Там они стали мальчиками для битья, и их вышвырнули из партии, как нашкодивших котят. И вишенка на торте. В провале Ленин обвинил самих конкурентов. Он заявил, что провокатором был и Ерманский, единственный член «Тройки» Екатеринославской, который остался на свободе. Его вскоре тоже арестовали, но было заявлено, что это сделано специально для маскировки. Это была наглая клевета. В дальнейшем Ерманский принимал участие в съездах РСДРП до революции. После революции стал советским работником. Успел в 1930-х годах поучаствовать в создании и обосновании движения «Стахановцев». И был честно расстрелян, как честный человек, в 1937 году. И потом его честно посмертно реабилитировали. Всё хорошо.

Но самое интересное — это уже вишенка на вишенке. Изюминка на вишенке. Жандарм и, естественно, масон Леонид Петрович Меньщиков вскоре перешёл на сторону революционеров. После Первой русской революции он открыто заявил, что порывает со своим прошлым. Уехал в Финляндию, потом в Европу и сдал большое число агентов. А после стал советским служащим. Также, как Ерманский, сотрудничал с СССР. Конечно, я понимаю, что вам трудно переварить информацию о провокаторстве Ленина. И я вам искренне сочувствую. Но я, в отличие от вас, знаю, что было дальше. И как Ленин действовал потом. Сотрудничество Ленина с Охранкой по совокупности имеющихся фактов, фактов не скрытых, а лежащих на поверхности, доказывает это сотрудничество с математической точностью. Мы пока только в начале пути.

На Втором съезде партии Ленин предал двух членов своей тройки. Потресова и Мартова. И заключил союз с Плехановым. Он правильно сделал, потому что Потресов был просто сумасшедшим. И пока Ленин с Мартовым и Плехановым пахал в «Искре», он там прохлаждался в сумасшедшем доме, пил бром, успокаивался. Ленин понял, что с этим дураком каши не сваришь. Котелок у него дырявый. А вот с Мартовым у него была любовь. Был ли секс? Не знаю. Ленин всего этого страшно боялся. Скорее всего, у него был гомосексуальный опыт. Но он это тщательно скрывал.

Известным гомосексуалистом в среде русских сосал-демократов был Лев Дейч. Он был любовником своего подельника Якова Васильевича Стефановича. Они жили вместе и каждый день писали друг другу длинные любовные письма. Стефанович имел исключительно уродливую внешность. Фотография сильно отретушированная, не передаёт полностью. Степняк-Кравчинский писал, что он никогда не видел настолько уродливого человека. Этот Стефанович также отличался патологической лживостью. Даже по сравнению со своими подельниками. Искренне он общался только с Дейчем. Они вместе с ним в своё время сочинили подложную грамоту от имени царя Александра Второго. Чтобы обманом подвести крестьян к столкновению с войсками и расстрелу. А впоследствии Дейч, как я уже говорил, облил своего подельника-любовника серной кислотой. Впоследствии, в начале XX века, Дейч влюбился в Троцкого. Есть их фото вместе с Парвусом. Он, будучи стариком, плакал, писал молодому Троцкому письма. Трогательно за ним ухаживал. Троцкий всё это принимал. Например, принимал организацию своего быта в Лондоне. Но он был не по этой части. Над Дейчем все потешались.

