В 1855 году директором предприятия стал дядя Крупской, англичанин Александр Кларк.
Для полноты оперируемого британцами инструментария диверсионно-подрывной работы на территории Российской Империи не хватает только колоритного семита или армянского метиса типа Керенского. Кстати, дед Крупской Исаак Иосифович Утевский, разбогатевший за счёт винных откупов уроженец Гомеля, стал купцом I гильдии во Фридрихсгаме. То есть по документам проходил как финский еврей.
Десант из Шотландии в составе четырёх братьев Кларк поступил на русскую службу в горный департамент в конце XVIII века, где британцы и их сыновья занимали должности на заводах Петрозаводска, Петербурга, Урала и Сибири.
Так, Дмитрий Васильевич Кларк — большой любитель клетчатого пола и знаменитый на то время составитель шахматных задач, выпускник самого «шахматного» Горного института, — сменил на посту управляющего Барнаульского сереброплавильного завода и Змеиногорского золотого рудника Василия Ивановича Тистрова — деда Надежды Крупской по линии матери.
В Барнауле, кстати, установлен обелиск к 100-летию горного дела на Алтае по инициативе томского губернатора Петра Козьмича Фролова — брата прадеда Крупской. Место, что называется, намоленное.
Предки Тистровых приехали в Россию, по одной версии, из Северной Германии, по другой — из Скандинавии. То есть, выводя за скобки юго-восточноазиатскую примесь Ленина, Владимир Ильич и Надежда «Константиновна» имели идентичное шведско-еврейское происхождение и были созданы друг для друга фирмой по трафарету.
В третьем поколении русских Кларков был свой товарищ «Артём» — племянник шахматиста Павел Иванович Кларк. Народоволец, член РСДРП, Павел Иванович начинал как пламенный борец с коррупцией на посту секретаря городской думы Иркутска, но в 1905 году окончательно расчехлился и в Чите возглавил боевую дружину железнодорожников. Осуждён на пожизненное, бежал с каторги в Австралию, где стал одним из основателей и руководителей местной Коммунистической партии.
Вернулся в Россию на должность Министра путей сообщения Дальневосточной республики и, внезапно, директора Эрмитажа.
— Это, как я понимаю, вы уже рассказываете про последующие события, после 1917 года? И что такое Эрмитаж?
— Совершенно верно. Эрмитаж — это Зимний дворец. Там сделают картинную галерею. И нет, не задавайте мне пока этот вопрос, я знаю, как вас это волнует, но действительно вернёмся к этому позже. Давайте закончим с этим.
В новом амплуа английский железнодорожник Кларк курировал разграбление коллекции музея. За неполный год, с декабря 1928-го по август 1929-го, на Запад за бесценок было вывезено 6742 экспоната, навсегда утрачены картины Ван Эйка, Боттичелли, Рембрандта, Рафаэля и Тициана.
Основным выгодоприобретателем, по договорённости с Пятаковым, заместителем настоящего товарища «Артёма», стал британский подданный армянского происхождения «Иосиф» «Джугашвили» Галуст Гюльбенкян, основатель Iraq Petroleum Company и акционер Shell. Большинство работ сегодня хранится в музее имени Гюльбенкяна в Лиссабоне.
Примечательно, что тут ещё не упомянуты ни австралиец Кларк, имевший британский паспорт на имя «Пола» «Грея», ни сменивший его на посту директора грабежа Эрмитажа «француз», чекист и масон Великого востока Франции Владимир Забрежнев, а за всех отдувается еврей зиц-председатель Лазарис.
— Это всё одновременно и страшно, и поразительно. Вы упомянули некую фирму, говоря о том, что Крупскую для Ульянова-Ленина подготовили по трафарету.
— Не только Крупскую, — попытался уйти я от ответа. — Там почти все это «изделия». Людей находят, готовят их, зачастую с самого детства, как, например, Ленина.
— И всё-таки.
— Шульгин сказал: «Ленин — это не человек. Ленин — это фирма». Вообще, под фирмой имеется в виду такое образование, как Ост-Индская компания. То есть это некая структура, которая стоит на самом верху. Это надгосударственная структура. Она может называться по-разному, за века она будет менять названия, но суть остаётся прежней.
