Звезда поднималась, температура повышалась — число в поле визора выросло до «+58,4».

— Появляются шансы еще и поджариться, — прокомментировал Виктор.

— Думаю опасаться нечего. До девяноста костюмных, думаю, вырасти не успеет. По идее, с конвекцией поднимется пепел, и здесь будут тучки, а под ними приятная прохлада.

— Не говори, просто курорт.

Далеко на юге, в свете восхода прорисовался откушенный конус действующего вулкана — над ним клубился дым, подсвеченный снизу раскаленной породой. Сканер ровера, следуя своему алгоритму пути, пускал машину хитрыми петлями. Скорость, несмотря на общую сложность трассы, была довольно высокой — до двадцати километров в час. ММК-420 проявлял качества благодаря которым, очевидно, заработал свою репутацию.

Магнитное сумасшествие напомнило о себе сразу — легкое давление в висках, слабое покалывание в конечностях, появился еще странный металлический привкус во рту. Однако сейчас, в экранированной кабине ровера, даром что по третьему классу, эффект был далеко не критичен.

— Намного лучше чем пешком, — заметил Виктор, озираясь по сторонам.

— Ровер — наша лучшая находка на станции, — согласился Алекс.

— Не знаю. Интегратор тоже неплох.

— Спору нет. Только тащились бы за породой сейчас ножками, и по дороге, возможно, наконец бы передрались.

— Вот и давай помолчим. И так в ушах звенит, что почти ничего не слышу.

Ровер уверенно катился по застывшей лаве, рассыпая сухой хруст, добросовестно доносимый микрофонами в уютную тесноту кабины. Слева, на западе, в километре от трассы, в багрово-пепельном мареве прорисовалась диковинная формация — будто башня из черного камня, метров тридцати высотой. Она стояла отдельно, окруженная плоской равниной. Похоже, вулканический столб — застывшая магма, которая когда-то заполнила жерло мини-вулкана, а потом окружающая порода эродировала. В таких условиях — явление, очевидно, частое (и неизвестно какие еще здесь бывают ветры).

Алекс подумал — насколько бесконечно разнообразны условия на планетах Галактики. Здесь, например, — безжизненная вулканическая зона по экватору и субэкватору (во многом, очевидно, провоцируемая излучением карлика), и в то же время — вполне населенные умеренные пояса, с жизнью которой хватает скудного света, и которой не мешает такое подавляющее соседство.

В двух километрах по курсу перспектива снова раскололась молнией. Кривой серо-фиолетовый ствол сверкнул над высоким камнем; даже через экран кабины и костюма нервы отреагировали волной колкой дрожи.

— Знаю про что сейчас думаешь, — Алекс посмотрел на Виктора.

— Не угадал. Сейчас думаю о том откуда те вмятины, видел, у шлюза?

— Да, кстати. Вот еще интересно. Чем надо было долбить в купол, чтобы его помять? И, продолжая тему, — почему внутри столько пепла?

— Верно, дыра. Кто-то долбил, и добился успеха.

Дорога до места добычи заняла меньше часа. Алекс, с некоторой нервозностью, следил за накопителем ровера — дельта расхода превышала ожидаемую. Будет очень обидно, после всех удачных находок, возвращаться пешком (при том, что нужно еще доставить килограмм пятьдесят, хотя бы, руды). Наконец в пепельной дымке прорисовался отрог кряжа, под которым находился выход инсидиевой породы.

Алекс остановил ровер в ста метрах от крутого склона. Выбрались на хрустящую лаву. Нужно было выложиться, и собрать нужную массу как можно быстрее, пока не возобновились проблемы. Звезда продолжала свой вязкий подъем в мутное небо. Воздух раскалялся и тяжелел.

Взяли осцилляторы, контейнеры, лопаты, оружие; хрустя лавой, двинулись по отлогой подошве. Чтобы определить залежь, не потребовался ни сканер, ни визор — характерный сапфировый блеск инсидия не смог погаснуть даже в этом пепельно-багровом сумраке. Подошли к сверкающей волнистой плоскости, прошли метров на двадцать вглубь.

— Почти рафинированный инсидий, — сказал Виктор, оглядываясь. — Вот так, под моими ногами, и я вижу это вот так, своими глазами.

