И тогда до меня дошло.

— Это были иллюзии!

После уничтожения «лорда», бывшего сердцем и узлом всей местной защиты, на серьёзные ловушки у местного контура магии, вероятно, просто не осталось сил!

Эти твари были всего-лишь простыми, пусть и отточенными до совершенства, голографическими иллюзиями, последним шипением отмирающей системы безопасности. Её не хватало даже на то, чтобы создать что-то осязаемое.

Вот только я не сомневался, что даже несмотря на смерть «лорда» защита этого места восстановится — рано или поздно.

Весь вопрос только в том, сколько времени на это потребуется, и сумеем ли мы выбраться отсюда ДО того, как наступит локальный звездец.

Мы двинулись дальше.

Каньон изгибался и ветвился, его зеркальные стены то сходились, образуя тесные, нависающие над головой арки, то расходились, открывая вид на застывшее, безжизненное пространство. Воздух оставался неподвижным и холодным, а сладковатый запах стал навязчивее, въедливее. Под ногами по-прежнему хрустели те самые стеклянные шарики, и их монотонный скрежет слегка действовал на нервы.

Я шёл первым, за мной — Арс. Каселёвы следовали сзади, и я чувствовал их напряжение, их взгляды, скользящие по каждому тёмному углу, по каждой трещине в стене. Замыкала движение Маша со своим дракончиком, который недовольно пыхтел.

После иллюзорной атаки все были на взводе, ожидая нового подвоха.

Примерно через сотню метров каньон резко расширился, открывая вид на огромное открытое пространство, посреди которого возвышался комплекс построек.

Не пещера, не руины, не творение Урочища — это была рукотворная человеческая база.

Несколько десятков быстровозводимых построек, выстроенных в строгие ряды. Они были сделаны из матово-серого, сверхлёгкого сплава, который я сразу узнал — мы использовали такой в «Маготехе» для мобильных лабораторий и полевых командных пунктов.

Но здесь он выглядел… иначе.

Формы были слишком геометрически правильными, стыки — идеальными, без единого зазора. От всего сооружения веяло стерильным, безжизненным порядком, который так контрастировал с хаотичной, живой уродливостью Урочища.

Купола, цилиндры, параллелепипеды — всё это сливалось в единый организм, похожий на гигантские соты или процессорный кластер. По стенам некоторых построек тянулись тонкие, пульсирующие голубым светом трубки — энергомагистрали. Ни окон, ни видимых дверей — лишь гладкие, непроницаемые поверхности.

Воздух изменился. К сладковатому запаху добавился едва уловимый аромат озона, охлаждающей жидкости и… чего-то ещё. Стерильной чистоты, которую не способен воспроизвести ни один химический освежитель.

Я замер, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

Кажется, именно это мы и искали…

Я поднял руку, и отряд замер позади меня, словно тени.

Тишина в этом искусственном ущелье была оглушительной. Ни гула генераторов, ни шипения магических контуров… Всё было отключено?

— Осматриваемся, — мой голос прозвучал неестественно громко, отражённый идеальными стенами, — Арс со мной. Маша, Каселёвы — держитесь вместе и не теряйте нас из виду. Любое движение — сразу сигнал.

Мы двинулись к ближайшему строению, низкому цилиндру, напоминавшему гигантскую консервную банку. Его матовая поверхность была холодной даже на расстоянии. Я провёл рукой по стене, ожидая ожога или разряда статики — но ничего. Лишь идеально гладкий, чуть маслянистый на ощупь металл.

Вход нашёлся быстро — не дверь в привычном понимании, а бесшовная панель, которая отъехала в сторону с тихим шипящим звуком, едва мои пальцы коснулись почти невидимого контура.

Внутри пахло… ничем. Стерильным, отфильтрованным воздухом, как в операционной или на чистом производстве.

Я шагнул внутрь, и свет вспыхнул сам собой — ровный, холодный, без теней.

Помещение оказалось небольшим, но абсолютно функциональным. Строгие стеллажи с аккуратно разложенным оборудованием, часть которого я узнал — усовершенствованные сканеры «Маготеха», полевые анализаторы.

