– Сейчас украинцы горбачёвскую в Форосе умыкнут, хоть её строили на партийные деньги,- произнёс Левко.

– Средства на её строительство выделял управделами Совета Министров,- поправил его Евстефеев.- На их балансе висит, но теперь, ясное дело, отойдёт к Украине. Их будет собственность.

– Вы свою "крышу" оформляйте быстро. Гонка за собственностью в Москве будет не шуточная. За гроши можно будет на первоначальном этапе купить в центре любое здание, а их желательно иметь несколько. Не под склады с оружием, а для цели гуманитарной. Приступать учить надо сейчас, незамедлительно, для этого надо иметь помещения. В центре Москвы самое безопасное место. Желательно прикупить здание КГБ в целом комплексе, но боюсь, желающих там поселиться будет немного.

– Вы, Александр, перебарщиваете. Недвижимость пустят с молотка, это ясно, но не здание КГБ. На такое покуситься не смогут,- заверил Евстефеев, собиравший тайно материалы по Мосгоримуществу.- Кишка тонка у любой власти этот гадюшник продать.

– Может,- сказал Сашка, качнув головой.- Только я не о том. Вы посмотрите, сколько за последние время возникло разного рода фондов общественных, море. Я не беру в расчет коммерческие структуры. Всем места не хватит. Это раз. Сейчас, когда союзные структуры рухнут, на их место вопрётся российская государственность, и, уверяю вас, ей места не хватит. То есть страна уменьшится наполовину по численности населения и на треть по территории, а чиновников появится раза в три больше, чем при Союзе Советских Социалистических Республик. Это два. И по поводу зданий, занимаемых КГБ, я не стал бы утверждать столь категорично, как Василий Павлович, о невозможности их продажи. Я купил бы миллионов за пятьсот,- Сашка улыбнулся, и осмотрев всех присутствующих, добавил:- Перестроил бы и создал там коммерческую тюрьму с одиночными камерами и золотыми унитазами, как обещал вождь пролетариата Ульянов. Принимал бы всех с пожизненным заключением.

– Мне кажется, что это вечная государственная собственность, которая никогда не будет продаваться,- выразил сомнение Панфилов.

– Феликс Эдмундович тоже был собственностью государства,- сказал Сашка.- И где он ныне обретается?

– Так ведь это всего лишь памятник,- опять не согласился Панфилов.

– Сергей Петрович, вы знаете, кому принадлежит сейчас здание бывшего Дворянского Собрания?- спросил Сашка.

– Допустим,- ответил Панфилов.- Кто ж не знает этого?

– Вот видите, какие повороты делает история. Прежние собирались в картишки перекинуться, водки откушать, а пришла другая власть и организовала там покойницкую. Два срока Ельцину на посту президента не усидеть, мозгами не вышел. Придёт кто-то и вернёт Дворянскому Собранию его собственность. По вопросу возврата можно спорить, но время бежит, и вопрос этот всплывёт в России. Многое, о чём вы сейчас даже не догадываетесь, будет всплывать и вставать на повестку дня. Вот во Франции многие из поколения в поколение передают акции Русской Императорской железнодорожной кампании. На чужие деньги строили в Российской империи дороги, и деньги вкладывали отнюдь не богачи, а простые граждане, но им Владимир Ильич Ленин показал фигу, хоть сам и орал немало о мировой революции, однако, простых граждан Франции обокрал по-хамски. Эти долги кто отдавать станет? Их, долгов таких, океан. Власть, не умеющая вернуть долги, не демократическая и вообще не власть,- Сашка плюнул в костёр.

– Ну, Александр, вы скажете тоже. Это ведь долги царского правительства, от которых мы отказались,- усмехнулся Гунько.

– А почему, собственно?- тоже с улыбкой произнёс Сашка.- Как говорит Михал Михалыч Жванецкий. Ведь это был займ не по линии правительства Франции, народ дал. И срок давности по таким займам о прощении или списании отсутствует в международной юридической практике. Будьте добры вернуть, господа хорошие. Как? Это вопрос другой.

– Вы правы, наверное,- согласился Гунько.- Я по этим вопросам не дока.

– Тут знать нечего. Вторая мировая недавно была. Ленд-лиз помните?- спросил Сашка.- Как там у Александра Дольского: "И я глотал в больнице по ленд-лизу, от слёз, наверно, горький шоколад".

