— Да уж. Как минимум шанс вернуться домой с комфортом. Давай смотреть, может они оставили еще что-то полезное?

Они вышли из ангара, дошли до конца ствола, вошли в инвентарный блок. И полезного здесь оказалось намного больше — чем следовало ожидать от законсервированного объекта.

Во-первых, в секторе расходных элементов обнаружились запечатанные упаковки с блоками крепления отражателей реакторной камеры. Алекс остановился у стеллажа — РК-77, РК-85, РК-93. Один из типоразмеров, РК-85, как раз подходил для всей серии «СТД». Впрочем, это было не удивительно, опять же, РК-85 — из самых ходовых типоразмеров; «корыта» на которых он используется можно встретить где угодно в Галактике, от, опять же, «элитной» Разведки до какого-нибудь туршлюпа.

Во-вторых, почти рядом же по соседству ждали своего часа плоские параллелепипеды с дефлекторами ДДС-200, которые равным образом подходили для всей серии «СТД». Насколько Алексу было известно, в Разведке они использовались для субпланетарных шаттлов, сообщающих солианные станции с орбитальной базой, и способных на вояж по области спутников.

Призрачные надежды на собственно отражатели, разумеется, сразу рассеялись — ремонтом отражателей здесь никто заниматься не будет. Такие вещи делаются в доке, и если здесь у какой-то машины «сгорит» камера, ее просто оставят в покое, и дальше использовать будут только как комплект запчастей.

Еще, интересное дело, на консервации не осталось ни одного скафандра. Алекс и Виктор двинулись дальше — секция защитного снаряжения оказалась почти пустой. Блоки зияли пустыми нишами. В одной из них под слоем пепла скучала перчатка скафандра — третьего класса, судя по запястному кольцу. На разведочных станциях должны присутствовать устройства защиты всех классов, до «нулевого». Скафандры входили в число элементов обязательных для консервации, несмотря на всю свою стоимость (в частности класса «ноль»).

Они продолжили осмотр хранилища. В секторе базовой аппаратуры виднелся массивный силуэт. Они прошли строй стоек; Алекс стянул пленку, заставив компенсатор запищать снова. Перед ними стоял универсальный интегратор R-5. Это была портативная мобильная серия, то есть весила не больше трехсот килограмм.

— Очередной вопрос, — сказал Виктор, — в смысле того почему они бросили такую-то вещь. Интегратор!

— Я могу сказать только одно, — Алекс усмехнулся. — Ясно не потому, что имели в виду нас.

— Картина рисуется такая. Четыре года три месяца назад основная группа спокойно, штатно закончила работу, свернулась и ушла. Вернулась домой, предоставила все отчеты, все как полагается, норма. А группа консервации свою работу не завершила. Консервация обычно занимает три месяца. А отчеты «консерваторов» не публикуются.

— То есть в диапазоне этих трех месяцев, на точке случилось что-то такое что уже не попало в стандартный отчет. Если попало вообще хоть в какой-то, — Алекс оглядел слой пепла на интерьере, под неярким освещением блока. — И ты, как я понял, не прочь связать это что-то такое с нашим СД-800.

— Не против. Давай проверим железку.

Виктор обошел интегратор, извлек фидер, подтянул его к слотам питания, зафиксировал. Алекс активировал устройство. Интегратор ожил.

— Живой! Представляешь если получится?

— У меня тоже появилась такая идея.

Алекс включил симуляцию сеанса. Монитор ожил строками теста загрузки. Затем появилось сообщение: «Модуль-интегратор в функции. Запрос параметров синтеза».

— Я думаю у нас появился шанс, — сказал Алекс. — Боюсь сглазить, но без богов, да, похоже не обошлось.

— Да. Но никто не делает отражатели из инсидия! Думаю даже никто не пробовал!

— Разумеется. Сколько он стоит? В Галактике десятки элементов из которых можно слепить отражатель за гораздо дешевле.

— Да, но к инсидию нужна будет еще куча всякого.

