— Это грустно.

— Таков был мой мир.

— Что ж, теперь это не так. Так чего же ты хочешь?

— Чтобы твой рот оказался на моем члене, — выпаливает он без малейшей паузы.

— Генри! — Я бросаю на него свирепый взгляд и краснею, окинув взглядом два столика в пределах слышимости. Слова вроде «член» имеют свойство привлекать внимание. К счастью, на нас никто не смотрит. Продолжая водить ступней, я шепчу: — Что ж, это легко устроить. Но что еще ты хочешь?

Он тяжело вздыхает.

— Ничего. Я на Аляске с тобой. Это все, о чем я могу просить прямо сейчас. Серьезно. — Он опускает руку под стол, берет мою ногу и начать массировать ее. — И тебе лучше остановиться, иначе у нас возникнут реальные проблемы, когда я встану, чтобы уйти.

В этот момент рядом с нашим столиком появляется сомелье Седрик, пресекая любую игривую шутку, которую я могла бы бросить ему в ответ.

***

Я плотнее запахиваю куртку, следуя за Генри по пирсу к его рыбацкой лодке; наши шаги гулко отдаются по деревянному настилу.

— Ты уверен, что не слишком поздно для прогулки на лодке?

— Мы не собираемся уходить далеко. Просто выйдем в залив.

— Хорошо, потому что я не приняла таблетку от укачивания. — В прошлый раз, когда я была на этой лодке, Хачиро делал фотографии Генри для журнала, и мне пришлось лежать внизу, под палубой, чтобы меня не стошнило.

— Все в порядке? — Генри спрашивает парня, которого я раньше видела работающим на причале.

— Двигатель немного прогрели. Звучит ровно.

— Спасибо, Кен. — Они пожимают друг другу руки, и затем Генри помогает мне подняться на борт. Кен отвязывает канаты, и мы медленно отходим, Генри стоит у штурвала.

— Что ты задумал? — спрашиваю я, глядя на груду одеял, лежащую в центре палубы. По обе стороны от нее стоят два высоких электрических обогревателя, и их красное свечение говорит о том, что они включены и выделяют тепло.

— Ложись. Устраивайся поудобнее, — его единственный ответ.

К моему приятному удивлению, под другими покрывалами я обнаруживаю раскладывающийся матрас и спальный мешок. Скинув туфли, я забираюсь внутрь, радуясь, что для удобства переоделась в спортивные штаны и толстовку.

— Здесь тепло.

— В этом и был смысл. — Смех Генри перекрывает низкий рокот лодочного мотора. — Я буду рядом через несколько минут.

Я кладу голову на одну из подушек и смотрю в небо над нами, густо усыпанное звездами.

— В детстве мы с Джедом часто лежали и смотрели на звезды, — бормочу я. — Мы придумывали глупые названия созвездиям. Единственные, что мы знали точно, были медведицы.

— Небо выглядело так же, как здесь?

— Нет. Ничто не может сравниться по красоте с тем, что здесь, — признаюсь я с улыбкой.

Генри глушит двигатель минут через десять. Раздается глухой всплеск якоря, падающего в темную воду. Я приподнимаюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, что мы остановились в маленькой бухточке, до ближайшего светящегося домика, по крайней мере, полмили.

— Что это за место? — спрашиваю я, пока он спускается вниз. Он скидывает туфли и забирается в спальный мешок, принося с собой волну холода, от которой я вздрагиваю.

— Мои бабушка с дедушкой привозили нас сюда по ночам, когда мы были маленькими.

— Смотреть на звезды?

— Конечно, — загадочно отвечает он, протягивая руку куда-то за мою голову. Из корзины, которую я даже не заметила, он достает бутылку шампанского и два фужера.

— Кто бы мог подумать, что ты можешь быть таким романтичным? — поддразниваю я.

— Поблагодари Изабеллу. Это она организовала все это. Садись.

Я сажусь, и он подкладывает подушки нам под спины. Я с удовольствием устраиваюсь поудобнее, откинувшись на них, Генри обнимает меня, его запах витает в воздухе.

— Вода здесь такая спокойная. — Слава Богу, лодка даже не качается.

— Посмотри на небо вон там, — шепчет он, указывая свободной рукой.

