— Быстро все шпоры убрали. Проверка.

По классу пробежал вихрь, сметая учебники, шпаргалки, заскрипели стулья, парты. Дверь отворилась, внутрь прошло двое — высокий мужчина средних лет с мрачной вытянутой физиономией, полуприкрытыми глазами, тёмные волосы, словно накладка из пластилина, прилепленная к лысой голове. Напарница его — немолодая женщина в строгом костюме какого-то полинявшего чёрного цвета — пиджак с широкими плечами, больше смахивающий на мужской, из-под юбки ниже колена проглядывали чулки, широкие туфли на низком каблуке. Они встали на пороге, даже не поздоровавшись со мной. Обвели взглядом класс и отправились на задние парты. Мужчина сел в среднем ряду, женщина на первом ряду. Я встал у доски, сложив руки на груди. Повисла напряженная тишина, прерываемая только сопеньем усердных учеников, скрипом стульев.

И тут одна из девочек с уже хорошо развитыми формами чуть подняла свою объёмную грудь от парты, и я увидел прикреплённый к изнанке оттопырившегося чёрного фартука листок бумаги, куда она периодически бросала быстрые взгляды. Пока представители ГОРОНО не замечали этого и я спокойно начал прохаживаться по рядам, делая вид, что проверяю, нет ли нарушителей. Остановившись около девицы, я наклонился, заглядывая в ее листок и тихо, очень тихо прошептал: «Убери шпаргалку».

— Молодец, Соня, быстро решаешь, — сказал громко.

Девушка сунула руку под фартук и сняла шпору, смяла в руке и сунула в карман. Бросила на меня взгляд, в котором улыбкой пыталась стереть страх. А я лишь ей только подмигнул.

Мужчина-проверяющий явно скучал, пару раз зевнул, прикрывая рот ладонью. Откинувшись на спинку стула, начал едва заметно покачиваться. Женщина же наоборот строго и внимательно следила за всем, что происходило в классе. Периодически возвращаясь к моей фигуре, оглядывая недовольным взглядом, словно я был самым нерадивым учеником. Мне надоело это внимание, я уселся за стол, достал лист бумаги, разорвал его на четыре части и начал на каждой писать решение задачи. Сложив кучкой, разорвал следующий лист и, как отметил Сибирцев, мелким каллиграфическим почерком, написал все ответы.

Минут за семь до конца урока, проверяющие ГОРОНО все-таки встали, прошлись по рядам и также молча вышли. Я проводил их спины взглядом, и вернулся к своему классу.

— Ну, что как дела? Есть кто решил все задачи? Поднимите руки.

Не поднялась ни одна рука, даже те ученики, которые имели сплошные пятёрки, сидели, уткнувшись в парту носом.

— Тогда я спрошу иначе. Кто в своём варианте решил все задачи, кроме номера восемь?

И тут я увидел, как робко поднялось несколько рук. И тут я сделал то, что, могло перечеркнуть всю мою работу в школе. Я передал ребятам решение этой треклятой задачи.

— Перепишите решение. Постарайтесь что-то изменить в этом тексте.

И усмехнулся про себя, вспомнив старый интернетовский мем: «Спиши домашку, но не в точности, как у меня».

Противной резкой трелью прозвенел звонок на перемену, но я не пошевелился, ни одним словом не стал проявлять нетерпение, дав ребятам ещё несколько минут. И только потом прошёлся по рядам, забирая листочки, испещрённые формулами, рисунками. Чувствовал я себя, что называется, не в своей тарелке. Было противно и досадно.

Вернулся в учительскую, вытащив учебник физики, начал готовиться к следующему уроку. Но строчки расплывались перед глазами, я вновь и вновь переживал то унижение, которое пришлось испытать. Тимур о чем-то тихо разговаривал с Витольдовной, согласно кивал головой и пару раз обернулся, взглянув на меня. Это напрягло меня, стала нарастать нервозность, похолодели пальцы, ладони, по спине проползла противная ледяная змейка.

Дверь распахнулась, на пороге я увидел секретаря директора, она быстро обвела учительскую взглядом и остановилась на мне. Приблизилась.

— Олег Николаевич, Арсений Валерьянович просил вас зайти.

Я отправился в кабинет директора, ощущая предательскую слабость в ногах.

