— Мозговой центр, как хорошо сказано. Блестящая инициатива. Можете полностью на меня рассчитывать. Думаю, фон Плеве тоже вас поддержит. В общем принимается. Обсудите это с Мосиным, если согласится, то начнем прорабатывать проект. Нужно будет создать инициативную группу, пусть пишут что им для этого нужно, а я уж через управу проведу это.

— Отлично. Так и поступим. Напишу тогда господину Мосину.

— Я вот еще что хотел спросить, Андрей Алексеевич, а как у вас обстоит дело с евреями, с жидами? Что поменялось и как они себя проявили в революционных событиях? Просто вы упомянули этих мерзавцев в разговоре про Крым, вот вспомнилось.

— Ох, Виктор Вильгельмович, вы опять такую глыбу затрагиваете! Это нужно полностью встречу посвятить этому вопросу и не одну встречу. Вопрос очень серьезный. Вам как в щадящем режиме?

— Андрей Алексеевич, я вам не барышня кисейная, говорите как есть! — начал свирепеть генерал.

— Начать можно лично с вас. На вас будет совершенно покушение, стрелять будет еврей Гирш Лекккерт. Но он по счастью вас не убил, только ранил. Вроде как вы лично его и скрутили, это уже после 1900-х годов, не помню точно когда.

Фон Валь побагровел.

— Его повесят, — улыбнулся я. — Жаль только что его одного. Видите, как работает полиция? Работала организация, а повесили только исполнителя. Это никуда не годится. Евреи… Виктор Вильгельмович, очень сложный вопрос. Знаю, что вы их не переносите.

— Не переношу — это мягко сказано! Вот же сволочи!

— Советская власть на евреев сделает основную ставку. Они будут локомотивом уничтожения России. В частности их используют как… как бы это сформулировать, в общем людей для черной работы. Например, из них будет состоять тайная полиция. Именно евреи будут заниматься целенаправленным физическим уничтожением русских всех слоев населения.

— Какой ужас вы говорите! Как можно это принять! У меня в голове это все не укладывается! Как мы до этого дошли!

— Постепенно, Виктор Вильгельмович. Может быть, началось с оправдания Засулич. Хоть немного радует, что их самих всех потом перестреляют в тридцатых годах, выбьют почти полностью, вместе с латышами и поляками.

— Не намного, знаете ли, легче.

— Согласен. — Я пожал плечами. — Ну хоть что-то. Хотя… дети всех вот этих и будут составлять в будущем элиту России, продажную, мелочную. В итоге предадут все как один. Вот так вот. Поскольку почти все русское образованное сословие будет ликвидировано, их место займут образованные евреи, писатели, преподаватели, ученые. Сейчас они на третьестепенных ролях, но когда место освободится, пойдут в рост.

— Это ужас, не представляю что может быть хуже.

— Наверное ничего. Как-то так получилось, что наша история свернула на самый страшный и катастрофичный путь. Главное, что там в будущем… перспектив особо не просматривается.

Я сделал паузу и сам взялся за пистолет Макарова и принялся его разбирать, отвлекая фон Валя. — Посмотрите, как просто все устроено.

— Действительно. А скажите, можно его повторить, произвести сейчас?

— Вряд ли. Вот именно по этому я и предложил создание исследовательского центра, чтобы люди точно могли сказать, а также чего не хватает и работать над этим. По поводу оружия я сейчас скупаю все новинки оружейной промышленности. Кстати, спасибо вам большое за помощь в покупке и доставке маузеров. Мне написали, что все улажено и они отправили партию экспериментальных пистолетов. Так что в январе получу, там и организуем стрельбы и показ.

— Что, такой хороший пистолет?

Я немного помялся, подыскивая слова.

— С одной стороны, это прорыв — полуавтоматический пистолет, очень мощный, прослужит долго. Но с другой… тупиковая ветвь. Не получит развития, очень дорогой. Американцы обскачут немцев в разработках огнестрельного оружия. И нам бы тоже активно в это влезть.

— Хотелось бы… — грустно вздохнул генерал. — Американское тоже заказали?

— Да, я переписываюсь с Браунингом. У нас даже вроде как один коммерческий проект наклевывается. Посмотрим что получится.

