Или взять тот же воровской ход, движение. Это для тех, кто понимает, самая настоящая религия. У них есть свои святые, мученики, которые не ломаются под угрозой смерти за идею, идут до конца, погибают. Впоследствии, как, например, Вася Бриллиант, становятся мучениками, святыми в воровском мире.

Я же сейчас короновал Шелеста, но по иной традиции — целовали нож в ГУЛАГе во время «сучьей войны», когда люди делились на отрицалово, которые не принимали вообще государственную власть, не работали и не брали в руки оружие, и на тех, кто уходил на фронт добровольцем, сотрудничал с администрацией. У каждого была своя правда. За те годы, что шла эта война в лагерях, на пересылках, в тюрьмах, погибли десятки тысяч человек — это были настоящие боевые действия. Конец этому положили воры на сходке в Питере.

В моём же случае это было символично, потому что я хотел, чтобы они служили государству, а не уходили в отрицалово и работали против него. Уверен, что своего рода сучья война ещё впереди. Но сила на нашей стороне. Блатные в их истинном понимании мне были не нужны, а нужны были «суки» — лояльные и подконтрольные, насколько это возможно.

Шутки кончились — воры отнеслись к этому, как и подобает, максимально серьёзно. По одному подходили и целовали нож из руки Шелеста. Дёрнулся было Малыш, но я удержал его стволом револьвера и покачал головой. Тот сделал шаг назад.

— Теперь, если нарушите свою клятву и предадите дело и Шелеста, погибнете от ножа. Предательства мы не простим. Если попадёте в какой-то блудняк и на вас выйдет охранка, жандармы или ещё кто-то, сначала придите сюда — вместе размотаем ситуацию и найдём выход. Но если решите пойти против коллектива…

Я провёл стволом револьвера себе по горлу.

— Далее. Володя Малыш и этот мальчишка — Сашка Хромой. Иван, а ну заведи его сюда, если не сбежал ещё.

Через секунду Иван втащил за шиворот ошалевшего, бледного подростка в зал. У того тряслись руки, и глаза были как блюдца. Ну ещё бы — весь пол устлан трупами, буквально ступить негде.

— Эти двое, — указал на обоих стволом револьвера, — со мной. Хромой будет пока продолжать работать с вами, но и со мной. Будет связным, пока всё не утрясётся.

Я подошёл к столу, переступая трупы, взял саквояж с деньгами.

— Это моя доля.

Вытащил оттуда мешок с золотом и драгоценностями и кинул его Мише Большому:

— Рыжьё себе оставьте.

Так же вытащил пачку ассигнаций и тоже отдал:

— Это на первое время. Дальше начнём работать иначе — все будут сыты и при деньгах. Но об этом позже. Теперь нужно покончить со всем этим, — обвёл взглядом помещение.

— Большой, Хромой, идите проконтролируйте возницу, чтобы подогнал телегу поближе к выходу. Всех, кто шатается по зданию, как хотите, но загоните обратно по норам, чтобы нос не высовывали. А вам всем придётся сейчас поработать — берите одеяла, делитесь на пары, нужно стащить всю эту дохлятину вниз.

И работа закипела. Первым делом снимали сапоги — это была большая ценность. Помню по рассказам: когда вешали пленных немцев, у местной шпаны было развлечение — они висли на ногах, на ещё живых людях, и качались, потом первым делом стаскивали с них сапоги. Здесь же важно было собрать документы, бумаги какие были. Воры ещё дёрнулись клифты, то есть пиджаки, снимать, но я пресёк — не до того сейчас.

— Так, может того, мужиков позвать? Они быстро перетаскают, — проявил инициативу кто-то из воров.

— Не дури! — это уже Шелест. — Сами сделали, сами и закончим. Не надо никого втягивать.

Таскать приходилось по одному. Впереди шёл Сашка с палкой, смотрел, чтобы на пути никого не было. Дальше уже двое тащили тело, взявшись за концы одеяла. В конце умаялись так, что еле на ногах стояли.

Я спустился вниз и подошёл к вознице. Сразу узнал его.

— Ну, здорово, извозчик. Узнал?

Тот внимательно посмотрел мне в глаза и сразу вспомнил:

— Узнал.

— Сейчас дело надо будет сделать. Поедем на Митрофановское.

— Тут это… одной телеги, боюсь, не хватит.

— Реши этот вопрос.

