Час. Два. Пальцы замерзли, в машине холодно, но не решаюсь включить печку. Термос с кофе опустел. Может, зря приехала? Может, они переехали?

На третий час калитка открывается. Выходит женщина — та самая. В реальности еще красивее — высокая, стройная, ухоженная. И тут...

Из дома выбегают близнецы. В одинаковых розовых куртках.

Его дочери. В этом нет никаких сомнений. Ведь они чудовищно похожи на Ивана. Те же скулы, тот же разрез глаз, та же форма носа. Даже ямочка на подбородке — фамильная черта, которой он так гордится.

Время летит чудовищно быстро. Я привыкаю многое не замечать и самой быть невидимкой.

Календарь на кухне показывает последние дни февраля, хотя, кажется, вчера был август. Год за годом летит незаметно оставляя пустоту внутри. Я привыкаю к ней.

Стою у окна, наблюдаю, как во дворе тает последний снег. Грязные, серые сугробы превращаются в лужи.

Но что-то меняется. Внутри, глубоко под слоем льда, который я сама в себе вырастила, начинает шевелиться росток. Злость трансформируется во что-то другое — в решимость, в силу.

— Мам, я в школу! — Маша чмокает меня в щеку.

— Удачи на контрольной, солнышко.

Она убегает, хлопает дверь. Ей уже шестнадцать лет. Когда она успела так вырасти? Вчера была малышкой в розовых колготках, а теперь — подросток с собственными секретами.

Иван на кухне доедает яичницу.

— Сегодня поздно вернусь, — говорит, не поднимая взгляд от тарелки. — Встреча с клиентами.

Молчу, кручу в руках кружку с остывшим чаем. На дне плавают чаинки, складываются в узоры. Гадала бы раньше — на счастье, на любовь. Теперь не вижу смысла.

— Хорошо, — отвечаю ровно.

Он поднимает голову, изучающе смотрит. В последнее время часто так делает — будто пытается прочитать мои мысли.

— Может, на выходных куда-нибудь съездим? Втроем? Маша давно просила в аквапарк...

— Посмотрим.

Встаю, ополаскиваю кружку. Вода обжигающе горячая, но я не отдергиваю руки. Боль отвлекает.

— Уль, — он подходит сзади, кладет руки на талию. От прикосновения по коже бегут мурашки отвращения. — Ты в последнее время какая-то... далекая. Мы могли бы поговорить?

Поговорить. О чем?

— Все нормально, — высвобождаюсь из его рук. — Просто устала. Весенний авитаминоз.

Удобная ложь для неудобной правды.

После его ухода принимаю душ — долгий, почти обжигающий. Смываю его прикосновения, его взгляды, само его присутствие. Вытираюсь жестким полотенцем докрасна, будто могу содрать верхний слой кожи вместе с памятью.

В зеркале отражается новая я. За эти месяцы похудела еще на пять килограмм — скулы заострились, ключицы выпирают. Но взгляд... взгляд стал другим. Жестким. Решительным.

Одеваюсь тщательно. Деловой костюм, туфли на каблуках, аккуратный макияж. Броня, которая защищает истинную меня от мира.

На работе погружаюсь в цифры. Я бухгалтер в небольшой фирме — скучная профессия, но она дает стабильность. И возможность не думать. Все сходится, все логично. Не то что жизнь.

— Ульяна Сергеевна, вас к директору, — секретарша Лена заглядывает в кабинет.

Иду по коридору, стук каблуков отдается эхом. В кабинете директора пахнет дорогим табаком и кожей — он коллекционирует трубки, хотя не курит уже лет десять.

— Садитесь, — Виктор Павлович жестом указывает на кресло. — Чаю, кофе?

— Спасибо, не надо.

— Сразу к делу, — он откидывается в кресле, сцепляет пальцы в замок. — Главбух уходит на пенсию через полгода. Я хочу предложить вам эту должность.

Слова доходят не сразу. Повышение. Мне предлагают повышение.

— Но... я же не имею достаточного опыта...

— Бросьте, — он отмахивается. — Вы у нас восемь лет, знаете все процессы, с документами идеальный порядок. И курсы повышения квалификации недавно закончили, я в курсе.

Курсы. Записалась на них в декабре, когда нужно было чем-то занять вечера. Иван тогда удивился: зачем, мол, тебе это. А мне нужно было выбираться из дома, дышать, существовать отдельно от него.

