— Если бы не Граф, скорее всего, мы бы сами давно червей на Митрофаньевском кормили — я-то уж точно. А что по поводу соскочить… Ты же знаешь, что у Графа своя бригада есть — это только то, что я вижу. А по поводу того, что мы знаем, не надо обольщаться. Мы хоть и наверху, но по сути не знаем ничего. Думаю, если попытаемся соскочить, то просто исчезнем. И никуда ты не спрячешься — отсидеться не выйдет. Слишком много знаем.

Дальше просто стояли, облокотившись на деревянные перила, и курили.

— Ты же знаешь, Фома, чем я сейчас занимаюсь?

— Аптеки жжёшь? — хохотнул Фома.

Большой только махнул рукой.

Фома

— Это огромные деньги, Фома. А ведь мы только начали — я сейчас уже контролирую большую часть закупок кокаина. Даже открыли несколько своих аптек, через которые якобы официально занимаемся оптовыми закупками. Поставляем на флот, в театры. Сейчас мои люди поехали в Москву налаживать дело там. Деньги рекой текут. Так что мне соскакивать некуда, да и незачем. Что — возвращаться на улицу, кошельки тырить? Нет уж. Я с Графом до конца. Мужик он фартовый, и голова у него варит.

— Ты же сам эту тему поднял.

— Кстати, по поводу дьявола…

Большой затушил папиросу, заговорщицки оглянулся и полушёпотом продолжил. А Сашка внизу замер как мышь и что есть сил пытался расслышать разговор.

— Помнишь весной мужика голого в тряпичном сарае нашли? Этот мужик и есть Граф. Его одна из баб, что сейчас прачкой работает, признала.

Фома посерьёзнел.

— Плохо дело. Если ты знаешь, то бог знает, кому она ещё растрепать успела. Ты вот что, Большой… хотя нет, сам сделаю.

— Нюрку эту?

— Да. Ты понимаешь, какие слухи могут пойти? Нам это всем может так аукнуться — мало не покажется.

— Верно, я что-то не подумал. Вот тоже — дура безмозглая! Молчать надо было, а она болтать принялась. Вот что, Фома, раз уж и я в это влез, давай вместе делать и не оттягивать.

— Если не поздно уже.

— Нюрка исчезнет — другие язык прикусят, не дуры.

— Ладно, пойдём. И кликни возничего.

Я знал, что меня уже все ждали, а я сидел в своём кабинете с карандашом и просматривал заметки. Ладно, чего яйца отсиживать — по ходу дела разберёмся. Сегодня на мне был костюм и шёлковый галстук. Костюм мы долго шили с Егором Моховым. Измучал его изрядно, но тот сам был очень доволен — профессионал своего дела, ему в охоту было что-то новое делать, поэтому работал он не за страх, а за совесть, с энтузиазмом. Поэтому костюм был похож на современный итальянский костюм. Мне хотелось пропустить эпоху этих огромных шаровар и оверсайзов, которые стали популярны в конце двадцатых — тридцатых годах. Поскольку осень, костюм был из твида, но одновременно шили и из обычных тканей. Сейчас, если удастся войти в текстильную промышленность, запустим модный дом Мохова — сначала мужские костюмы будем делать, причём сразу первоклассные, дорогие, для состоятельных людей. Чуть позже и за женскую моду возьмусь. Хорошо бы ещё найти женщину, которую можно было бы раскрутить. Ладно, пора. Накинул пальто на плечи, сложил карты в тубус, а бумаги — в модный кожаный портфель, который пошил по моим эскизам наш кожевенник. Тот уже организовал отдельное ателье. Он поднялся на пошиве боксёрских перчаток — сейчас добавится и производство деловых портфелей.

Когда я зашёл, все присутствующие встали. Что ж, высказали уважение — я в ответ кивнул и предложил садиться. А сам заметил, как все присутствующие исподтишка разглядывают мой костюм. Да, было на что посмотреть — зажим для галстука, запонки на сорочке, всё по высшему разряду. Чувствую, после этого все присутствующие побегут к Мохову обмеряться под новые клифты фельдперстовые.

Я обвёл всех взглядом, разложил бумаги и начал:

— Итак, намечается большое и сложное дело — пока самое сложное из всех, что мы делали. Если до этого мы тренировались, то сейчас мы должны выступить по максимуму своих возможностей. Прежде чем мы начнём, хотел бы всех присутствующих предупредить — что все тут люди серьёзные и в подобных предупреждениях не нуждаются, но всё же… Мы все в одной лодке и делаем одно дело, и если кто начнёт болтать, а ещё хуже — решит предать…

В этот момент все зашевелились и загомонили. А я продолжил:

— И тем не менее возможна такая ситуация, когда, например, ваших близких людей или детей возьмут в заложники, начнут присылать по пальцу отрезанному… но даже в этом случае сначала придите ко мне — мы найдём решение и накажем, мало никому не покажется. А если решите предать, то вы и себя, и семью погубите — проиграете в любом случае. Сейчас мы выходим на новый уровень, и шуток никаких не будет. Вы все должны это чётко уяснить и передать своим людям. И жёстко с них спрашивать. Потому что за ваших людей будете отвечать вы. Это понятно?

Я ещё раз обвёл всех присутствующих взглядом, не обещающим ничего хорошего.

— С другой стороны, вы все видите, что дела налаживаются. Останавливаться мы не собираемся и будем только наращивать обороты. По итогу вы все тоже выйдете на новый уровень — как по доходу, так и по статусу. Итак, давайте к делу. Вот план.

Я развернул карту со множеством пометок на столе.

— Это план текстильной фабрики Торнтона. Да, я понимаю ваше удивление. Кусок очень большой — это самая большая фабрика в Петербурге, а то и в России. Занимает целый квартал.

— Это ведь английская фабрика, — вмешался Фома. — У тебя что-то личное к англичанам? Это ведь будет международный скандал.

А Аристарх молчал — он-то уже в целом был в курсе. Я имел с ним беседу давно, потому что подготовка бумаг, подкуп судей требовали гораздо больше времени, чем беготня с пистолетами.

— Да, фабрика английская. Поэтому это одновременно и сложнее, и легче. Сложнее в том, что мало времени на подготовку — легче, что это иностранцы, и доказывать им будет сложнее. Хотя наше государство, как правило, наоборот благоволит иностранцам, особенно англичанам. Но продолжим. По моим сведениям, готовятся забастовки на нескольких фабриках — в частности, на текстильной Торнтона и табачной фабрике Лаферма. Может, где-то ещё, но информации нет. Забастовку будут осуществлять террористы из Интернационала — якобы за права рабочих, но основная задача — это инспирирование рабочего движения в России.

Я осмотрел сидящих — все слушали очень внимательно.

— Поэтому ситуация серьёзная, политическая. Мы все в этом деле разделимся — каждый будет выполнять свою задачу. И с каждым я потом встречусь, поговорю отдельно. Я знаю фамилии и адреса людей, которые будут это осуществлять.

— Это тот еврей, за которым мы следили? — спросил Фома.

— Да, он и ещё несколько. Главным фигурантом будет некий Ульянов-Ленин — очень опасный человек. Если его не остановить, наделает много бед. Поэтому мы уберём всех. Но основная задача — это отвести подозрения от себя. У меня есть человек у них, который скажет точную дату — к этому сроку мы все должны быть готовы. Сейчас они точно так же готовятся.