Солнечные лучи пробиваются сквозь голые окна, рисуя на паркете геометрические узоры. В воздухе танцуют пылинки, кружатся в золотистом свете.

Солнце здесь злое и выжигает все, до чего дотянется даже в октябре. Нужно срочно вешать плотные шторы. Их мы тоже заказали. Только вот в какой из коробок…

Мы с Машей методично распаковываем вещи, раскладываем их по местам. Кухонная утварь занимает свое место в шкафчиках, полотенца отправляются в ванную.

— Смотри, мам! — Маша тащит огромную коробку. — Это же наш новый стеллаж!

Я подхожу ближе, разрезаю скотч канцелярским ножом. Лезвие легко входит в липкую ленту с характерным звуком. Внутри — множество деталей, завернутых в пузырчатую пленку, пакетики с шурупами, инструкция.

Разворачиваю. Схемы, стрелочки, номера деталей плывут перед глазами. Ничего не понятно. Кроме одного — стеллажа у нас не будет. Потому что на последней странице жирным шрифтом написано: "Необходимые инструменты: шуруповерт".

Сердце екает. Я перечитываю еще раз, будто слова могут волшебным образом измениться. Шуруповерт. У меня нет шуруповерта. Я даже не знаю точно, как он выглядит.

— Что-то случилось? — Маша заглядывает мне через плечо, ее дыхание щекочет шею.

— Нужен специальный инструмент для сборки. У нас его нет.

— Может, попросим у соседей спросить? — предлагает Маша.

Соседи. Правильно. В горле пересыхает при одной мысли о том, что придется стучаться в чужие двери. Но выбора нет.

В коридоре беру ключи — металл холодит ладонь.

— Я скоро вернусь. Не открывай никому дверь.

Выхожу на лестничную площадку. Здесь прохладнее, пахнет известкой и чем-то кислым. Под ногами скрипит старый паркет. На стенах — облупившаяся краска цвета больничной палаты.

Первая дверь справа. Нажимаю на звонок — раздается пронзительная трель. Жду. Тишина. Нажимаю еще раз.

За дверью слышится шарканье, звук отодвигаемой цепочки. Дверь приоткрывается на ширину той самой цепочки. В щели появляется морщинистое лицо с подозрительными глазками-бусинками.

— Чего надо? — голос скрипучий, как несмазанные петли.

— Здравствуйте, я ваша новая соседка из сорок седьмой квартиры. Не могли бы вы...

— Ничего не покупаю! — дверь захлопывается с такой силой, что дрожат стены.

Стою несколько секунд в оцепенении. Щеки горят от смущения. Однако…

Следующая дверь. Звоню. На этот раз открывают быстро. На пороге — девушка лет двадцати в очках и с растрепанной гулькой на голове. В руках — толстенный учебник.

— Да? — она смотрит на меня поверх очков.

— Извините за беспокойство. Я переехала недавно... Не найдется ли у вас шуруповерта?

Девушка задумчиво чешет кончик носа карандашом.

— Шуруповерт? Нет, у меня такого нет. Я вообще в инструментах не разбираюсь. Может, у Андрея из сорок восьмой есть? Он вроде строитель.

— Спасибо большое.

— Удачи! — девушка улыбается и закрывает дверь.

Квартира сорок восемь. Последняя надежда. Поправляю волосы, делаю глубокий вдох. Звоню.

Слышу тяжелые шаги. Замок щелкает. Дверь распахивается.

И я забываю, как дышать.

Передо мной стоит мужчина. Высокий, широкоплечий. И полуголый. Домашние брюки низко сидят на бедрах, открывая полоску загорелой кожи. Грудь, живот — все это великолепие мышц и кожи находится прямо передо мной. На левом плече — татуировка в виде кельтского узора.

Волосы у него влажные, будто он только что из душа. Капля воды медленно скатывается по шее, огибает ключицу, спускается ниже... Я прослеживаю ее путь взглядом, не в силах оторваться.

— Да? — его голос низкий, с легкой хрипотцой, возвращает меня в реальность.

Моргаю. Пытаюсь вспомнить, зачем вообще пришла. В голове абсолютная пустота. Рот приоткрывается, но слова не идут. Взгляд снова предательски скользит по его торсу — от широких плеч к узкой талии.