— Зарплата, разумеется, выше в два раза. Плюс бонусы. Что скажете?

— Я... мне нужно подумать.

— Конечно, — он улыбается. — У вас неделя. Но я надеюсь на положительный ответ.

Выхожу из кабинета на ватных ногах. Главбух. Хорошая зарплата. Финансовая независимость.

В туалете плещу в лицо холодной водой. В зеркале отражается женщина с горящими глазами. Когда я в последний раз так радовалась?

Достаю телефон, хочу позвонить... кому? Ивану? Поделиться радостью с человеком, который предал? Маме? Она начнет причитать, что карьера — это хорошо, но семья важнее.

Вечером покупаю торт — маленький, шоколадный. Маша в восторге.

— Мам, ты крутая! Главный бухгалтер — звучит солидно!

Иван поздравляет сдержанно. Вижу в его глазах тревогу — я меняюсь, ускользаю, становлюсь той, кем он не может управлять.

— Молодец, — говорит он. — Но ты уверена, что потянешь? Ответственность большая...

— Потяну, — отрезаю.

Ночью лежу без сна, планирую. Осталось дождаться, когда дочь окончит школу. Осталось совсем немного. Я смогу вытерпеть.

Соглашаюсь на повышение. Погружаюсь в работу с головой — изучаю налоговое законодательство, осваиваю новые программы, строю отношения с налоговой. Домой прихожу поздно, усталая, но довольная.

Иван все чаще "задерживается на работе". Я знаю, где он. С кем он. Но молчу, копирую квитанции, выписки, чеки.

Весна переходит в лето. Я заканчиваю еще одни курсы — по управлению персоналом. Читаю книги по психологии, которые помогают понять себя. Начинаю бегать по утрам — сначала через силу, потом втягиваюсь. Физическая усталость глушит душевную боль.

Коллеги отмечают изменения.

— Ульяна Сергеевна, вы прямо помолодели! — восклицает Лена. — Новая прическа вам очень идет!

Стриглась на прошлой неделе — каре вместо длинных, вечно собранных в пучок волос. Освобождение от груза — вот что я почувствовала, когда пряди падали на пол парикмахерской.

Иван удивляется, но перемены не комментирует. Мы живем как соседи — вежливые, отстраненные. По ночам спим в одной кровати, но между нами — пропасть шириной в целую вселенную.

Иногда просыпаюсь от его кошмаров. Он все еще видит того человека, кричит во сне. Раньше обнимала, успокаивала. Теперь лежу неподвижно, считая вдохи и выдохи. Не моя боль. Больше не моя.

В августе Маша уезжает в лагерь на три недели. Провожаем вместе, машем вслед автобусу. Возвращаемся домой молча.

— Поужинаем где-нибудь? — предлагает Иван. — Вдвоем?

— У меня работа, — вру.

Он кивает, не настаивает.

Маша возвращается загорелая, повзрослевшая. Рассказывает о лагере, новых друзьях, первом поцелуе с мальчиком.

— Только папе не говори! — просит, краснея.

— Не скажу, — обещаю, глажу по голове.

Моя девочка взрослеет. Скоро начнет задавать неудобные вопросы. Уже начинает.

— Мам, а почему папа так часто в командировки ездит? У Ленки папа вообще никуда не ездит.

— У всех разная работа, солнышко.

— А почему вы больше не обнимаетесь?

Замираю с кастрюлей в руках.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... раньше вы на диване вместе сидели, фильмы смотрели. А теперь папа в кресле, ты на диване. И спать папа на диван иногда уходит.

Умная девочка. Слишком умная.

— Просто устаем оба. Взрослая жизнь, понимаешь?

Она кивает, но в глазах сомнение. Не верит. И правильно делает.

Осень приносит новые изменения. Меня официально назначают главным бухгалтером. Виктор Павлович устраивает небольшой фуршет, произносит речь о ценных сотрудниках. Я улыбаюсь, принимаю поздравления, чокаюсь шампанским.

Дома Иван встречает новость молча. Наливает нам коньяк.

— За твой успех, — поднимает стакан.

— Спасибо.

Сидим в гостиной, каждый в своем углу. Он в кресле с планшетом, я на диване с ноутбуком. Маша в своей комнате — подростки, им родители не особо нужны.