Я: Черт, так и знала, что ты мне не по карману!

Шершень: За «Сумасшедшую пчелку»?))

Я: Слишком подозрительно сразу резко сбиваешь цену…

Шершень: 😵‍💫

Я сую телефон под подушку, и впервые за долгое время, засыпаю не с мыслями о работе и «предвкушая» новую рабочую неделю, а с улыбкой, картинками моря из панорамных окон… и Славы, топлес, таскающего мой диван.

Утро понедельника давно перестало быть для меня мотивацией вскакивать на ноги и начинать новую рабочую неделю, чтобы покорить какую-то очередную карьерную вершину или просто хорошо сделать свою работу.

Теперь я просыпаюсь не от будильника, а от собственного ворчаливого стона.

Вместо полноценного сна в голове всю ночь мелькали только рваные, тревожные картинки: ледяные глаза Резника, его кривящиеся в усмешке губы, официальный бланк приказа, который во сне превращался то в змею, то в погребальный венок.

Я заставляю себя встать. Двигаюсь по квартире как автомат, запрограммированный на выполнение простейших, бессмысленных действий. Душ. Кофе. Одежда. Маска «железной леди», которую я так привыкла носить, почему-то именно сегодня кажется как будто отлитой из свинца. Но я все равно натягиваю ее на лицо, слой за слоем: тональный крем, чтобы скрыть неприятную бледность (на выходные нужно все-таки выкроить время для пляжа, погоду обещают хорошую), двойной слой туши, чтобы распахнуть уставшие, покрасневшие глаза, строгий, зализанный до идеальной гладкости пучок, чтобы ни один предательский волосок не выбился из-под контроля.

Я понимаю, что сегодня меня не ждет ничего хорошо, потому что у Резника были целые выходные, чтобы придумать, как наказать меня за нежелание сдаваться его «гениальным сокращениям». Сделать он может вообще что угодно, но накручивать себя заранее - не самая лучшая идея.

Ясно, что он будет пытаться меня сломать.

Ясно, что хрен у него это получится.

Я повторяю это как мантру, пока еду в офис. На улице дождь, так что прокатиться с ветерком и хотя бы немного проветрить голову от дурных мыслей, не получатся.

В офисе атмосфера как всегда наэлектризована.

Пока иду - замечаю пару напряженных взглядов мне в спину, неудачно замаскированных под вежливые улыбки.

Все знают. Конечно, все знают.

С тех пор, как в нашем муравейнике появилась Юля, уровень сплетен вышел на новый уровень. Я понимаю, что новость о моем демарше против решений Резника разлетелась по коридорам быстрее, чем вирус исключительно ее стараниями. Она прекрасно знает, как меня нервирует любая сплетня мне в спину, как расшатывает любая грязь, поэтому действует очень грамотно. За это ей, конечно, можно целую грамоту выписать, и медальку с гравировкой «За превращение здоровой атмосферы в серпентарий - за три дня без СМС и регистрации».

Амина встречает меня в приемной с чашкой дымящегося латте и лицом, на котором написано вселенское сочувствие.

— Ты как? - шепчет она, плотно прикрывая за мной дверь кабинета.

— В боевой готовности, - пытаюсь улыбнуться я, но губы кажутся деревянными. - Что там? Наш главнокомандующий уже отдал новые приказы?

— Пока тишина, - мотает головой Амина. — И это… странно… Он что-то задумал, Майя. Что-то очень нехорошее.

Я киваю. Я и сама это чувствую. Резник не из тех, кто прощает неповиновение. А еще, к сожалению не только для меня, но и для NEXOR Motors, он не из тех, кто играет по правилам. Он затаился, как хищник - ждет либо моей осечки, что у меня на фоне слухов сдадут нервы, либо и правда готовит что-то «грандиозное.

Я прохожу в свой кабинет, и на мгновение замираю на пороге.

Пятничный цветочный саркофаг исчез, но на его месте, прямо на моем столе, стоит новое произведение искусства от Павла Форварда. На этот раз - принципиально другое. Не кричащая роскошь роз, а тихая, почти медитативная красота. В низкой, широкой керамической плошке, на подушке из мха, растет миниатюрная, причудливо изогнутая японская сакура. Ее тонкие, почти черные веточки усыпаны нежно-розовыми, полупрозрачными цветами.