Открыв дверь, я собрал все свои силы в кулак и зашагал к столу. Директор поднял на меня взгляд, в котором я с удивлением не заметил ни гнева, ни злости.

— Присаживайтесь, Олег Николаевич. Как у вас дела с постановкой спектакля по пьесе Брехта?

Поначалу я настолько опешил, что не мог подобрать слов. Считал, что меня вызвали к директору, чтобы сообщить, что я уволен из-за поступка, не совместимого со званием советского учителя. А тут спектакль.

— Да, всё в порядке, Арсений Валерьянович, потихоньку двигаемся.

— Тут такое дело. Сейчас пришла разнарядка от ГОРОНО — провести месячник, посвящённый юбилею Брехта. Мы организуем какие-то чтения. Но было бы прекрасно, если бы вы успели поставить ваш спектакль до пятницы.

С одной стороны, залила радостная волна, я ликовал, что до начальства, наконец, дошло, насколько моя идея интересна. А с другой, как выполнить подобное условие?

— К пятнице не успеем. Никак. Только начали читку по ролям.

— Значит так, Олег Николаевич, — директор взял себя в руки и голос зазвучал уверенно. — Мы освободим всех учеников, которые заняты в пьесе, от уроков. И естественно, вы тоже будет заниматься только этим. Нужна какая-то помощь? Костюмы, декорации.

— Костюмы шьём уже. Этим Ксения Добровольская занимается. Она — прекрасный модельер, сшила уже несколько костюмов.

— Это хорошо. Очень хорошо. И вот ещё что.

Директор со скрипом сдвинул ящик стола, вытащил оттуда небольшой клочок бумаги и выложил передо мной. Когда я прочёл то, что там написано, у меня волосы зашевелились на голове, и непроизвольно отвисла челюсть. Пропуск в 200-ю секцию ГУМа!

— Я дам вам мою машину, съездите туда и закупите все, что нужно для спектакля. Декорации обеспечит Сходненский мебельный комбинат. Я уже договорился. Предоставьте им чертежи, они все сделают. Вот вам координаты мастера цеха.

— Я могу взять с собой ещё одного человека? — я вспомнил о Ксении, без которой выбрать мне нужные материалы будет очень проблематично.

— Конечно, конечно, Олег Николаевич. У вас пропуск — вы плюс один.

— А бюджет? На какую сумму мы можем рассчитывать?

— Ну, если вы будете золото-бриллианты, парчу и золотое шитье закупать, то школа не потянет, — Арсений Валерьянович усмехнулся.

— Нет, бриллианты и парча не нужны. У нас вообще-то «опера нищих», нужно несколько приличных костюмов.

— Хорошо. Можете закупить там пару швейных машинок хороших. Дадим вам в помощь швею из ателье. Так что, действуйте. И ещё. Смотреть спектакль приедут представители ГОРОНО и немецкий специалист. Вы, кажется, немецкий знаете, Олег Николаевич?

— Да, знаю. Хотя, смотря на каком диалекте будет говорить этот немец.

— Ничего, ничего. На нормальном он немецком говорит. Его оценка будет самой важной, а лучшие коллективы поедут в ГДР на фестиваль самодеятельных театров. И вот ещё что, Олег Николаевич. Хочу вас рекомендовать в кандидаты в члены партии. Характеристику я подготовил. И, возможно, рассмотреть о назначении вас заведующим учебной частью.

— Третьем завучем?

— Нет, — кривая улыбка тронула его губы, он покачал головой. — Ратмира Витольдовна — хороший специалист, но она уже пожилой, не очень здоровый человек. Ей пора на пенсию. А вы, молодой, целеустремлённый, у которого есть интересные идеи. Нам нужны такие люди.

— Благодаря за доверие, Арсений Валерьянович, — мой голос предательски дрогнул, сорвался, я откашлялся и продолжил уже уверенно: — Постараюсь оправдать.

— Ну, вот и прекрасно.

Когда вышел из кабинета директора, какое-то время стоял, прислонившись к двери, не в силах усмирить сердце, которое скакало в груди, как взбесившийся конь било копытом по рёбрам. На меня пролился настоящий золотой дождь из обещаний, в которых я верил также, как в наступление конца света.