Фон Валь тренировался собирать и разбирать пистолет, пока мы говорили.

— Вообще, было бы идеально пригласить его к нам и дать полный карт-бланш. Не знаю как они с Мосиным будут, надо думать как все это устроить. Но Браунинг гений. Впоследствии весь мир будет воевать его оружием.

— Вот как?

— Да, именно так. Поэтому должен быть некий государственный проект, по привлечению специалистов со всего мира. Платить им хорошие деньги, чтобы они создавали здесь у нас.

— Так вроде и так тянем кого можем.

— Да, но пока это все не структурировано. Должна работать единая организация со штатом, с агентами за рубежом, поиск и скупка патентов, промышленный шпионаж и так далее. Вот наше министерство безопасности — это его работа, одного из подразделений. Я писал об этом в проекте.

— Да помню, вы еще приводили в пример англичан, как те крадут проекты у французов.

— Они крадут всё и везде, до чего могут дотянуться. Еще они любят приписывать себе открытия задним числом. Такие уж люди… Вот еще важный момент, Виктор Вильгельмович, связанный с Наганом. Как вы знаете, в этом году той же комиссией был принят на вооружение револьвер системы Нагана.

Фон Валь сморщился, уже зная то, что я буду говорить.

— Да, да, это эта же самая история с Наганом. На самом деле, существуют гораздо лучшие револьверы, которые подошли бы полиции и армии. Очень бы хотелось помешать их планам, не дать окончательно провести его. Если все получится с вашим расследованием, то можно будет пересмотреть итоги комиссии и создать новый конкурс.

— Охо-хо. Грехи наши тяжкие. — Я вас услышал, немедленно после праздников займусь этим вопросом.

Я сделал небольшую паузу и посмотрел на генерала.

— Вы ведь понимаете, какие выгоды это сулит? Не только стране, но и нам лично, если мы влезем в оружейную отрасль, подвинув Ванновского и его банду?

Фон Валь хмыхнул и улыбнулся, покачав головой.

— Разумеется, я все понимаю. Там не только экономические, но и политические выгоды. Это огромное влияние. Но вы понимаете, что Ванновский очень большой человек. Все это не так просто, как вы, возможно, себе представляете.

— Я хорошо себе это представляю, но попробовать стоит. Возможно, все решится относительно мирно. Я же не призываю его в тюрьму бросать, просто хотелось бы провести наши интересы в этом деле.

— Все вы правильно говорите, Андрей Алексеевич, но что-то мы засиделись. Боюсь, как бы там Вильгельм не отправился во все тяжкие вместе с моими адьютантами после этой гулянки в вашем казино. Такие слухи поползли, теперь уже все хотят попасть туда. — С улыбкой покачал головой фон Валь.

— Дело молодое, — улыбнулся я в ответ.

— И вот еще, покажите мне еще раз, пожалуйста, все ваши вещи. Я прямо наиграться не могу с этим пистолетом! И как вы его называете, телефон этот. Это же чудо! Я постоянно думаю о нем. Ведь получается, что я да Вячеслав Константинович единственные люди в мире, кто может это видеть.

— Получается так.

Я немного подумал и решился. Фон Валь внимательно наблюдал за моими эмоциями, ожидая решения.

— А давайте я вам кое-что покажу. Только боюсь, вас не оторвать от этого дела будет. Продолжите в следующий раз.

Я решил показать генералу фотографии — просто фотографии, которых накопилось в памяти несколько тысяч. России, фото из путешествий, оружия, девушки. Была и закрытая папка с ню, но это как-нибудь в другой раз.

Фон Валь просто выпал из реальности. Впивался глазами в каждое фото, руки его дрожали, пистолет был тут же забыт. Поэтому он положил телефон на столик, на книгу, двумя руками, как драгоценное сокровище. И никак не мог наглядеться. Охал, качал головой от вида девушек, одежды, машин. Засыпал меня вопросами. Так застряли еще на полчаса. В итоге я уже взял телефон и решил заканчивать, иначе это будет длиться бесконечно. Фон Валь был в прострации. Откинулся на кресло и смотрел куда-то невидящим взором, погрузившись в свои мысли. Я его не беспокоил. Отпил уже холодного чая.