Рядом - уже знакомый белый конверт, который я вскрываю с чувством обреченности.

«Мое терпение небезгранично, но моя настойчивость — да».

Я несколько секунд верчу записку между пальцами, а потом делаю с ней то же, что и с предыдущими - рву на мелкие клочки и выбрасываю в корзину для бумаг.

Сажусь в кресло и разглядываю маленькое деревце-бонсай, просто пытаясь прикинуть, сколько все это может продолжаться. Месяц прошел - пыл Форварда не угас. Наоборот - мой игнор только больше и сильнее подогревает его интерес. Это уже не просто ухаживание. Это осада. Игнорировать его больше нельзя. Это бессмысленно и даже опасно. Такие мужчины, как Форвард, явно не привыкли к отказам. И мое молчание он воспринимает не как «нет», а как приглашение к более решительным действиям.

Маленькая сакура прекрасна. Наверное. Самое красивое из всего, что могут делать садовники или кто там занимается выведением миниатюрных пород деревьев. Она прекрасна. Но она меня душит. Что будет после того, как я и на этот красивый жест отреагирую молчанием? Он пришлет мне полную коробку бабочек? Зашлет в офис оркестр с «О соле мио»?

Видимо, с Форвардом все-таки придется встретиться. Один раз. Чтобы поставить точку. Деликатно, вежливо, но окончательно. Объяснить, что я не заинтересована. Что его мир и мой мир - это две параллельные вселенные. Я не могу позволить себе эту головную боль. Не сейчас, когда на другом фронте, внутри этих же стен, разворачивается настоящая война. Мне нужны все мои силы, вся моя концентрация для битвы с Резником. А Форвард-старший во всей этой истории - отвлекающий маневр, на который я буду тратить слишком много моральных сил.

Его номер сохранен у меня в телефоне. Я разглядываю его, прикидывая, как поступить лучше - отправить СМС или позвонить лично? Предложить встретиться на нейтральной территории? Просто выпить кофе? Позвать на деловой ланч? Что угодно, что не предполагает романтики и расставить все точки над «i».

Так и не придумав какой-то конкретный план «отфутболивания Форварда», убираю телефон.

Пытаюсь работать. Открываю ноутбук, просматриваю почту, отвечаю на письма. Но сосредоточиться не получается, потому что над головой дамокловым мечом зависла неопределенность и ожидание - Резник точно ударит. И тот факт, что он не сделал этого прямо с утра, как бы намекает, что меня ждет что-то похлеще обычного выговора.

Ближе к обеду ожидание становится невыносимым.

И именно тогда в кабинет заглядывает Амина. С лицом, которое я уже мысленно окрестила «Сейчас рванет».

— Он вызывает, - шепчет Амина, трагически закатывая глаза. - Тебя. Одну.

Я иду по длинному, гулкому коридору, и каждый стук моих каблуков по мраморному полу отдается в висках. Чувствую себя так, словно иду не на выволочку, а на эшафот. С учтом предыстории - разница не так уж велика.

В кабинете Резника царит ледяное, почти стерильное спокойствие. Он сидит за своим огромным, похожим на аэродром столом, идеально одетый, непроницаемый, как сфинкс. Даже не предлагает мне сесть. Просто смотрит - долго, изучающе, с холодным, отстраненным любопытством.

— Майя Валентиновна, - начинает ровным, безэмоциональным тоном, в котором нет ни намека на эмоции. - Я получил вашу служебную записку. Очень… педантично. Ценю ваше внимание к деталям и соблюдению процедур.

Он делает паузу, наслаждаясь моментом, но не он один готовил свое лучшее безразличие.

Я просто не даю ему ни намека на то, что его слова хоть что-то во мне задевают.

— Однако, - продолжает он, и в его голосе появляются стальные, режущие нотки, - вы, кажется, упустили один важный нюанс. Я, как генеральный директор, имею право перераспределять бюджеты в рамках общей стратегии компании. И моя стратегия - максимальная эффективность.

Я молчу. Я знаю, что любое слово сейчас будет использовано против меня.