— Планета интересных вопросов, — Алекс кивнул. — За работу. Пока не начало сводить конечности.

Алекс сцепил карабин, положил на породу. Навел фокус осциллятора на ближайшую «волну», активировал томотрон. Послышался густой гул; на серой синеве руды вспыхнул веселый белый «прицел» луча. Несколько секунд осциллятор подбирал параметры, «настраивался»; гул менялся, затем зафиксировался ровным, почти музыкальным звуком. Алекс активировал дезинтеграцию; музыкальный звук резко набрал силу и высоту, и растворился в негромком свисте, в чем-то даже приятном.

По гребню «волны» пробежала мелкая дрожь. К свисту устройства добавился сухой костяной треск — порода начала фрагментироваться. Алекс двинулся в сторону, расширяя зону воздействия. Виктор активировал свое устройство, двинулся в другую сторону. Порода была однообразная, аппараты не перестраивались, работа шла быстро. Через пятнадцать минут они обработали сколько требовалось.

— Нет, все таки!

Виктор подождал пока порода остынет, наклонился, зачерпнул рукой горсть тускло сверкающего материала. Горошины почти чистого металла — концентрация феноменальная.

— Место потянет на миллиарды, — Алекс набрал горсть также. — Мне даже жалко, что нам сейчас столько не нужно.

— Это называется «не было печали». Теперь у нас и миллионы в грузовике, и миллиарды вот здесь, — он стукнул подошвой. — И еще мне начинает казаться, что конкурентов у нас прибавится. В связи со всем что мы здесь обнаружили. И, не исключено, еще обнаружим.

— Давай грузить. Температура уже под шестьдесят. Кстати, странное дело! У меня перестали дрожать руки. И смотри — на сколько упало поле!

— Инсидий?

— Каким образом? Свойств нейтрализовать радиомагнитный фон за ним не наблюдалось.

— Это по условно-стандартным. А какие свойства у него могут появиться здесь, и в такой концентрации? Об этом, возможно, могли бы сообщить наши разведчики… Давай грузить.

Виктор подтащил к обработанной зоне контейнер, подхватил лопату, вонзил в гущу «горошин».

И здесь сканер костюма выдал сигнал амбиентной опасности.

Алекс застыл. В поле визора появились красные пульсирующие маркеры — сигнатуры движения, тепловые источники. Много.

— Очередные новости? — сказал Виктор.

Затем, впервые за все время здесь, раздался звук — не принадлежащий ни ветру, ни пеплу, ни камню, ни работе техники. Низкий надтреснутый звук, чем-то напоминающий скрежет камня по пластине металла. Затем еще, еще, и еще.

С востока, со стороны где оставался шлюп, двигалась группа объектов. Сканер насчитал двенадцать источников, и даже смог определить температуру — сорок градусов.

— Похоже, белковая жизнь, — сказал Алекс. — Интересно, откуда ее сюда занесло.

Он увеличил сектор в визоре. Силуэты приближались, росли, двигаясь медленно, осторожно — вытянутые, похожие на крупных ящериц, шестиногие. (Шесть конечностей — как ясно, один из вселенских шаблонов формирования фауны; такое встречалось нередко.) По мере того как существа приближались, становилось видно, что они испускают оранжевое свечение. Это было диковинно — биолюминесценция существ такой величины еще не была описана; не было ничего подобного и в отчетах по 4-227-АД-12-КР-4.

Сканер определил размеры — каждое около четырех метров в длину с хвостом. Тела покрывали полупрозрачные панцири, под которыми струилась сеть фотофоров, пульсирующих в такт какому-то внутреннему ритму. Головы были треугольными, стандартного типа — рот, два глаза, два выступа, очевидно скрывавших органы слуха. Они двигались рывками, останавливались, поворачивали головы, снова двигались — медленно приближаясь

— Надеюсь, что это просто любопытство, — Виктор бросил лопату, положил под ноги осциллятор, подхватил карабин. — А не, например, голод.

Существа приближались. Теперь их было видно яснее — панцири отсвечивали в красноватом свете карлика, под которым переливалось слабое оранжевое мерцание. Они были красивы своей чужеродной, диковинной красотой.