И Ленин, конечно, как огня боялся каких-то сплетен на этот счёт. А сплетни там ходили. Всё друг про друга всё знали. Это была деревня эмигрантская. Где люди изнывали от скуки, от безденежья. И вот они всё, что можно и что нельзя, друг про друга рассказывали. Первому встречному-поперечному. Ну, так вот. Я уже упоминал, что возможно у Ленина была связь с Войским, Валентиновым. Может быть, с Зиновьевым. Но наиболее вероятно — это были платные услуги на стороне. Это объясняет постоянное курсирование Ленина по Европе. Он там метался как ужаленный. Просто когда составляешь эти маршруты, вся Европа… На месте ему не сиделось почему-то. И ездил. Конечно, он раз в два года переезжал вместе с женой, тёщей. Но вот эти все командировки не очень понятные. Он всегда выезжал без них. Хотя путешествовать он не любил. И не очень интересовался. Всё это ему было до фени. Ленину не нравилось в Мартове то, что он был очень сильно связан с Бундом. А Бунд, еврейская рабочая партия, — это был мощный конкурент. Где число членов было на порядок больше, чем в нарождающейся русской социал-демократии. А по организации — на два порядка. Это была более сильная организация. Кроме того, само по себе предательство было фирменным коньком Ленина. Он постоянно это делал. И испытывал от этого физическое удовольствие. Удивить, победить. Когда редакция «Искры» переехала из Германии в Англию, Ленин почему-то мгновенно заматерел. Он стал очень занудным. И, извините за каламбур, неискренним. До Второго съезда Мартов этого не замечал. Это был кагальный человек. Он Ленина считал своим. И был ему по-своему предан. Конечно, Мартов знал, что Ленин имеет еврейскую кровь. И что его предки-евреи, как и предки Мартова, были не простыми евреями, а евреями привилегированными. Еврейской знатью. Но Ленин евреем себя не считал. И, конечно, евреем не был. Никаких контактов с Бундом у него не было. Он их считал жёсткими конкурентами. И, кроме того, менталитет Ленина сильно отличался от менталитета евреев. Как, впрочем, и русских. Вся секретная переписка «Искровцев», а затем и созданной РСДРП, шла через Крупскую. И вот после приезда в Лондон Ленин завёл двойную бухгалтерию и перестал делиться с Мартовым и тем более с его подельниками эксклюзивной информацией. Это строго дозировал. Причём и в ту, и в другую сторону. Какие-то письма вредные — они через Крупскую могли не дойти до адресатов. И письма из России — они тоже частью попадали, частью не попадали. Какие-то сведения Ленин сообщал, а какие-то оставлял при себе. Конечно, это ему давало огромный бонус. И Мартов об этой двойной бухгалтерии догадался только после Второго съезда. Однако вернёмся к Мартову. Для него предательство Ленина на Втором съезде было тяжелейшим ударом. Травмой. Которой он не оправился до конца жизни. Он к этому отнёсся как женщина. Которую бросили. Причём безо всякого повода. А просто надоело. И пошла отсюда. Реально, конечно, повод был. Но Мартов этого не понимал. Он не понимал логику Ленина. Он был очень логичный человек. И Мартов стал Ленину мстить. По-женски подло и мелко. И по-женски же очень болезненно.

Ладно, пора заканчивать с экскурсом в историю, пора будить нашего гостя.

— Владимир Ильич, просыпайтесь.

Как будто что-то почувствовав, Ленин проснулся и непонимающе посмотрел на меня, потом сел на лавке и стал тереть глаза, всё ещё не понимая, что происходит.

— Нам пора ехать.

Говорил с ним интонацией, с какой говорят с детьми.

— Надеюсь, с вами тут хорошо обращались? Вы уж извините за такое помещение, — я обвёл взглядом халупу, — но других не было.

— Ехать? Куда? Кто вы такой? Что вообще происходит? Эти двое допрашивали меня, вы жандарм?

— Нет, я не жандарм, но я хочу вам помочь. Вы в большой опасности.

— Что? Что случилось? Я помню, к нам в квартиру ворвались какие-то люди, стали угрожать револьверами, дальше меня схватили и увели, больше я ничего не помню.

— К величайшему сожалению, должен вам сообщить, что ваши друзья и компаньоны погибли. Преступники застрелили их. Вероятно, охотились за деньгами.

— Что?!

Ленин схватился за голову и стал раскачиваться. Новость о гибели близких стала для него большим ударом. Я дал ему время прийти в себя. Сам же отвёл Малыша на улицу.

— Документы у тебя?

— Да, все документы вот тут, в двух связках. Первая, большая, — это те, что мы взяли на квартире, это, как я понял, все их партийные документы, и вторая связка — это уже записи допроса. — Он покачал головой. — Ох и много он наболтал.