Правда?

…И всё же внутри сидит другое желание — чтобы кто-то сам разорвал всё за меня. Разбил, сжёг, уничтожил. Чтобы мне не пришлось делать этот шаг.

Чтобы меня спасли — от этой боли, от вины, которую я ношу с собой каждый день.

Вины за то, что не смогла сохранить самое ценное, что у меня было.

— Госпожа? — повторно зовёт лакей, чуть настойчивее, когда я останавливаюсь перед сверкающими дверьми, что открыли мне путь в большую гостиную.

— Сейчас, — отвечаю я, но голос звучит тревожно.

Я выпрямляюсь. И делаю шаг. Не потому что уверена, а потому что стоять на месте — больнее.

Прохожу вглубь комфортной обстановки из мягких тканей и позолоты.

Первое, что меня встречает, это чужой запах. Именно чужой, чуть горьковатый, похожий на тлеющую ароматную палочку бамбука и дорогого одеколона. Тяжёлый запах, он буквально придавливает меня, делая голову чугунной.

В гостиной было двое мужчин. Альвис, мой отец, и он, герцог южных земель империи, Волтерн.

Это мужчина довольно высокий и с атлетичным телосложением, синий камзол изысканно это подчёркивает, сапоги с высоким голенищем добавляют аристократии, впрочем, как и перчатки за поясом и прикреплённый чёрный кожаный хлыст для верховой езды. Выглядит опасно.

Он чуть поворачивается, и я будто бабочка, угодившая в паутину. Карие, почти чёрные, как уголь, глаза гипнотизируют.

Грудная клетка будто каменеет, и невозможно сделать вдох. Странный холодок залег внутри живота.

Я не делаю никаких движений, даже не моргаю. Но уже через секунду на меня обрушивается осознание, позволяющее отлипнуть от этой паутины.

Быстро отвожу взгляд. Что я вообще делаю? Зачем соглашаюсь на это нелепое, даже авантюрное предложение? Беги, Шерелин, просто беги.

— Шерелин, — окликает отец.

Я вздрагиваю, сердце оживляется и начинает биться горячо.

— Не стой у порога, проходи. Я тебя ждал.

Немного сжимаю веер в пальцах. Минутный испуг растворяется как туман. Альвис улыбается, его глаза живые, видно, что только что он оживленно разговаривал с гостем.

Ну что я в самом деле так испугалась? Это всего лишь светский ужин. Самое важное — это получить развод с драконом, а дальше я что-нибудь придумаю. Мне нужно искать союзников, знать, что я не одна, и отец предоставляет такую возможность.

Я так долго была в золотой клетке, ждала Ройнхарда, ловила с жадностью каждый его жест внимания, старалась для него, занималась хозяйственными делами, несмотря на проблемы, улыбалась, терпеливо надеялась на его понимание, в конце концов, думала, что он не просто верит мне, а разделяет мою боль несостоявшегося материнства, а в итоге получила нож в спину.

И поэтому я не понимаю, зачем преследует, почему не отпустит, будто я что-то значу в его жизни.

Статус — вот что ему нужно было от нашего союза. Что ж, Ройнхард, теперь твоя очередь потерять. Думаю, ты переживешь это, но только без меня.

Направляюсь к мужчинам. Так, что нужно? Улыбка, прямая спина.

— Моя старшая дочь, Шерелин, — произносит Альвис с такой гордостью, что моё сердце дрогнуло и растаяло, как кусок льда, запульсировало какой-то радостью. Не знала, что это может быть так... тепло, каково это — чувствовать, что я нужная, важная, ценная… Это приятно, очень. Сердце будто истосковалось по этому признанию и жадно вобрало в себя как губка.

Мои глаза запекло. Смотрю на отца с дрогнувшей улыбкой.

— А это, — смотрит на гостя, — Волтерн Баернар.

Что?

Резко перевожу взгляд на того, чьё имя было озвучено.

Медленно, чувствуя свинцовую тяжесть, поднимаю взгляд по золотым запонкам камзола на груди, словно по лесенке, выше, на квадратный, тяжёлый, гладко выбритый подбородок, на твёрдые сухие губы, рельефный выразительный нос — и застываю.

— Рад знакомству. У вас изысканно красивая дочь, — делает комплимент он .

Наши взгляды наконец встречаются, и я будто чувствую прикосновение паучьих лапок, изучающих добычу.

