Дома я помогаю сонной Маше раздеться и лечь в постель. Целую её в лоб. Моя девочка. Как я скажу ей? Как объясню, что папа, её герой, оказался предателем?

В нашей спальне Иван уже в постели, листает что-то в телефоне. Я иду в ванную, запираю дверь. Смываю макияж, и вместе с тушью по щекам текут первые слезы.

Как я буду лежать с ним в одной постели? Как буду делать вид, что ничего не случилось? Но нужно. Пока нужно. Мне нужны доказательства. Нужно всё обдумать. Нужно защитить Машу.

Я выключаю свет и ложусь на самый край кровати, стараясь занимать как можно меньше места. Иван откладывает телефон и поворачивается ко мне.

— Иди ко мне, — шепчет, протягивая руку.

Я заставляю себя придвинуться, позволяю ему обнять меня. Его тело теплое, знакомое до каждой родинки. Сколько ночей я засыпала вот так, чувствуя себя защищенной? Сколько раз просыпалась счастливой от одного ощущения его рядом?

— Спокойной ночи, любимая, — шепчет он мне в волосы.

Я закрываю глаза, но сон не идет.

Время течет, унося с собой остатки моего счастья. К утру мне нужно придумать, как жить дальше. Как смотреть в глаза человеку, который предал меня самым жестоким образом. Как защитить дочь от правды, которая может её сломать.

Но это будет утром. А пока я лежу в темноте рядом с чужим человеком, которого пятнадцать лет считала самым близким, и учусь дышать в мире, где больше нет воздуха.

Просыпаюсь в четыре утра. Иван спит рядом, его дыхание ровное, спокойное. В полумраке спальни различаю знакомые очертания его лица — те самые скулы, которые когда-то свели меня с ума, чуть приоткрытые губы. Сердце сжимается от боли. Как может человек так безмятежно спать, живя двойной жизнью?

Тихонько выскальзываю из-под одеяла. Босые ноги касаются холодного паркета, и по спине пробегает дрожь.

Крадусь к его стороне кровати. На тумбочке лежит телефон, хранящий все секреты. Рука тянется к нему, но замирает в воздухе. Пальцы подрагивают. Я же никогда... Никогда не проверяла его вещи. За пятнадцать лет брака — ни разу.

Беру телефон. Экран требует пароль. Конечно. Пробую дату нашей свадьбы — не подходит. День рождения Маши — тоже нет. Его день рождения... Телефон мягко вибрирует и показывает: «Неверный пароль. Осталось попыток: 2».

Кладу обратно. Руки влажные, сердце колотится так громко, что, кажется, он точно слышит и сейчас откроет глаза, чтобы поймать меня с поличным. Возвращаюсь в постель, натягиваю одеяло до подбородка. Лежу, уставившись в потолок, где танцуют тени от фонаря за окном.

Утром за завтраком изучаю его лицо. Иван читает новости на планшете, периодически хмурится, цокает языком. Обычное утро обычного человека. Маша ковыряется в овсянке, морщит нос.

— Мам, можно я не доем? — спрашивает дочь.

— Доедай, — машинально отвечаю, не отрывая взгляда от мужа.

Он поднимает глаза, улыбается:

— Что смотришь? Плохо выбрился?

— Нет, всё хорошо, — отворачиваюсь, делаю глоток остывшего кофе. Горечь обжигает горло.

После его ухода на работу начинаю настоящее расследование. Захожу в его кабинет — святая святых, куда я обычно вхожу только с пылесосом.

Рабочий стол идеально чист. Ноутбук закрыт, рядом аккуратная стопка документов. Открываю верхний ящик — ручки, скрепки, визитки. Ничего подозрительного. Второй ящик — папки с договорами. Третий заперт.

Дергаю сильнее. Заперт.

В висках начинает пульсировать. Где ключ? Что он может вообще прятать в собственном доме? Обшариваю все полки, заглядываю за книги. Пыль щекочет нос, чихаю. На верхней полке, за собранием сочинений Чехова, нащупываю маленький ключик.

Руки дрожат, когда поворачиваю его в замке. Ящик открывается с тихим щелчком. Внутри... квитанции. Обычные квитанции об оплате. Разочарование смешивается с облегчением. Перебираю бумаги — счета за электричество, воду, интернет...

Стоп.

Чек из ювелирного магазина. Дата — две недели назад. Сумма заставляет присвистнуть. Золотые серьги с бриллиантами. Я таких не получала.

