бы его «паразитов».

— Ладно, Би, - соглашается, но в его голосе проскальзывает разочарование. - Отдыхай. И звони, если что. В любое время.

— Хорошо, - шепчу я, и в тот момент, когда он уже готов положить трубку, слова вырываются сами собой, без разрешения и без контроля. Как будто не я, а кто-то другой, более смелый и отчаявшийся, говорит за меня. - Или… можешь просто приехать ко мне.

В динамике повисает тишина. На секунду мне кажется, что я сморозила глупость. Что это прозвучало как жалкое приглашение одинокой женщины. Уже открываю рот, чтобы взять слова назад, превратить все в шутку, но его смех голос - тихий, бархатный - меня опережает.

— Би, это самое опасное предложение за всю неделю, - говорит с игривой серьезностью. - Ты же в курсе, что если я приеду, то твои планы выспаться в одиночестве могут… немного скорректироваться, моя зачетная подружка.

Жар мгновенно заливает щеки.

— Дубровский, я сейчас не в том состоянии, чтобы отбиваться от твоих домогательств, - пытаюсь съязвить, но получается не очень убедительно.

— Ладно, я понял. Ты устала и хочешь умереть, но в компании. Что привезти? Пицца? Суши? Мясо? Выебоны из рестика? Или просто ведро мороженого?

Его понимание обезоруживает. Он не давит, не пошлит, но… заботится.

И от этого становится невыносимо тепло.

— Привези что-нибудь вредное и очень вкусное. На твой выбор. Удиви меня. И… Слав, я серьезно. Просто поесть и поболтать, окей? Никаких превышений скорости.

— Ты себя в зеркале видела, Би? Ты и шестьдесят кэмэ в час - абсолютно не стыкующиеся вещи.

— Дубровский… - Делаю вид, что он буквально в шаге от словесного подзатыльника.