— Я вот что хочу сказать, надо, чтобы вы меня услышали, вот эта ложа железнодорожников во главе с Витте во время первой русской революции, о которой я вам уже немного говорил.
— 1905 год? — уточнил фон Валь.
— Да, но начнётся раньше. Вообще это перманентный процесс, который начнётся лет через шесть и уже не остановится. Будут небольшие перерывы, но, я о другом. В общем, железнодорожники окажут огромное содействие в гибели нашей страны. В 1905 они возглавят процесс, парализуют всё сообщение, и позже… в 1917, они сделают то же самое, перейдут на сторону врага и добьют Империю. Больше них для краха сделают, наверное, только моряки, если не говорить про генералов, те отличились особо.
Фон Валь покачал головой, как бы стряхивая морок.
— 1917?
— Да, это последний год России.
— А после?
— Национальная катастрофа, распад Империи и гражданская война.
Фон Плеве закрыл лицо руками.
— Давайте не будем забегать так далеко, мы к этому вернёмся ещё неоднократно. Предлагаю следовать поэтапно. Я затронул тему Священной дружины не просто так. Это надо для того, чтобы вы знали, с кем имеете дело и кто стоит за Витте. Давайте немного поговорим про наших революционеров. А к Священной дружине мы ещё обязательно вернёмся, тема важнейшая, только боюсь, тут много закрытой информации, сами понимаете.
— Вы помните, как выглядит эмблема Земли и воли?
— Да, вроде рукопожатие у них и…
— Совершенно верно, вот посмотрите:
Крепкое масонское рукопожатие и рыцарский крест Иоанновского синего масонства изображены на эмблеме тайного революционного общества «Земля и Воля». Иоанновское масонство, то есть первые три градуса, со временем ставшие предбанником для рядовых прихожан масонской церкви, которым скармливается намеренно искажённая информация с более высоких степеней.
В 1882 году в Женеве выходит анархо-революционная газета «Правда», чья четвёртая итерация 1912 года станет главным печатным органом ВКП(б) — КПСС на следующие 80 лет.
Видя взлетевшие от непонимания брови чиновников, только отмахнулся, мол, потом расскажу.
— А пока, в XIX веке женевское издание курирует заведующий заграничной агентурой и член ЦК Священной Дружины граф Павел Петрович «Бобби» Шувалов, дорогой «брат» под № 11 и адъютант великого князя Владимира Александровича. «Правда» безостановочно генерировала мемы и шутки про царя-тряпку, стреляющего по воронам, играющего на тромбоне, и призывала к террору не только в России, но и во всём мире. Теория перманентной революции-с.
— Понимаете? Все шло с самого верха.
Несмотря на то, что за год существования газеты вышло всего 20 номеров, каждый тиражом 600 экземпляров, её охват был по-настоящему бомбическим: Женева, Париж, Ницца, Берлин, Брюссель, Константинополь, Дрезден, Франкфурт-на-Майне, Лондон, Прага, Вена, Цюрих, Лозанна, Карлсбад, Рим, Бухарест, Белград, Краков, Люцерн, Берн, Нью-Йорк. Откуда у русских такая разветвлённая агентура, и у русских ли?
Для зарубежной прессы Священной Дружины писали статьи за большие гонорары теоретики марксизма Мартов, Плеханов и Аксельрод. С 1904 по 1906 год «Правда» возрождается в качестве московского марксистского литературного журнала и пользуется большим спросом во время событий 1905-го. Современники из «Весов» считали, что «Правда» пытается оживить мертвеца — русский марксизм (уже тогда протух), и что журнал «щеголяет разными внешними странностями — форматом, шрифтом, обложкой».
Кстати, о странностях.
Хэдлайнерами журнала были писатель Иван Бунин, зять Карла Маркса и масон-филадельф Поль Лафарг, предтеча методологов, марксист-ницшеанец, последователь Штейнера, в прямом смысле кровосос «Богданов» Малиновский и будущий нарком эзотерики просвещения, искусствовед-хиромант Луначарский.
Журнал издавался на средства, «доставшиеся в наследство», и по инициативе инженера-железнодорожника Валентина Алексеевича Кожевникова.
— Таак, — произнёс фон Валь, — Мартов! Мы его знаем, именно он среди прочих был убит на квартире Ульянова.
При этих словах он посмотрел на меня.