— Но ведь эта компания принадлежала Великобритании, или можно вспомнить Британскую Индию…
— До 1858 года никакой «британской Индии» не было. Индия была частным владением частной компании. Территория-то «частных владений» побольше всей Британии с Шотландией, Ирландией и Уэльсом впридачу. Сильно побольше. И по населению — сильно. Денежная система? Так право на чеканку монеты у ОИК было. Армия? Своя, частная. Управленческий аппарат? Побольше государственного. Финансы? Давали денежку Англии на убожество. Христа ради. Хороший пример — ссылка Наполеона на остров Святой Елены. Считается, что упрятал Коварный Альбион корсиканское чудовище в свою дальнюю колонию. Ан нет. Островок-то был частным владением. Предоставили его в 1815–1821 году Англии на время, чтоб было где изверга рода человеческого содержать. Изверг умер — забрали обратно в частную собственность. Конечно, с начала 19 века между ОИК и УК началось симбиотическое сращивание, кто ж спорит. Но, во-первых, ОИК-то существовала с 1600 года и к концу 17 века вошла в полную силу. А во-вторых, это ещё вопрос, кто с кем скрещивался. Существует мнение, что Англия — это придаток ОИК.
— Мы снова с вами уходим далеко от темы. Но это важная остановка, и мы к этому не раз ещё вернёмся.
— То есть вы хотите сказать, что эта Фирма, как вы её называете, всем руководит?
— Исходя из совокупности данных, они во главе очень многих крупных надгосударственных процессов.
— У нас столько вопросов, что не передать, — поднялся из кресла фон Плеве и снова начал расхаживать по комнате. В этот раз компанию ему составил фон Валь.
— Давайте сделаем небольшую паузу и перекусим.
Я вышел из своего убежища, попросил, чтобы нам доставили обед на трёх персон из нашего ресторана.
— Господа, давайте перекусим и отдохнём немного. Я чувствую, перегрузил вас информацией.
— Это точно, голова идёт кругом.
— Мы начали с вашего убийства, вы уж извините, я буду говорить прямым текстом.
— Пустое, — махнул рукой Плеве, — я всё понимаю, не стесняйтесь в выражениях, Андрей Алексеевич. Но вы перескочили с темы семьи на Витте, будь он проклят.
— Да, действительно. Давайте вернёмся к этой теме. У вас, Вячеслав Константинович, двое детей. Елизавета и Николай. У Елизаветы будет четверо детей. Не о всех из них есть данные, к сожалению. Ольга, которая родилась в этом году, по ней никаких сведений у меня нет, Вячеслав родится в новом 1896 году, будет армейским капитаном, участником первой мировой войны.
— Первой мировой?! — снова в один голос произнесли мои коллеги.
— Да, я вам ещё не рассказывал, после русско-японской начнётся новая война, которая будет известна как первая мировая. В вашем времени просто как Великая война.
— А будет ещё и вторая?
— Будет и вторая, в моём времени к третьей подбираются. Но давайте пока оставим эту тему, потому что первая мировая — это гигантский пласт информации, в котором мы сейчас просто зароемся.
— Да, я согласен, но вы такие вещи рассказываете, просто хоть стой, хоть падай.
— Падать нам пока рановато, ещё поборемся. Так вот, внук ваш будет участником той войны.
— Скажите хотя бы, в каком году начнётся и закончится?
— Начнётся в 14-м, а закончится в 18-м. Он будет офицером лейб-гвардии Преображенского полка. В 17-м году будет революция, и за ней сразу начнётся гражданская война, там ваш внук и погибнет.
— Подождите, гражданская война кого с кем?
Я вздохнул.
— Вячеслав Константинович, это ещё одна большая тема, давайте пока отложим её.
Дальше ваш внук Юрий родится в 1902, его убьёт революционная толпа в 17-м. Ещё будет Сергей, родится в 1904, но по нему тоже никаких сведений нет.
Оба чиновника сидели как мешком ударенные. А я продолжал.
— По вашему сыну, Вячеслав Константинович, больше информации. Он будет чиновником, как и вы, дослужится до действительного статского советника в должности гофмейстера. Был членом Государственного совета. Во время Февральской революции входил в правую группу, был арестован, после освобождён. Допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства. 1 мая 1917 года был оставлен за штатом, а 25 октября 1917 года уволен в отставку. До мая 1919 года жил в Петрограде вместе с тяжело больной матерью. В мае — июне 1919 года, опасаясь возможного ареста, скрывался у знакомых. Позднее в том же году купил поддельный паспорт на имя Николая Павловича Попова и устроился делопроизводителем на Елагинскую экскурсионную станцию. Забота о матери, жившей после революции по поддельным документам и умершей в 1921 году, не позволила ему в 1918 году эмигрировать в США, куда уехала его сестра Елизавета Вячеславовна Вуич.