— Во-первых, не такая и куча. Во-вторых, попробуем найти все это здесь, — Алекс обвел рукой блок. — И наверняка найдем. Смотри сколько всякого вкусного они нам оставили! Даже ровер — как в воду глядели, что называется. Бери и катись за рудой.

— Кстати, — Виктор огляделся снова. — Вот оружия они не оставили. Забрали, похоже, все, даже то что обычно оставляют по протоколу. И мне это не очень нравится.

Они прошлись по секции. Нашли блок БЭС — базовых элементов синтеза. Стандартные параллелепипеды металлов, емкости-цилиндры с жидкостями. Этот блок хаосом был помилован — все в идеальном порядке, со всей загадочной маркировкой. Алекс сдул пленку пепла с табличек.

— ЭБС ноль-двести триста тридцать один черный.

— Будем разбираться. Ладно, давай за дело. Надо проверить ровер. Потом его еще зарядить, если не глючный… Потом обновить все комплекты в костюмах. Надеюсь этого они нам оставили тоже. Потом еще надо перекусить. Надеюсь в этом плане здесь что-нибудь тоже найдется.

— Бутерброд с пеплом?

— Не умничай. В туалетах пепла наверняка нет.

В пищевом блоке неожиданностей не оказалось — штатный по рутине консервации набор пайков. Все что обнаружилось перенесли к роверу, чтобы в итоге забрать «домой». Хотя на шлюпе имелся стандартный автономный комплект, пренебречь дополнительным запасом провизии было бы как минимум неразумно. На данный момент ограничились питательной смесью через трубочку, в предусмотренный для этого клапан маски компенсатора.

Дефект ровера показал норму. Элемент был в рабочем состоянии, хотя довольно существенно изношен. Свежих на станции Алекс и Виктор не обнаружили. Тем не менее, если верить дефекту, на ожидаемые сорок семь километров — экспедиция за инсидием, возвращение к шлюпу — ресурса элемента хватало.

Обновили комплекты костюмов. Привычных инструментов для добычи пород на станции не было — в миссиях класса «ноль» эту задачу возлагали на роботов, пусть приходилось мириться с вечными проблемами избыточного искусственного интеллекта. Взяли пару стандартных резонансных осцилляторов — резервных комплектов для кернороботов.

Их эффективность ограничивалась твердыми хрупкими материалами, вроде нелегированного инсидия (и соответственно какой ожидалась руда). Они были малопригодны для работы с аморфными или композитными материалами со сложной неоднородной структурой, но этого сейчас и не требовалось. Недостатком можно было считать необходимость в «подстройке», поэтому обработка участков с переменной структурой могла существенно растянуться.

И опять же, было удивительно, что их тоже бросили. Все оборудование такого типа — осцилляторы, плазмостабилизированные резаки, вакуумные экстракторы — узкоспецифические устройства, которые консервации не подлежали. В отличие от обычных контейнеров для образцов, которых набралось больше чем нужно.

Наконец Алекс втиснулся в кабинку, и расположился за контроллером ровера. Виктор втиснулся с другой стороны.

— В этой штуке, — сказал Алекс, имея в виду экран кабины, класс защиты которого на роверах ММК соответствовал третьему, — должно быть полегче.

— Все равно нам надо шевелить чулками. Мы и так уже получили столько, что живем в кредит.

Алекс активировал двигатели. Приводная система отозвалась приятным глуховатым шелестом — Алекс отметил как приятно ему услышать звук который он, наверно, уже начинал забывать, к концу этих лет. Ровер упруго тронулся с места, колеса бесшумно покатились по полу ангара. Открылась четырехметровая диафрагма шлюза; вкатились в камеру, дождались смены замков — и вот снова пепел и серо-багровый мрак.

Магнитные возмущения стихли; пик, по крайней мере, прошел. Струящихся с неба частиц больше не было; само небо очистилось — насколько было возможно в этом аду. Рубиновый диск субкарлика медленно отлипал от мутного горизонта, заливая мир унылым призрачным светом, похожим на свет умирающего костра. Пепельная равнина простиралась до горизонта, изборожденная гребнями застывшей лавы, которые формировали причудливые узоры — будто гигантские змеи проползли здесь когда-то, оставив окаменевший след.