— Как себя чувствуете сейчас?

— Голова кружится… Но в целом терпимо.

— Отлично. Сейчас мы проанализируем результаты и определим дальнейшие шаги. Подождите здесь несколько минут, пожалуйста.

Она вывела его в коридор. Вернулась в модуль сканера, достала из кармана халата контейнер, извлекла из аппарата кристалл, уложила в контейнер — который затем скользнул обратно в карман. Затем вышла к Неттору со стандартным заключением.

— Хорошие новости, доктор. У вас легкое сотрясение мозга, но никаких серьезных повреждений. Рекомендуем наблюдение в течение трех суток. Вы можете остаться здесь, или уехать домой, если за вами есть кому присмотреть.

— Домой, — Неттор поморщился.

— Конечно. Подпишите форму отказа от госпитализации, и я провожу вас в приемную к вашим друзьям.

Неттор приложил палец к планшету дежурного врача травматологического отделения.

В центре обзора, раной на черном бархате космоса, пылал яркий М-карлик 4-227-АД-12-КР. Звезда источала тревожный багрово-малиновый свет — холодный для звезд, но достаточный чтобы раскалять поверхности планет на близких орбитах до температур сжигающих камень.

— Вот и мы, — Алекс потянулся в своей капсуле среднего, размял шею. Плечи за двенадцать часов перехода затекли так, что почти не чувствовались (бич, от которого не было спасения несмотря ни на какие приспособления капсул). — А вот наша точка.

Он вывел сектор с четвертой планетой — 4-227-АД-12-КР-4. Матовый шар, кроваво-пепельный в свете своего угрюмого солнца, с широким черным кольцом по экватору. Багрово-зеленые кольца умеренных поясов. Рубиновые массивы полярных льдов. И здесь, на месте, сразу обнаружилось расхождение в обзоре данных, начиная с той же температуры — от минус ста на полюсах до плюс семидесяти на экваторе

Алекс активировал рутину сближения. Планетары откликнулись приятной шелестящей вибрацией. Наконец шлюп вышел на внешнюю группу орбит. Экваториальная и субэкваториальные зоны были покрыты кольцом вулканического пепла, по которому струились фиолетовые змеи молний. Телеметрия сообщала о сотнях активных вулканов, скрывавшихся под этим кольцом. Разряды возникали непрерывно — трение миллиардов тонн частиц пепла создавало нескончаемую грозу полупланетарного масштаба.

— Не совсем то что было в отчетах, — Виктор уставился в монитор. — В них просто «повышенная геологическая активность». А здесь, на экваторе и в субэкваторе, похоже, живого места нет. Смотри — местами за полторы сотни.

— Надеюсь если наша железка там, — Алекс кивнул, — то она хотя бы не там, — он указал пальцем ладони, которые он не снимал с гашеток, на монитор, на полыхающее кольцо экватора.

Сканирование превратилось в кошмар. Плюс к зашкаливающей интенсивности, магнитная активность на точке оказалась Р-типа — с мульти-индексом временного спада, о чем в отчетах также не упоминалось. Словно планету исследовали с внешних орбит, и по самому «легкому» протоколу, который использовался при прокладке трасс — то есть не предполагал исследования планеты на возможность колонизации или терраформирования, а предусматривал просто сбор данных в плане влияния на трассу.

Слой пепла значительно рассеивался в сумеречных зонах — утром и вечером на экваторе было светлее чем днем. Очевидно, конвекционные потоки, порождаемые дневным нагревом, поднимали пепел выше, сгущая завесу, в то время как ночное охлаждение осаждало частицы вниз, делая атмосферу на рассвете и закате прозрачнее.

По телеметрии шлюпа, состав пепла также не соответствовал сообщениям — в нем оказалось критическое количество экранирующих элементов. Даже относительно небольшого количества пепла, которое бурная атмосфера доносила до полюсов, хватало чтобы снизить эффективность скана до непригодности. Единственным в какой-то степени действенным инструментом оказался старинный детектор масс, который ориентировался в первую очередь на аномальную разницу в массах пород, и с помощью которого можно было довольно успешно определять крупные металлические объекты. (Спасибо хоть ни у кого пока не хватило ума исключать такие старые добрые вещи из комплектации.)

