– Я вам разложу по частям, а вы записывайте, потому что некоторые работали на двух-трёх хозяев,- Ашофф стал рассказывать. Продолжалось это долго.

К обеду Сашка и Юрген откланялись, хоть старик и пытался оставить их обедать. Перекусив, они возвратились, и домохозяйка Ашоффа сразу направила их в кабинетик старика, где беседа продолжилась. В конце разговора, уже перед уходом, Сашка спросил:

– А вы, господин Ашофф, на кого работали?

– Я вам сказал, что суда истории не боюсь. Я работал на Германа Геринга. С ним было приятно сотрудничать. Герман умел быть щедрым, имел влияние на фюрера и с ним было надёжно. Он всегда вступался за своих, не смотря ни на что. Ещё, конечно, на гестапо, в чём мне сегодня стыдно признаться, но это так.

– Что вы можете о самом Мартине Бормане сказать? Вы его видели много раз,- спросил Сашка.

– Это сложный человек. Очень скрытный. Его все не любили, и все боялись. Уже тогда о нём было много слухов, но точно о нём не знал никто,- ответил Ашофф.

– А вы как считаете: мог Мартин оказаться после войны у русских, как об этом писали?

– Он был очень близок к фюреру и Адольф ему полностью доверял, почти никогда не слушая его советов. Борман был умный и хитрый. Между Герингом и Борманом никогда не возникало стычек и раздоров. Они держались особняком друг от друга, но не скалились. А вот где он? Я думаю, что если бы он остался жив после штурма Берлина, то его не нашли бы. Но к русским? Нет, к ним он бы не пошел. В этом я уверен полностью.

– Значит, в МИДе у Бормана своих людей не было?

– Нет. Его окружали только чужие и он к этому относился спокойно. Уж вы мне поверьте. Это абсолютно точно. До сорокового года были такие сотрудники, но когда он занял пост главы партии, его людей купили, о чём он знал. Ходили слухи, что Борман, как и его шеф Гесс, английский шпион, но это только слухи. Гесс улетел в Англию по поручению Геринга, это я знаю точно, хоть таинственность его перелёта обсуждается до сих пор, в этом тайны нет никакой.

– Спасибо вам, господин Ашофф. Я выпишу вам чек, это аванс. До публикации статьи я обязательно к вам приеду, чтобы вы прочитали и привезу вторую часть гонорара,-Сашка подал Ашоффу чек.

– Хорошо, молодые люди. Если у вас появятся вопросы или есть потребность в данных, я держу картотеку, в которой есть многое, приходите без всяких любезностей. Мне старику не с кем поговорить. Я рад знакомству и тому, что есть ещё в Германии патриоты.

Сашка и Юрген попрощались и вышли.

В машине Юрген сказал:

– Жаль, что промах.

– Отрицательный ответ – тоже результат.

– Может восточных опросить?- предложил Юрген.- Их там много осталось в живых.

– Нет, Юрген. Восточные будут говорить, что ничего не помнят. Сошлются на склероз, которой у них действительно есть, он у них от слабой медицины и плохого питания. Они не занимались спортом и всю жизнь боялись, в ожидании очередного прихода из КГБ. Им задавали слишком много вопросов. Они уже не помнят, что они отвечали на них. А выпытывали их люди Берии, не терпевшие возражений и на допросах частенько били по головам и почкам. Я читал протоколы допросов, там мало кому удалось избежать издевательств и избиений. Вот всё это и подтолкнуло к развитию склероза. А небылиц на допросах они наговорили уже тогда. Это сыграло злую шутку с самим КГБ. Именно в силу этой причины чекисты не смогли отыскать и половины того, что спрятали наци на территории ГДР. Ведь, когда бьют, не только то что было скажешь, но и то чего не было. Так что опрашивать тех, кто в ГДР осел после войны, не стоит.

– Согласен. Только кто-то ведь регистрировал богатства партии перед отправкой за кордон?

– Вот их-то Мартин Борман и ликвидировал. Там был целый отдел, исчезнувший бесследно в конце апреля 1945 года.

– А тот, который видел, как Мартина Бормана по голове бахнули? Может он что знает?