— Вы... я... — язык не слушается. Щеки пылают. Наверняка я сейчас похожа на вареного рака.

Он приподнимает бровь, в уголках губ играет едва заметная улыбка. Скрещивает руки на груди — мышцы перекатываются под кожей.

— Вы хотели что-то спросить?

Шуруповерт! Точно!

— Шуруповерт! — выпаливаю я слишком громко. — То есть... Здравствуйте. Я ваша новая соседка. Мне нужен шуруповерт. У вас случайно не найдется?

Он задумчиво проводит рукой по подбородку. Слышно легкое шуршание щетины.

— Есть, конечно. Сейчас принесу.

Разворачивается и уходит в глубину квартиры. Я провожаю взглядом его широкую спину, где играют мышцы при каждом движении. На пояснице — еще одна татуировка, но разобрать, что именно не успеваю.

Стою в дверном проеме, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Ладони влажные, дыхание сбивчивое. Когда в последний раз мужчина производил на меня такое впечатление?

Он возвращается, держа в руках черно-оранжевый инструмент.

— Вот, держите.

Протягиваю руку. Наши пальцы соприкасаются на мгновение — его кожа горячая, шершавая. По руке пробегает электрический разряд. Беру шуруповерт, поворачиваю в руках разглядывая. Тяжелый, с рифленой ручкой.

— Спасибо большое. Я... я верну, как только закончу.

— Вы хоть обращаться с ним умеете? — в его голосе слышится сомнение.

Вскидываю подбородок, хотя внутри все дрожит от неуверенности.

— Буду учиться.

Он вздыхает. Долгий, глубокий вдох, от которого поднимается и опускается его грудь. Качает головой.Исчезает в квартире. Слышу, как открываются и закрываются ящики, что-то гремит. Потом он появляется снова — уже в серой футболке, которая, к моему разочарованию, скрывает все то великолепие, которым я любовалась. В одной руке — связка ключей, в другой — потертый ящик с инструментами.

Забирает у меня шуруповерт одним легким движением.

— Пойдем. Покажешь, что нужно сделать.

— Но... я же... вы не обязаны...

— Вперед, — он выходит на площадку, прикрывает дверь.

Иду за ним к своей двери. Его походка уверенная, размеренная. От него пахнет гелем для душа. Я семеню сзади, чувствуя себя неловко.

Открываю дверь. Маша выглядывает из комнаты, ее глаза округляются при виде незнакомца.

— Это сосед, — объясняю я. — Он поможет нам со стеллажом.

— Здорово! — Маша подбегает ближе. — А я Маша!

— Андрей. Показывайте пациента.

Показываю на разобранный стеллаж. Андрей присаживается на корточки, изучает инструкцию. Профессионально перебирает детали, сортирует шурупы. Его руки двигаются уверенно, точно.

— Ну что ж, — говорит поднимаясь. — Случай сложный. Но мы сделаем все, что в наших силах.

И я понимаю, что следующий час будет очень долгим. И очень приятным.

Андрей склоняется над инструкцией к комоду, и я вижу, как натягивается ткань футболки на его спине. В квартире душно — окна открыты, но краснодарская жара проникает везде, оседает на коже липкой пленкой. Я отвожу взгляд, но он снова и снова возвращается к этим уверенным рукам, к загорелой шее, к седеющим вискам.

— Подержите вот эту панель, — просит он, не поднимая головы.

Подхожу, встаю рядом. Слишком близко. Чувствую запах его тела, смешанный с ароматом геля для душа. Мужской запах. Чужой.

Держу деревянную панель, и мои пальцы подрагивают. Когда в последний раз я стояла так близко к мужчине, который не был моим мужем?

Шуруповерт жужжит, вгрызаясь в древесину. Мелкие опилки осыпаются на пол, на мои босые ноги.

— Готово, — Андрей отступает, оценивая работу. — Что там еще у вас?

— Да ничего… — голос звучит хрипло, приходится откашляться.

— Письменный стол и тумба под телевизор, — возникает из ниоткуда Машка.

— Давайте сначала стол. Где будет стоять? — коварно улыбается Андрей.

Веду его в будущую комнату Маши. Он работает почти беззвучно, только изредка слышится приглушенное постукивание.

— Вы давно развелись? — вдруг спрашиваю, сама удивляясь своей смелости.

Андрей поднимает голову, смотрит внимательно. Попала.