Но другая часть… её дизайн был чужим. Слишком плавные линии, отсутствие кнопок, лишь сенсорные панели с мерцающими символами, отдалённо напоминающими руны.

— Смотри, — Арс ткнул пальцем в один из стеллажей. На полке лежали упаковки с полевых рационов. Срок изготовления — полгода назад.

Совсем новые…

Я открыл ближайший шкаф. На полках аккуратно висели комплекты полевой формы — не армейского образца, а серая и практичная одежда, которую использовали в «Маготехе» для экспедиций.

На одном из комбезов даже сохранилась нашивка с именем — «Инженер К. Липок».

Ткань была чистой, без единой пылинки, без запаха пота и пыли.

Мы вышли и осмотрели другие постройки.

В одной обнаружили жилой модуль — аккуратные койки, прибранные тумбочки, даже крошечная кухня-ниша с исправным кофемашиной, в которой ещё оставались капсулы.

В другой — лаборатория со сложным оборудованием, экраны которого были тёмными, но на одном из них замерла незаконченная строка кода.

Всё было новым, современным, и явно использовалось не так давно. Но при этом — абсолютно пустым. Ни следов борьбы, ни хаотичного отступления, ни личных вещей. Как будто все люди, находившиеся здесь, просто испарились в воздух по команде, оставив после себя лишь идеальный, безжизненный порядок.

Ну и само собой, я совершенно точно знал — тут никогда не было лабораторий «Маготеха»…

Я стоял в центре лабиринта из стерильных построек, и холодная уверенность сжимала мне горло.

Это была не заброшенная база. Это был улей, который всего несколько дней или недель назад кипел деятельностью.

И, внимание, вопрос — что именно тут делали?..

Я двинулся к самой крупной постройке в центре комплекса — массивному куполу, чьи стены были испещрены пульсирующими голубыми жилами энергокабелей. Бесшовная дверь отъехала с тихим шипением, впуская внутрь струю ледяного воздуха, пахнущего озоном и перегретым кремнием.

Это была ещё одна лаборатория, превосходящая по оснащению даже некоторые столичные центры «Маготеха». Десятки терминалов с мерцающими голографическими интерфейсами, серверные стойки, от которых исходил низкий, ровный гул, и в центре всего — три массивных, прозрачных резервуара, внутри которых клубилась знакомая мне до боли энергия.

Энергия МР, спроецированная в реальность…

Не сырая, не хаотичная… По энергоструктуре, определённому благодаря «магическому зрению», и нескольким быстрым взглядам на мониторы я понял, что это — исключительные образцы…

На экранах одного из терминалов плясали уравнения и схемы, которые я видел лишь в черновых расчётах Салтыкова и в своих собственных, выжженных болью и отчаянием набросках, сделанных после Шадринска.

Я подошёл ближе, мои пальцы сжались в кулаки. На центральном мониторе застыла трёхмерная модель наруча-репульсора. Моего наруча! Но усовершенствованная, доведённая до идеала.

Рядом — схемы преобразования частот, алгоритмы стабилизации цифровой магии при переносе в реальный мир.

— Святая мать-перемать… — прошептал за моей спиной Арс, его мощная фигура заслонила свет от двери, — Марк, это же… Та же хрень, что вы с Салтыковым разработали?

— Да, — мой голос прозвучал хрипло и отчуждённо, — Это именно она. Только сделанная гораздо лучше.

Я ткнул пальцем в другой экран, где мигал отчёт о полевых испытаниях. Датировка — всего две недели назад. Испытуемый образец — «Интерфейс МР-7». Результат — «успешная стабилизация потока, КПД 94%».

Девяносто четыре процента!!!

Мои кустарные напульсники, с которыми я шёл на Курташина в Шадринске, едва выдавали двадцать пять процентов, и то ценой чудовищного перегрева и риском оторвать себе конечность.

То, с чем Салтыков отправил нас сюда, в Урочище, выдавало КПД на уровне пятидесяти пяти процентов… И это уже была чудовищная сила, чудовищная концентрация потока и совершенно безумная конверсия из «ничего» в реальную силу и энергию!

А здесь… здесь кто-то не просто додумался до того же. Здесь кто-то обогнал нас на несколько шагов вперёд.