— Не только клиника, но и лаборатории — также сейчас идёт организация фармацевтического производства, — приосанившись ещё больше, ответил Алексей.

Ох уж эти доктора — не могут не похвастаться! Хотя пусть — главное, чтобы про меня меньше болтал. Договорились с ним, что будет говорить о помощи спонсоров и добровольных пожертвованиях.

— Не проведёте нам экскурсию?

— Непременно! Кстати, не хотите посетить больных — ваших… э-э… знакомых?

— Обязательно, но позже.

Интересно, что часть персонала были немцы — док нашёл их по каким-то своим связям. А всё началось с того, что как-то в разговоре я машинально попросил у доктора таблетку от головы — аспирин. Тот недоумевающе посмотрел на меня, а я понял, что Штирлиц в очередной раз прокололся. Я же понятия не имел, когда придумали аспирин — почему-то был уверен, что он давно существует. Ну и док насел на меня, как гестаповец. У нас с ним был договор, чтобы он ничему не удивлялся, не болтал лишнего и не спрашивал того, чего не надо — только по делу. Вот и пришлось выкручиваться. Ещё раз серьёзно сказал Алексею, чтобы всё, что он от меня услышал, держал при себе и выдавал как собственные изобретения. С этим он, кажется, смирился, но продолжил допытывать. Ну я и рассказал — хотя я не знал почти ничего, но для специалистов часто и такой информации достаточно. Они, как опытные следаки, раскрутят дело. Про кору ивы, из которой его делали, знал — причём побольше меня. А вот сам аспирин, оказывается, ещё не изобрели — но я помнил, что его сделают немцы, так как у них самая сильная школа фармацевтики и химии в мире. Но я помнил ацетилсалициловую кислоту. Доктор сразу ушёл в какие-то мыслительные дебри и выпал из пространства. Только всё повторял вслух: «Аспирин, аспирин…» — потом резко встал.

— Постой! А — это ацетил, спирин — это Spiraea ulmaria, растение, содержащее салицин.

Я только пожал плечами и развёл руками.

— Алексей, у тебя под рукой лаборатория и лаборанты. Исследуй. Поверь мне — это сработает, причём произвести это не так сложно.

— А я верю. Случай с дезодорантом меня в этом убедил. Да и твоя плесень — мы работаем, и ты знаешь, результаты уже есть. Пока рано, конечно, трубить об открытии, но могу точно сказать, что это работает.

С того разговора прошло какое-то время — каждую встречу Перфильев просил у меня денег, и я охотно давал. Медицина — это наше всё.

— А у меня уже кое-что есть для тебя!

— Заинтриговал.

Когда всё осмотрели, даже я был под впечатлением — что уж говорить про Зернова! Цинк, хром, стекло — всё блестит, сверкает, люди в халатах и в очках. В саму лабораторию нас, кстати, не пустили — это тоже было моё требование, чтобы соблюдалась хоть какая-то секретность. Аристарх же подготовил договоры найма, где эти требования были отдельно прописаны. Помимо будущего производства аспирина я закидывал удочку на производство кокаина — пусть хотя бы лет на двадцать стать монополистом в этой области. Потом самому же и пролоббировать полный запрет и уголовную ответственность. Хотя, честно говоря, не хотелось втягивать в это доктора. С другой стороны, производственные мощности потом можно будет переоборудовать под что-нибудь другое. Я решил те деньги, что идут от Большого с кокаина, запускать в развитие медицины. Искупить вину таким образом. Кстати, мои птички доносят до меня неприятные известия по поводу Миши Большого, но об этом позже.

— Вот!

Доктор презентовал мне пузырёк, заполненный белыми таблетками.

— Ты был прав — особых сложностей не возникло. Докупили необходимое оборудование, а там уже дело техники.

— Николай Иванович, хочу заметить — вы присутствуете при историческом событии.

— Каком же?

— Открытие самого эффективного лекарства от мигрени! Поверьте мне — скоро имя профессора Перфильева будет знать весь мир! Да-да, за званием дело не станет.

Доктор был смущён и доволен.

— Лекарство сейчас проходит стадию испытаний — как на наших пациентах, так и в других медицинских учреждениях. Я договорился с другими врачами — они подготовят отзывы.

