— И мне тоже расскажите, — оживился фон Плеве.

— Непременно, посвятим этому отдельную встречу, кстати, скоро готовится официальное открытие первого атлетического клуба в Санкт-Петербурге, приглашаю вас на открытие, там будет много интересного.

— Это то, о чём вы говорили? Упражнения из будущего для долголетия?

— Можно сказать и так, но это нечто большее, это первый этап развития индустрии спорта в стране, планы в этой области грандиозные и, разумеется, прибыльные. Но дело не только в деньгах, это только первый кирпичик, первый шаг, лет через десять можно будет провести первые олимпийские игры, причём у нас в стране. Вы знаете, что это такое?

— Что-то из античности? Спортивные состязания?

— Да. В будущем это будет важнейшее спортивное и политическое событие в мире. Тут, понимаете, это как снежный ком, одно тянет за собой другое. Но нужна помощь государства и финансирование, один я не потяну. Суть в следующем, развитие спорта на государственном уровне затронет все слои общества. Сейчас это частная лавочка, а должна быть по большей части государственная, сеть таких спортивных школ должна быть по всей стране и, начиная с самых малых возрастов, охватывать все слои населения. Но в основе это работа с молодёжью. Так же это будет вносить значительный вклад в допризывную подготовку новобранцев, то есть человек в армию будет приходить уже подготовленным и физически крепким. Сами понимаете, насколько это важно в масштабах страны.

— Безусловно.

Серьёзный фон Валь слушал очень внимательно.

— Как я понимаю, это будет способствовать оздоровлению молодёжи и отваживать её от всяких революционных кружков.

— Именно. Но вы подняли чрезвычайно важную и сложную тему. Я не просто так познакомил вас с Марией Вербицкой.

— Кто это? — спросил Плеве.

— Одна очень занятная молодая барышня.

— У меня на неё большие виды, — улыбнулся я, видя, как у фон Валя поднялась бровь, — я имею в виду, что она вхожа во все эти молодёжные кружки, в том числе революционные. Вообще кружок и революционный — это сейчас синонимы. Самая большая проблема — то, что это модно, понимаете?

— К сожалению, да, — ответил Плеве, — и что с этим делать, совершенно непонятно, всё больше молодых людей вовлекаются в революционную деятельность.

— Это так, и все наши меры не действуют, — подтвердил фон Валь.

Я про себя подумал: и какие же меры? Но вслух не стал говорить.

— Ещё раз скажу, что тема очень сложная, и нужно отдельно собираться и прорабатывать только этот вопрос.

И тут же без перехода спросил у них:

— Вы читали последние газеты?

Оба чиновника переглянулись и полезли в свои портфели, доставая мои газеты. Выложили на стол.

— Если честно, Андрей Алексеевич, это что-то очень странное.

— И в какой-то степени невероятное, — добавил фон Валь. — Я уже поручил своим людям разобраться, что происходит.

— Можете отменить своё задание. Это мои газеты. Это я всё это написал.

Оба чиновника смотрели на меня как-то странно. Фон Валь разгладил свои бакенбарды, а Плеве усы.

— Признаться, мы обсуждали такую возможность.

— Мы за вами не успеваем, Андрей Алексеевич, вы действуете настолько стремительно, — удивлялся Плеве, — мы только головой успеваем вращать, то тут что-то происходит, то там. Весь Питер на ушах из-за этих газет, что-то неслыханное совершенно. Такой удар по всей этой революционной шушере, кое-где уже и собрания рабочих были, на некоторых заводах избили агитаторов, причём сильно.

— Кроме того, — вклинился фон Валь, — наши информаторы в революционном подполье тоже доносят, что вся революционная общественность в недоумении, никто ничего не понимает. Но, как говорят наши информаторы, удар нанесён страшный, они одномоментно потеряли всю поддержку в рабочем движении. Теперь рабочие хватаются за дубьё при слове социализм и марксизм.

Я пожал плечами.

— Это говорит о том, что операция проведена успешно.

— Мы постоянно перескакиваем с темы на тему, так ничего толком и не обсудив.

— Вы правы, Вячеслав Константинович. Хорошо бы нам составить план и работать по нему, но пусть сегодняшний разговор будет таким, как есть, по верхам, вы просто сделайте пометки для себя, что для вас самое важное, и в следующий раз мы уже будем говорить предметно.