— Значит ищем крупные скопления обработанного металла, — Виктор активировал детектор.

Алекс кивнул и откинулся в кресле капсулы. Орбита несла их над ночной стороной планеты — в общей темноте, в прорехах паутины молний, под пеплом местами просвечивали огни вулканов. Зрелище было завораживающим и жутковатым. Некоторые кляксы огня были размером с небольшой город — очевидно, кальдеры супервулканов, наполненные расплавленной магмой. Он попытался представить каково было экипажу СД — если грузоход падал сюда. Автономность машин этой серии — три месяца. А дальше? Если они упали сюда, три месяца превращались в приговор — медленное угасание в аду из камня и пепла.

Расчетное количество витков скана дало результат — амбивалентный.

— Контакт, — сказал Виктор, фиксируя координаты. — Объект частично засыпан, но профиль наш… Будем считать. И вот еще второй, полторы тысячи север по широте, затем четыре двести запад по долготе, вектор — четыре шестьсот. Уже в местных тропиках. Видишь, через пролив?

Алекс вывел на монитор карту. Планета развернулась проекцией, на которой пульсировали два маркера. Два объекта — один немного севернее экватора, другой в узких здесь тропиках. Наклон оси планеты составлял семнадцать градусов — что значило широкие субтропические пояса, небольшие субполярно-полярные шапки, в общем довольно ровный климат.

— Больше ни одной аномалии подходящего профиля. Значит, выбор из двух вариантов. Один — наш СД. Второй — пустая трата ресурса, нашего и нашего шлюпа, и времени. Давай думать.

Алекс визуализировал данные скана объектов. По сравнению с южным, северный объект находился, как видно, в райских условиях. Равнина между двумя хребтами, вулканическая активность ниже умеренной, температура тридцать — тридцать пять градусов. И рельеф долины был спокойным — пологие холмы, грунт, редкие выходы скальных пород.

Южный объект лежал в сложных горах, спасибо — в зоне более-менее умеренного вулканизма (хотя и того что там происходило, судя по телеметрии, хватит). Вокруг цепь действующих вулканов. Температура под пятьдесят даже по усредненным данным, магнитные эксцессы каждые несколько часов, что хорошо вписывалось в картину элементного состава пепла — который создавал локальные возмущения поля, вдобавок ко всему сумасшествию. Будь объект километрах хотя бы в трехстах дальше к западу — работу с ним, очевидно, пришлось бы свернуть не начав; начинались такие места будто планета специально собрала там все самое убийственное.

— Северный объект легче, — сказал Виктор. — В плане поисков, но не посадки. Лежит между холмами, а первый — на плоском плато у хребта. Курсовая навигация после воронки наверняка развалилась, но посадку можно провести и вручную. В плане баллистики и управления, они сели бы там — допустим, что могли выбирать.

— Или пытались дотянуть до точки северного и не смогли. Хорошо бы знать откуда они заходили, конечно.

— Смотри что думает анализатор, — Виктор вывел на монитор данные.

— Что совокупная конфигурация северного менее удовлетворяет критериям определения. Массовое распределение, например, — не характерное для «СД». Как он думает. Хотя в такой преисподней еще удивительно, что он хоть что-то думает.

— Значит начнем с южного. Времени, надеюсь, потеряем не слишком много.

— И надеюсь он не сильно ушел под пепел, если это он… Значит решили. Идем к южному.

Алекс активировал рутину посадки в полуручном режиме.

Вход в атмосферу начался обманчиво спокойно.

Автомат предпринял еще виток, чтобы войти в атмосферу пологой кривой — что позволяло, используя атмосферные плоскости, минимизировать тепловые нагрузки на экраны, и максимально сэкономить ресурс (энергия — самое ценное что есть в Галактике). Когда шлюп пересек границу пепельного слоя, по плоскостям замерцали полупризраки плазмы. Анализатор выдавал беспрецедентный состав пепла. Опять же, ничего подобного в отчетах Разведки не значилось.