– Это посторонний человек. К тому же из команды Рейнхарда Гейдриха. Его случай привёл на борт парохода. Бормана он знал в лицо. Когда удостоверился, что это именно Борман, хотел предложить ему свои услуги, видя, что тот один, но подойти боялся. Решил к нему подойти ночью, когда Мартин выходил подышать. Так и увидел, как Бормана трахнули по голове. Сойдя на берег он выследил убийц и пытался у них разжиться средствами, но в этот момент прибыла команда по ликвидации, чтобы убрать исполнителей, и он попал в переплёт и еле унёс ноги. После этого бедняга и прозябал весь остаток жизни в Индокитае.

– Что теперь делать?

– Не знаю.

– Может в Лондоне копнуть?

– Кого ты имеешь в виду?

– Джона Локриджа. Их отец в банковской системе всю жизнь работал. Может Джону доверил старые тайны.

– Спасибо, Юрген, а если Джон состоит в Синдикате?

– А если нет?

– Допустим нет,- Сашка свернул на автобан.- Что мог ему отец передать? Он за спиной Бормана не стоял, когда тот архив укладывал.

– Тоже верно,- согласился Юрген.- Где Борман архив хранил?

– В комнате смежной с кабинетом, где пропадал часами, что подтверждают все.

– А упёр он как такую махину? Или были те, кто это делал?

– Никто ничего не выносил и не эвакуировал. Борман всё сжигал. Фотографировал и сжигал.

– Постой, а как же он собирался получать? Доверенности тоже в огонь пустил?

– Все счета, Юрген, оформлялись на предъявителя.

– Значит, мог получить тот, кто сдал или предъявитель. Синдикат потому и воспользовался этими средствами, что был в курсе о липовых вкладчиках, да и ведал, что они сгнили.

– Не так всё просто, Юрген. Всё мелкое Мартин сбрасывал на сто счетов, аккумулировал, так сказать. На эти счета есть документы, которые можно унести в сумочке, а на первоначальные взносы – фильмотека.

– Может в ней покопаться. Давай я посмотрю. Свежим взглядом, так сказать, пошарю.

– Сколько времени, знаешь, на это потребуется?

– Полгода, думаю, хватит,- ответил Юрген.

– А у нас времени до осени. Если нет, то зимой займёшься.

– Если нет что?

– К "Бошу" нет смысла обращаться, пока не будем знать, где чьё.

– Саш, как ты фильмотеку эту сыскал?

– Да просто. Ничего не обнаружено было после взятия Берлина и я понял, что Борман всё сжег, сведя средства на несколько десятков счетов. Банку жестяную я и обнаружил, где лежали документы на сотню счетов и фотоплёнка.

– Ясно. Он банку в подземке замуровал и был таков.

– Вот эту муровку я нашел и вскрыл.

– Нюхом нашёл?

– Зрением,- Сашка вставил пальцы в глаза.- Борман каменщиком не работал. У него даже перчаток не было. На бетоне даже отпечатки его пальцев остались, когда он заглаживал раствор, чтобы сравнять со стеной.

– Ты их снял? Отпечатки?

– Снял. А у тебя есть его в дактилоскотеке, чтобы сравнить?

– У Крюгера есть.

– Это я ему дал.

– Разве не сохранились нигде?

– Есть, наверное,- Сашка пожал плечами.- Я, собственно, не искал. Мне как-то до одного места это.

– А если на стене не его? И прятал кто-то другой? Я поищу его настоящие пальчики. Хотя…мог взять с собой офицера любого и когда тот банку заделал в стену, застрелить.

– Всё могло быть.

– Я тебе не нужен?

– Нет. Я в Ватикан поеду. С его преосвященством поговорю.

– Выхлопочи у него плащ кардинала и шапочку епископа.

– Зачем?- бровь у Сашки поднялась.

– Поедем миссией в Сибирь, обращать в новую веру.

– Да пошёл ты!- Сашка выматерился.- Там в Христа никто не верит. Верят каждый в своё. Вот удумал. Впрочем… могу тебе испросить.

– Мне не надо,- ответил Юрген.- Я не достоин.

– То-то. И мне не с руки.

Они ехали молча до границы с Швейцарией.