— Действительно, так будет лучше всего. Признаться, голова идёт кругом, слишком много информации. Давайте вернёмся к нашему делу, к фабрике Торнтонов, потому что это сейчас наиболее важная тема, расскажите нам всё с самого начала.

Я налил чаю и начал рассказ, особо ничего не скрывал, рассказывал и про свою организацию, и про то, что если бы я не вмешался, произошла бы инспирация ленинского социал-демократического движения в России и к чему бы всё это привело. Закончил почти часовой рассказ организацией подконтрольных средств массовой информации. Попутно рассказал про личность Ульянова и его деятельность.

— Теперь вы понимаете, что произошло и зачем я всё это затеял?

— Более чем, Андрей Алексеевич.

Фон Плеве посмотрел на Валя, почесал голову.

— Проведена огромная работа. Я даже теряюсь оценить масштаб этой подрывной работы и каких наград она заслуживает. По сути, вы проделали работу нескольких министерств.

— Да, я полностью согласен. В каком вы сейчас чине, напомните?

— У меня двенадцатый чин в табеле о рангах — губернский секретарь.

— Это неприемлемо, совершенно недопустимо!

— Соглашусь, сказал Плеве. И поверьте, Андрей Алексеевич, мы кое-что предпринимаем, чтобы это исправить. В нашу следующую встречу, я думаю, уже будут результаты нашей деятельности.

Фон Валь согласно закивал головой.

— Да, после беседы с вами мы кое-что пересмотрели, некоторые наши принципы, — он посмотрел на фон Плеве. — Пока не будем раскрывать секрет, но надеюсь, сможем сделать вам приятный сюрприз к следующей встрече.

Я покивал головой, мол, ценю и принимаю.

Фон Валь тем временем продолжал.

— Не так давно Савельев доложился о расследовании дела Волькенштейнов, передал мне все бумаги. Теперь в свете изложенного мы будем действовать иначе.

— Да, там такие фигуры вылезли…

— Ещё какие, — перебил меня фон Плеве.

— Сами понимаете, мы отовсюду убрали имя Великого князя, да и имя посла тоже. Во-первых, это уже дела Семьи, как вы выражаетесь, во-вторых, может быть международный скандал из-за участия британского посла. Что думаете об этом?

Плеве посмотрел на меня выжидающе, ждал моей реакции, как я отреагирую. Как покажу себя? Своеобразная проверка.

— Вы всё правильно делаете. Лишние скандалы нам ни к чему, пусть сами разбираются. Мы своё дело сделали.

Фон Плеве одобрительно покивал головой. А я продолжил.

— Сейчас важно другое. Захватом фабрики Торнтона я открыл ящик Пандоры. Результат будет непредсказуем. Сейчас, я полагаю, наши враги вырабатывают решение и в скором времени нанесут удар. Мы должны быть к этому готовы.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Очень просто, нужно смотреть, кто будет поднимать вой и оказывать давление на вас, на императора и вообще. Тем самым они раскроются. Кто будет громче всех кричать и хлопотать за Торнтонов — предатель. Нужно всех их брать на контроль. Даже если это Великие князья. Да, сделать мы против них ничего не сможем, но по крайней мере мы соберём на них информацию, а Николай уже сам распорядится, как ей воспользоваться.

— Да уж… — выдохнул фон Плеве. — Большая игра начинается. Как бы самим уцелеть в этом водовороте.

— Кстати, об этом. Я тут подумал про вас, может, не стоит вам соглашаться на должность министра МВД?

— Почему? Это даст мне большие возможности, почти неограниченные.

Я почесал подбородок.

— Да, я всё беспокоюсь об этом. Когда начнутся реальные события, то министр МВД станет мишенью номер один. Разумеется, я помогу с охраной, и мы заранее ликвидируем возможных террористов, но пришлют новых. Риск слишком велик. А на вас будет завязано слишком многое. Нужно будет, думаю, нам всем собраться вместе с Императором, выработать какую-то стратегию по защите. Возможно, следует создать организацию типа тайного совета, который будет формировать политику. По сути, начнется военное время, и действовать нужно будет совершенно иначе. Уж точно не так, как в моей истории, где вас всех перебили как куропаток.