— Совершенно верно. Мы к этому подходим. В 1892 году Витте готовился подать в отставку и на одном из столичных салонов заявил, что получил приглашение занять должность с огромным по тем временам окладом в 200 тысяч рублей от председателя правления Петербургского Учётно-ссудного банка Якова Исааковича Утина — тайного советника и финансиста, происходившего из крещёных евреев. В 1906 году в Париже Утин участвовал в переговорах с французами о предоставлении России крупного международного займа.
У Якова был брат Николай Утин — руководитель студенческих волнений 1861 года, член ЦК «Земли и Воли» и «правая рука» Чернышевского. В эмиграции Николай Исаакович сблизился с Герценом и занимался доставкой запрещённой литературы в Россию.
В Женеве Утин обвенчался с Натальей Корсини — дочерью итальянского архитектора на русской службе, первой женщиной, ставшей вольной слушательницей Петербургского университета и ещё одним участником студенческих выступлений. Через 20 лет Корсини под псевдонимом Н. А. Таль издаст скандальную повесть «Жизнь за жизнь», основанную на личной драме Герцена, — его жена крутила интрижку с немецким поэтом, а дочь покончила жизнь самоубийством. Утины через Огарёва обещали Герцену, что никогда не заикнутся о трагедии «содома» (так в узком кругу прозвали дом Герцена в Ницце), но обещание не сдержали.
В 1867 году в Швейцарии Утин вступил в Первый интернационал, основал и возглавил его Русскую секцию, поддерживал тесные связи с Карлом Марксом. Но новый градус не спас Николая Исааковича от 32-градусного Бакунина — в рамках борьбы английской и французской агентуры анархисты учинили над ним кулачную расправу. Утин решил, что с него хватит, и подал Александру II прошение о помиловании. В 1878 году вернулся в Россию и сходу занял пост управляющего горными заводами барона Гинцбурга.
Евреи Гинцбурги — богатейшие люди Российской Империи, владельцы одноимённого банкирского дома. Субсидировали строительство железных дорог и добычу золота, для чего учредили Сибирский торговый банк вместе с другими золотопромышленниками, полковником Вениамином Ивановичем Асташевым и начальником штаба войск Гвардии, графом Павлом Андреевичем Шуваловым.
Все трое входили в Священную Дружину.
Шувалов — член ЦК, брат под № 8. Его родной брат Пётр Андреевич Шувалов возглавлял Третье отделение и был послом в Великобритании, а внучка вышла замуж за Юнио Боргезе.
Происхождение отца Асташева неизвестно, однако человечек, после предупреждения от Николая I о нежелательности занятий золотыми промыслами людей, близких ко двору, скупил все их паи, сделавшись номиналом императора единоличным хозяином крупного золотодобывающего предприятия. В Томске входил в масонскую ложу «Восточного светила» и по-братски оказывал содействие сосланному в город Бакунину.
Сестра Утиных Софья была замужем за Александром Феликсовичем Кларком — британским подданным, племянником Мэтью Кларка, бельгийским консулом в Архангельске и совладельцем компании по экспорту русского леса и хлеба. Гинцбург, Яков Утин и Кларк — учредители крупнейшего в стране страхового общества «Россия».
Николай Исаакович Утин — вероятный биологический отец луфтонки и, выходит, что еврейки с дядей-англичанином Надежды Константиновны Крупской.
— Приплыли, — выдохнул фон Валь и продолжил, — Крупская, Мартов, Ульянов. Всех троих, как я понимаю, нет в живых, включая Ульянова. Кстати, где он?
— Да, вы правы. К Ульянову мы вернёмся позже, давайте продолжим про Крупскую и вот эту всю компанию, как вы видите, всё теснейшим образом переплетено, получается некий клубок, лучше сказать — кубло, масонская кубышка, где все породнены либо через масонство, либо через родственные связи, а чаще и то, и другое.
Вам наверняка знакомы Лесопильные заводы Онежского Лесного Торга — родина экспортного леса в России. Их основатель и первый владелец — глава русского правительства на исходе царствования Елизаветы Петровны, граф Пётр Иванович Шувалов. В 1756 году предприятие было продано англичанину Джингли Гому. Через 30 лет лесозаводы перешли в ведение государственной казны под управление шведского купца Нимана. С 1833 года вновь в иностранном владении — на этот раз выходца из Гамбурга, архангельского магната Вильгельма Брандта и его сыновей. Брандты имели собственный огромный торговый флот, монополизировавший перевозки из Южной Америки в Архангельск, и одно время контролировали почти 100 % импорта сахарного тростника.
