— Вы про Пирамидова? Я хорошо помню ваши слова.

— Да, этот супчик. Хуже всего, что на него всё замыкается — и получается, что он нейтрализует работу целого корпуса жандармов.

— Вот же пропасть! Ладно, это уже дело будущего — давайте о себе подумаем.

Мы уже в целом ждали, что нас ждёт на приёме, но старательно старались избегать даже намёков на эту тему — я имею в виду чины и награждения. Была такая традиция — чтобы не сглазить. Мало ли какая вожжа под хвост начальству попадёт — возьмут да и отменят всё. Поэтому такие моменты только по факту — пока только глаза косили на новую форму.

В этот момент зашла Катерина — принесла чай. Иван разгладил усы, подтянулся, поблагодарил. Савельев поклонился и проводил взглядом. Потом посмотрел на меня и покачал головой. Я лишь глянул на него поверх чашечки, прихлёбывая горячий чай.

— Ладно, что яйца тут высиживать — поедем.

Савельев с Иваном, а я на своём выезде с Пахомом двинулись в ноябрьском холодке на Гороховую, 2 — в здание петербургского градоначальника.

Разумеется, я и сам нервничал — предстояло знакомство с большим человеком. Связи наверху мне были очень нужны. К сожалению, на фон Валя данных было очень мало — но была информация о его детях в связи с белым движением. Официальные характеристики не значили ничего — все это филькины грамоты. Нужны были реальные сведения. Хотя сейчас ещё такое время, что, как правило, эти люди ни в чём таком особо не замешаны. Время ещё не пришло — в запасе девять лет, а потом всё заполыхает.

Скрипели колёса, мелькали здания — я рассматривал людей улицы. Кстати, сейчас Питер совсем другой — ещё не начался строительный бум, нет тех запоминающихся зданий из нашего времени. Фактически тот Питер, который есть сейчас, — это Питер Николая, всё построено им. Нам — я имею в виду людей из XXI века — достался законсервированный город образца семнадцатого года. Если бы революции не было — город был бы совершенно другим. Это сейчас такое отношение, что со всего нужно пылинки сдувать. Раньше так не было — город активно жил и строился. Старьё ломали, строили новое. Например, в четырнадцатом году должны были ломать Николаевский вокзал (Московский) на Знаменской площади (Восстания), так как он не справлялся с пассажиропотоком. Но война не дала, а потом уже не до того было. Так же и на Невском — там половина зданий, которые есть сейчас, посносили бы и построили новые проекты. Например, там в начале есть дом — в советское время это была школа, известен тем, что на нём осталась табличка: «При обстреле эта сторона наиболее опасна». Так вот, советскую школу устроили на месте недостроенного банка — советам банки были ни к чему. Да и банкиров уже не было. Я это к тому, что Невский активно жил и развивался.

А что касается Николая — конечно, я думаю об этом, как к нему подойти. Но это вообще не просто. Попробуйте, например, подойти к верховному главнокомандующему в наше время. Тут примерно так же дело обстоит. Хотя, разумеется, попроще. К любому чиновнику можно записаться на приём. У меня есть несколько продуманных схем, как это можно сделать. Но пока рано. Нужно самому накопить некий деловой и репутационный капитал — самому представлять из себя фигуру, с кем можно иметь дело, а не просто мутного выскочку, который начнёт размахивать непонятными вещами и твердить про апокалипсис. Так дела не делаются.

Подъехав к зданию администрации, ещё раз вдохнул морозный воздух, и всей компанией зашли внутрь. Я сразу осмотрел холл на наличие охраны — была будочка, как на вокзале. Мы представились и пошли по ступенькам на второй этаж, где располагался кабинет фон Валя. Лестницы были покрыты ковровыми дорожками — внутри был приглушённый свет. Адъютант усадил нас на стулья в коридоре. Иван сидел, прижав к себе драгоценный портфель. А Савельев волновался и то и дело промокал лоб платочком. Надо бы ему дезодорант подарить — как я раньше не догадался? Я же пока считал важнейшим моим действием в этом мире открытие дезодоранта. Пусть пока он ещё не начал производиться массово — делаем пробные партии, но слух уже пошёл, сарафанное радио заработало, и особенно женский пол выстраивался в очередь в клинику за столь нужным средством. А мы возимся — никак упаковку до ума не можем довести. Надо будет прекращать заниматься перфекционизмом. Доведём до ума в процессе. Достаточно обычной коробочки по размеру, а инструкцию будем сами печатать на моей типографии. Решено! Поскольку я был в официальном кителе, то, естественно, блокнота брать не стал — только было протянулся к Ивану за портфелем, уже открыл, как тут нас пригласили к градоначальнику. Пришлось всё бросить и идти. Савельев первым, я за ним. А Иван остался сторожить портфель.

Савельев подобрался, разгладил несуществующие складки, бодро промаршировал в большой светлый кабинет — я за ним. Затем мы оба отрапортовали о прибытии.

Виктор Вильгельмович фон Валь встретил нас стоя — уже хороший знак. Был он мужчина крепкий, погрузневший с возрастом. Чем-то напоминал актёра Лыкова, если бы тот набрал лишних тридцать килограммов. У него были тёмные волосы с пробором, что выглядело довольно современно, а вот бакенбарды в разлёт при обритом подбородке — это уже что-то из александровской эпохи. Взгляд твёрдый, решительный — как и рукопожатие.

— В первую очередь хочу поблагодарить вас, господа, за блестяще проделанную работу. Если бы все служили с таким рвением… Поэтому от себя лично и от лица всей нашей богоспасаемой империи имею честь поздравить вас с внеочередным повышением в звании и чине.

Подошёл его помощник с уже открытой папкой.

— Савельев Иван Григорьевич.

Казалось, нельзя было тянуться выше, но Савельев, казалось, от важности заполнит собой весь кабинет. Ну ещё бы — человек становился дворянином!

А фон Валь продолжал:

— Получает представление на восьмой класс в табели о рангах — коллежский асессор, а также награждается орденом Станислава третьей степени.

Градоначальник ещё раз пожал руку Савельеву, поздравил с получением дворянства.

— Заслужили — чего уж тут. Я тут как раз статистику по вашему району смотрел — не перестаёте удивлять. Хочу вот к вам остальных отправить, чтобы учились, опыт перенимали.

— А вот и второй герой — наслышан. Ещё по прошлому делу вас помню. Ничего не скажешь — повоевали знатно.

— Поздравляю вас с губернским секретарём — теперь у вас под началом будет свой полицейский участок.

Вот уж чего мне меньше всего хотелось! Ладно, разберёмся с этим. Хотя ладно — подумаю, как использовать. Ещё право на ношение шпаги. Баловство это всё — ну да ладно. Как мне потом объяснили, этот чин давал право на получение личного почётного гражданства, но не само это гражданство. А ещё мой чин соответствовал чину поручика — то есть современному старшему лейтенанту.

Всё это, конечно, мелкие сошки по этому времени.

Когда представление закончилось, фон Валь внимательно осмотрел нас, особенно меня, а потом высказался:

— Вы этим делом с типографией многим жандармам мозоли оттоптали — им сейчас помыкают, что какие-то городовые целую типографию раскрыли и разгромили.