Ноги подкашиваются. Опускаюсь прямо на пол, сжимая чек в руке. Бумага хрустит. Перед глазами плывёт. Значит, правда? Всё правда?

Следующие дни превращаются в пытку. Я становлюсь шпионкой в собственном доме. Проверяю карманы его пиджаков — нахожу только мятные конфеты и чеки из обычных магазинов. Обнюхиваю рубашки — только знакомый запах его дезодоранта и едва уловимый аромат офисной жизни: кофе, бумага, усталость.

Пытаюсь взломать его почту. Сижу перед компьютером, кусаю губы. Пароль не угадать. Захожу в соцсети — его страница пуста, последний пост год назад: наше семейное фото с отпуска. Мы втроём на фоне моря, загорелые, счастливые. Маша смеётся, показывает язык. У меня в руках панама, ветер треплет волосы. Иван обнимает нас обеих.

Слёзы капают на клавиатуру. Вытираю их рукавом.

Начинаю следить за его маршрутами. Благо, мы давно открыли друг другу доступ к геолокации «для безопасности». Точка движется предсказуемо: дом — офис — обед в ресторане неподалёку — офис — дом. Иногда заезжает в спортзал, в магазин. Никаких подозрительных адресов.

Может, я схожу с ума? Может, тот разговор в туалете был не о нём?

В пятницу он задерживается на работе. Сижу на кухне, слежу за точкой на экране. Девять вечера, десять... Точка не движется, замерла в офисе. Набираю его номер.

— Да, солнце, — голос усталый. — Прости, тут аврал, клиенты из Германии завтра утром требуют презентацию. А мои олени одни не справляются. Не жди, ложись.

— Хорошо, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал обычно. — Поужинал?

— Заказали. Не волнуйся.

Кладу трубку. Точка всё ещё в офисе. Может, телефон оставил на столе? А сам...

Не выдерживаю. Одеваюсь, вызываю такси. Еду к его офису, сердце колотится. Что я скажу, если встречу его? Придумаю что-нибудь.

Бизнес-центр освещён, в окнах горит свет. Поднимаю голову — пятнадцатый этаж, их офис. Свет горит. Прячусь за припаркованной машиной, жду. Холодный ветер пробирается под куртку, зябко кутаюсь.

Из дверей выходят люди — усталые, с папками, с сумками. Узнаю его коллегу, Виктора. Потом ещё двоих. И Ваня. Один. Садится в машину, уезжает.

Еду домой на такси, чувствуя себя полной идиоткой. Водитель пытается завязать разговор, отвечаю односложно.

Дома он уже в душе. Слышу шум воды. Быстро раздеваюсь, ныряю под одеяло. Притворяюсь спящей, когда он ложится рядом. Целует в висок — губы холодные.

— Спи, милая, — шепчет.

Лежу с закрытыми глазами, считаю его вдохи и выдохи. Пытаюсь уловить чужой запах — духов, помады. Ничего.

Так проходит неделя, другая. Я худею, плохо сплю. Маша спрашивает, не заболела ли я. Иван предлагает съездить к врачу. Отмахиваюсь — всё нормально, просто устала.

Подруга Ленка зовёт в кафе. Сидим, пьём капучино. Она болтает о своём новом увлечении йогой, о том, что муж, наконец, согласился на отпуск в Таиланде. Киваю, улыбаюсь, а сама думаю: может, рассказать ей? Но слова застревают в горле.

— Ты какая-то странная последнее время, — Ленка наклоняется ближе. — Всё в порядке?

— Да, — лгу. — Просто осенняя хандра.

Она долго смотрит на меня, потом пожимает плечами. Меняет тему.

В тот вечер мое сердце никак не могло найти покоя.

Мы с Машей дома, смотрели какую-то комедию. На экране герои попадают в дурацкие ситуации, дочь хохочет. Я машинально улыбаюсь, поглядывая на часы. Половина десятого. Иван обещал быть к девяти.

Телефон вибрирует, и я не глядя на экран принимаю вызов.

— Алло?

— Ульяна Сергеевна? — трубка оживает незнакомым мужским голосом. — Это дежурный из третьей городской. Ваш муж...

Мир останавливается. Звуки становятся ватными, картинка перед глазами расплывается.

— Что с ним?

— Авария. Он в реанимации. Вам лучше приехать.

Трубка выпадает из рук. Маша вскакивает, трясёт меня за плечи:

— Мама! Мама, что случилось?