Мы лежим в уютной тишине, потягивая шампанское и глядя в небо, моя рука лениво водит туда-сюда по груди и животу Генри. Его тело полностью расслаблено рядом со мной — таким он бывает только несколько минут после оргазма.

Внезапно по небу пробегает волна бледно-зеленого света.

Я хмурюсь.

— Что это было?

Генри ничего не отвечает, лишь улыбается, не отрывая глаз от неба.

Спустя несколько мгновений по небу проносится еще одна волна, на этот раз ярче, с оттенком розового.

До меня доходит.

— Северное сияние! — Как я могла забыть о нем?

Генри усмехается.

— Полярное синие. Оно наиболее активно осенью и зимой. При таком ясном небе я был почти уверен, что сегодня ночью мы его увидим. Это лучшее место для наблюдений здесь поблизости.

Я вздыхаю и прижимаюсь спиной к Генри, наблюдая за световым шоу с абсолютным благоговением, пока волны зеленого, розового и фиолетового становятся все интенсивнее и чаще. Каждая из них заставляет меня ахать и взвизгивать.

— Я начинаю думать, что эти огни радуют тебя больше, чем я, — бормочет он, переворачивая нас, пока его большое теплое тело не обнимает меня сзади, а моя голова не укладывается на сгиб его руки.

— Я вижу это впервые, так что, полагаю, вопрос остается открытым. Они держатся дольше, чем ты? — шучу я.

В ответ я получаю игривый, но чувствительный шлепок по ягодице. И затем его теплая рука забирается в мои спортивные штаны и проникает в трусики. Его пальцы скользят между моими складками.

— Серьезно? Ты возбуждаешься от огней?

— Заткнись! — Я мягко толкаю его локтем в живот.

Его пальцы возобновляют неспешное исследование между моих ног, и с моих губ срывается вздох, когда его указательный палец проникает внутрь.

— Горячая и мокрая. Именно такая, как я люблю. — Он вынимает палец, лишь для того, чтобы стянуть с меня штаны ниже колен. Теперь я понимаю, почему он настоял на свободной одежде.

Я пытаюсь повернуться, но он останавливает меня тихим:

— Останься так. — Он зарывается лицом мне в затылок, его горячее дыхание щекочет кожу, пока он лижет, нежно кусает и целует меня вдоль шеи. Я чувствую, как он двигается позади, и понимаю, что он стягивает свои собственные штаны.

Я закидываю руку назад и обхватываю его затылок.

— Я не хочу, чтобы сегодня было грубо, Генри.

— Сегодня не будет грубо, — обещает он. Приподнимая мое бедро рукой и раздвигая меня, он удерживает его, устраиваясь сзади. Я чувствую, как его гладкая головка упирается в мою промежность.

И затем он входит в меня.

Я закрываю глаза, и все мои чувства обостряются.

— Кто знает, когда мы снова увидим это. Расслабься и смотри. Не прикасайся к себе. — Он устраивается поудобнее, его толчки неторопливы, лишь время от времени он прерывается, чтобы запечатлеть чувственный поцелуй на моей шее и плече.

Это мучительно медленный ритм, который длится вечность. Он мастерски затягивает оба наших оргазма, останавливаясь каждый раз, когда движения моих бедер становятся более настойчивыми, или, когда его собственное дыхание становится прерывистым — знак того, что он вот-вот кончит. Внутри кокона из одеял наша кожа влажная от пота, и каждый нерв ниже моей талии ощущается как провод под напряжением.

— Как думаешь, что продержится дольше? Северное сияние или я? — насмешливо бормочет Генри. Огни уже начали исчезать.

Я закрываю глаза, чувствуя очередной прилив тепла внизу живота.

— Ты, малыш. Определенно, ты.

— Хочешь кончить?

— Боже, да. — Мой оргазм уже который час витает где-то рядом, за пределами досягаемости, целую вечность.

Он отпускает мою ногу и просовывает руку между ног, чтобы прикоснуться к набухшему клитору.

Я кончаю почти мгновенно, мой крик эхом разносится по тихому заливу.

Он не ускоряет темп, но последние пять толчков совершает жестко. Этого оказывается достаточно, он рычит мне в ухо, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня.

Я поворачиваюсь к нему, чтобы нежно поцеловать.