— Отлично! Но нужно действовать быстро — пока какие-нибудь ухари не перехватили идею и не начали производство раньше. Я надеюсь, все записи процесса производства у вас готовы?

— Разумеется. И не только…

— Тогда, как закончатся испытания — постарайтесь их не затягивать — собирайте пресс-конференцию, пишите во все журналы и так далее. Вы сами всё знаете, плюс я подключу своих людей. Пока же срочно закупайте оборудование для промышленного производства. Ну и начинайте писать работу по лекарству — на учёную степень.

Зернов всё это слышал, открыв рот. Я специально немного приоткрыл шторку перед ним — пусть входит в курс дела.

— Алексей, хочу просить тебя за Николая Ивановича — сам знаешь, он хороший специалист. Думаю, ему найдётся место в твоей компании.

— Разумеется — хорошим специалистам мы всегда рады.

— И положи ему хорошее жалование, чтобы на рёбрышки хватало.

— Какие рёбрышки?

— Ну ладно — вы тут сами разбирайтесь, а мне надо больных навестить. В какой палате они?

— В разных — парень с рукой, Евгений, он в шестой палате. В принципе, его можно отпускать. А вот Шелестов — во второй, отдельной, он только недавно в себя пришёл. Еле откачали — часть кишок ему вырезать пришлось. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы испробовать на нём наше… э… новое лекарство?

— Сам хотел предложить. Начинайте давать немедленно — в любом виде. Ранения брюшной полости — самые противные, сепсис — страшное дело.

— Хорошо — мы тогда всё подготовим, и как вы уйдёте, начнём давать.

Я накинул халат и без стука открыл дверь. Хорошая небольшая светлая палата с большим окном — сейчас задёрнутое шторой, чтобы слишком не слепило. Фома лежал бледный, похудевший — из-под одеяла торчала трубка, которая отводила лишнюю жидкость после операции. Склянка была на четверть заполнена какой-то кровавой массой.

Молча подошёл к нему — он ничего не говорил, и я молчал.

— Мы тут с доком над одним лекарством работаем — как я уйду, он принесёт. Пей его. Должно поставить тебя на ноги.

— Не помру?

— Если до сих пор не помер — то жить будешь.

— Нашёл кто?

— Нет, но знаю примерно. Всех блох в лавре переловили, но они не в понятиях — так, шестёрки.

— Ты это…

— Не надо мне ничего объяснять — нормально всё, я не в претензии. Ладно, пойду. А ты слушайся доктора — он толковый мужик. Давай, позже зайду ещё.

И вот что — как выйдешь отсюда, будешь этой больнице помогать финансово, в оплату услуг, так сказать.

У Женьки была прострелена правая рука в районе плеча — он же держал пистолет двумя руками, и пуля попала в руку, распахав все мышцы и чуть задев кость, отчего она, как предполагал доктор, треснула. Хорошо, что не раздробило. А так заживёт.

— Ну что, воин, как здоровье?

— Ой, здравствуйте!

Парень попытался встать.

— Лежи, лежи. Как рука?

— Ну так, болит ещё.

— На, таблетку выпей.

Я достал пузырёк и протянул ему белый кругляш. Он запил водой из стакана.

— Это от головы, но должно и от боли помочь. Вот тебе несколько штук — закончатся, у доктора попросишь.

Ты с кем живёшь? Есть кому присмотреть? Только правду говори — не надо бахвалиться. Когда со мной общаешься — всегда только правду говори, а не то, что я хочу услышать.

Парень посерьёзнел.

— Да не особо. Отец на заводе, мать швеей работает. Малые дома только — сам за ними смотрел, ну и помогал деньгами.

— Тебе за ранение на службе премия полагается.

— Премия?

— Конечно! Ты ведь за дело пострадал — работать не можешь сейчас. Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь к твоим сходил, присмотрел. Ну а ты, как выйдешь, дополнительную премию получишь. Как тут кормят?

— Нормально.

— Ладно — это тоже решим. Я поговорю с Фроловым — принесут тебе что-нибудь нормального. А ты пока полежи здесь — гонец завтра тебе книг притащит, будешь читать.