Он не пронзительный, не агрессивный, но методичный и бесстрастный.

Кажется, будто этот взгляд способен проанализировать меня насквозь, расчленить на составляющие и оценить каждую деталь.

В нем нет ни тепла, ни дружелюбия, лишь пристальная заинтересованность. Этот взгляд как будто говорит:

“Я вижу тебя. Я знаю, кто ты. И я решу, что с тобой делать”.

Волтерн Баернар…

Знакомое имя. Слишком знакомое. Я медленно провела пальцами по вееру, ощущая тонкий шёлк и металлические спицы.

Ройнхард злился страшно всякий раз, когда это имя упоминали за ужином. Волтерн — сын императорского советника, который упрямо держался за старые законы, не изменяя господствующим древним ценностям. Его отравили восемь лет назад.

Но вот что забавно — сам Волтерн, если верить слухам, плевать хотел на отцовские идеалы.

Тогда почему Ройнхард скрипел зубами при каждом намёке на эту фамилию?

Передо мной сейчас стоит не просто гость отца. А “тень” — человек, о котором империя шепталась в будуарах, но чьё имя никто не решался произнести громко.

Мой взгляд скользнул по его перчаткам — чёрная кожа, безупречный крой. Такие носят, чтобы не оставлять отпечатков.

— Рада знакомству, — мой голос звучит слишком хрипло. Я невольно берусь за спинку стоящего рядом кресла. — Не ожидала встретить вас здесь…

— Вы тоже редко появляетесь на публике, Шерелин. А очень жаль, такой бриллиант должен сиять, грех его прятать, в этом плане я не понимаю Дер Крейна.

Меня будто посадили в тёмную и тесную коробку, в которой весьма неудобно. Он говорит так, будто всё это время только и делал, что следил за мной и Ройнхардом, хотя это невозможно и мне только кажется.

Меня охватывает дрожь. Сначала лёгкая, как трепет листа на ветру, а потом — взрывная волна, пробежавшая от висков до кончиков пальцев под его напряженным взглядом.

Взмахиваю веером, вложив его в руку, так и не раскрыв, выжав из себя улыбку, чтобы скрыть неловкость.

Это просто волнение. Только волнение…

— Шерелин, — вмешивается отец, — я поставил в известность Волтера о твоём семейном положении, — прозвучало как удар топора по тонкому льду. — И лорд предложил помощь.

Горло сжимается, будто кто-то обмотал его колючей проволокой и дёрнул. Я чуть не закашлялась.

Это ведь личное, семейное.

Но разве я не сама ворвалась к Альвису как побитая кошка? Просила помощи. А теперь возмущаюсь, что её предлагают?

“Не думала же ты, что он один будет этим заниматься?”

Отец хмыкнул, будто говорил с непонятливым ребёнком.

Логично. Да. Мы не договаривались о посторонних. Хотя... я и не настаивала.

Но почему тогда живот скрутило так, будто я проглотила стекло?

Волтерн расслабленно опускает руку на пояс, чуть касаясь пальцами рукояти кнута. Ни тени смущения. Будто мой развод — просто деловая процессия. И он хозяин положения.

— У меня есть хороший друг, который занимается бракоразводными процессами, — его голос слишком гладкий, как шёлк на лезвии. — Он может провести ритуал. После него... возражения будут невозможны.

Смотрю, широко распахнутыми глазами уставившись на него, как на раскрытую книгу. Краем глаза вижу, как Альвис одобрительно кивает.

Ритуал? Это слово пахло пеплом и старыми клятвами.

— Это... — облизала губы: они прилипли друг к другу как пергамент. — Неожиданное предложение, герцог Баернар. Но что за ритуал?

— Тот, который ещё в действии и никто не запрещал. Если вы слышали о Сфере Уз что-то…

— Да… я знаю.

Слышала, это нечто вроде проверки на истинность, сфера — источник родовой силы. Часто с помощью него разрешались споры, конфликты и даже вражда — единственный способ доказать правду документально.

— Вот и отлично. Так вы согласны? — он наклоняется чуть вперёд, и я усилием остаюсь стоять на месте.

Пауза повисла паутиной.

Шаг назад — отказ. Шаг вперёд — согласие. И никаких других вариантов.

Но оба пути ведут в пропасть, я это понимаю.