– Ещё бы,- ответил Гунько.- Я поступать в Москву приехал в американских армейских ботинках. Да и тушёнку их жрал.

– Помните, стало быть. За эти поставки Сталин золотом платил. Не на халяву посылали они нам всё необходимое. Часть долгов по поставкам ленд-лиза они нам списали как стороне, пострадавшей в войне, но платили же мы. Вот и по акциям дороги железной надо платить. К примеру, транзитные грузы гоним, деньги берём валютой: половину – себе, половину – процентами по акциям. Возможны и иные варианты,- Сашка потянулся.- Только так можно получить доверие у собственного народа и поддержку на мировом финансовом рынке.

– Так у нас железные дороги убыточные,- возразил Гунько.- Да и те на ладан дышат.

– Потому и сходят поезда с рельс, что нет хозяина, а будь он, да ещё расторопный, они, рельсы, ох как кормили бы при нашем повальном бездорожье. Забайкальская вот ветка совсем в плачевном состоянии, её бы реконструировать, увеличить пропускную способность, ан-нет, вложили деньги в строительство БАМа, и результат соответственный: на забайкальской поезда с путей летят под откос, а на БАМе всё стоит. Нормальный хозяин так не поступает,- Сашка хлопнул себя по коленке.- Вкладывать надо умно, долго считать, прикидывать, с бухты-барахты этого уже двести лет никто в мире не делает, только мы. Съезд, видите ли, решил. Хорошо, что хоть ещё не к Северному полюсу, и то слава Богу.

– Теперь руками маши не маши – всё равно не исправишь. Одна надежда на освоение Удоканского меднорудного месторождения,- сказал Левко.- Оно мирового уровня.

– Нашим без разницы, какого оно уровня – высшего или нет. Его если и начнут осваивать, то лет через двадцать, в лучшем случае, в худшем – через пятьдесят, а скорее всего – совсем не будут. Его поднимать – не водку пить и произносить лозунги, там вложений на миллиарды долларов надо сделать, а это для больной нашей экономики – тяжесть непосильная. Капитальных вложений в ближайшие десять-пятнадцать лет не будет. Пока соберутся разрабатывать, в стране специалистов не останется совсем, разбегутся по миру мыть чужую посуду и убирать улицы не своих городков,- ответил Сашка.

– Долгосрочных вложений уже сейчас нет,-подтвердил Гунько.- Правда, суетятся на западе по поводу тендера на разработку Штокмановского газоконденсатного месторождения. Однако, у них не выгорит. У "Газпрома" влияние огромное, а иметь конкурентов на своём жизненном пространстве кто сам захочет? Сам не гам и другим не дам. Такой принцип у нас доморощенный, как безоткатное орудие,- чужих не пускать. Вообще-то, многие мировые фирмы готовы вкладывать, не глядя на риск. Что вы думаете об этом, Александр?

– Государства, имеющие нефть и газ на своих территориях, давно уже сами занимаются добычей и всё реже и реже привлекают к участию ведущие корпорации, а те несут убытки весьма ощутимые. Добыча нефти в море с использованием платформ – накладное занятие, но идут и на этот шаг. Процесс деколонизации ресурсов произошёл в мире давно, и погреться негде. Они готовы ринуться на пространства Советского Союза, ибо места свободные остались только у нас. Риск, вы сказали, огромный? Да нет его тут, риска. Вы внимательно читайте предлагаемые ими условия по таким проектам; они ведь под их воплощение заручаются поддержкой правительств, ведущих политиков, страхуют свой риск жёстким прессом международных обязательств и договоров. Если бы Россия обеспечить могла выплаты по старым, пусть и царским, долгам, то они, мировые акулы бизнеса, не задумываясь вложили бы в нашу экономику сотни миллиардов долларов, не дожидаясь выхода нужных законов. У этой машины есть название: финансово-промышленно-политический картель. Вот государства, входящие в семёрку, между собой воюют в торговых делах, а против любого не из их круга всегда выступают единым фронтом. Их сила в скученности, в невидимой интеграции. Их национальная принадлежность размыта основательно оттого, что они сидят в одной лодке и гребут в одном направлении. Линкор.