Тот почесал бороду, слез с повозки и куда-то пошёл. Привёл хмурого мужика бандитского вида, который посмотрел на всё это дело, крякнул в кулак и тоже ушёл. Вскоре появилась ещё одна запряжённая лошадь и телега, гружённая соломой. В итоге две телеги были забиты мертвецами, сверху их закидали соломой и накрыли брезентом.

— Так, Фома, ты со мной — пообщаемся в дороге. Иван, ты на другую телегу. Всем остальным — приберите всё хорошо. Соберите тряпьё и сожгите, Большой проконтролируй. И найдите нам комнату хорошую — когда приедем, тут заночуем. Все поехали!

Сначала ехали молча. Важно было не нарваться на какой патруль, заставу военных или ещё что-то такое. Всех раскладов я не знал — как тут устроена служба по ночам, поэтому приказал извозчику ехать в объезд возможных неприятностей. Но мы с Иваном были в форме и при исполнении, поэтому надеялись избежать особых проблем. Всегда можно было сказать, что бродяг на кладбище везём.

— Фома, расскажи мне про это кладбище. Ты смотрителя знаешь?

— Лично не пересекался, но думаю, договориться можно. Сейчас-то его нет — там должны быть старший сторож да могильщики. С этими и договоримся.

— Слушай внимательно, Фома. Сейчас в первую очередь занимайся тем, что ищи людей. Работы будет очень много — нужны будут все: и домушники, форточники, щипачи, мокрушники, все. Смотри, кто к какой специализации ближе. В первую очередь нужно взять под контроль Митрофановское кладбище — это помимо лавры, но за это разговор отдельный будет. Сейчас мы наверняка договоримся, денег им дадим — они и прикопают. Но мы их не знаем, как они себя поведут. Понимаешь, на радостях водки накатят и начнут трепать, как две телеги мертвецов закопали. Так и пойдёт слушок да попадёт не в те уши. Проблемы будут. Поэтому в первую очередь ищи людей, кем заменить могильщиков. Начнём с них — это должны быть полностью твои люди, Фома. Дальше посмотрим за сторожем. Если не дурак, то будет работать на нас. Если нет — ну, тогда сам понимаешь, найдём другого. Тоже прикинь, кого можно поставить. Я пока тут людей не знаю, но по своим каналам поищу — может, кого из отставников найду. Со смотрителем решим позже. Кладбище — это большие деньги и возможности. Надо забирать это всё себе.

— Как дальше работу видишь?

— Я знаю про Муху, управляющего лаврой. По нему есть уже общий намёток. В ближайшее время найди мне людей, кто занимается подделкой документов.

— А что тут искать, — перебил меня Фома, — есть у меня пара жидов.

— Ещё раз перебьёшь меня — устроишься там, сзади, среди этих. Понял?

— Понял, — наклонил тот голову.

— Что за жиды? Надёжные?

— Как жид может быть надёжным? — развёл руками Фома. — Так работаем — ксивы разные через них делаем. Зовут их Беня и Ицик Шульманы.

— Хорошо, займёмся этим — есть у меня задумка. Что по Лорду думаешь?

— А вот с Лордом надо решать безотлагательно, завтра же вечером. Если не будет связи от его группы, он поймёт всё и свалит куда-нибудь — ищи его потом. Сделаем так: завтра же с утра отправь Хромого по этому адресу, пусть следит за ним. Передай ему все приметы, что тот чёрт разболтал. И дай ему в помощь ещё какого мальца, чтобы дал знать, если тот решит сдёрнуть. Надо, чтобы у нас было время перехватить его. Накроем его вечером, желательно прямо на квартире.

— Кто пойдёт?

— Ты, я, Малыш и скорлупа на подхвате.

— Кто?

— Ну малые, пацаны, — Фома ухмыльнулся в бороду.

— Скорлупа так скорлупа. А что ты хочешь от него — кончить?

— Это само собой. Думаю, что он шпик британский. Нужно прессануть его хорошо, чтобы он все свои контакты сдал. Заодно на бабки его растрясём — по-любому ему под это дело выделили нормально. То, что он передавал Скобарю, это так, мизер. Наверняка зажал большую часть для себя, гнида.

Фома уважительно покивал головой.

— На те деньги, что я дал, приоденься нормально. К цирюльнику сходи, в порядок себя приведи — мы в чистых районах работать будем, а ты сейчас внимание можешь излишнее привлечь. Малого я тоже приодену.