— …нам следует изменить коэффициенты, чтобы было честнее, — говорит Джордж Генри, когда они подходят.

— Это ты установил коэффициенты.

— Да, потому что ты сказал, что пять лет не брал клюшку в руки, и я предположил, что ты будешь не в форме! — рявкает шумный банкир.

Генри ухмыляется.

— Тебе следовало бы уже знать, что лучше не ставить против Вульфа.

— Ты круче, чем был твой старик. — Он поворачивается ко мне и говорит: — Мне нужно, чтобы ты была там, отвлекала его для меня, ладно?

Я улыбаюсь.

— Его довольно сложно отвлечь, когда он сосредоточен.

— Еще бы. — Он забирается в свой гольф-кар и, лениво помахав, уезжает.

— Это о чем? — с любопытством спрашиваю я.

— Просто пари, которое мы заключили.

— На сколько?

Генри выпивает половину бутылки воды, его горло двигается с каждым глотком. На лбу блестят капельки пота.

— Пятьдесят штук.

— То есть пятьдесят тысяч долларов? — Я качаю головой. Не знаю, почему меня до сих пор удивляет, как эти парни разбрасываются деньгами.

— Расслабься. Все идет на благотворительность. Проигравший платит со своего личного счета, в дополнение к тому, что уже спонсирует его компания.

Полагаю, это по крайней мере благородно.

— И, я так понимаю, ты выигрываешь?

— Конечно, я выигрываю. — Он садится. — Тебе весело?

— Хм… Давай посмотрим… потрясающая еда, восхитительные коктейли и очень сексуальный мужчина… — я пожимаю плечами. — Нормально.

Он посмеивается, глядя на книжку в мягкой обложке, лежащую на приборной панели.

— Хорошая книга?

Тьфу. Надо было ее спрятать.

— Неплохая.

Он хмурится.

— Правда? Ты утыкалась в нее каждый раз, когда я оборачивался.

— Хорошо написано.

— О чем она? — спрашивает он, сделав еще один глоток воды.

— Об убийстве. Эй, разве нам не пора на следующую лунку?

Он смотрит на меня мгновение.

— Ты увиливаешь.

— Нет, это не так.

— Ага, увиливаешь. Из-за книги. Почему? — Он не ждет моего ответа, поднимает книжку и читает название. — «Женщина обвиняется в убийстве своего богатого мужа, владельца сети отелей»? — Его брови ползут вверх. — Твоя мама посоветовала тебе это прочитать?

— Полагаю, она думала, что мне понравится? — Я не знаю, о чем, черт возьми, она думала.

Он делает еще один глоток воды, на этот раз с задумчивым видом.

— И чем она заканчивается?

— Обвинения снимают.

— А кто его убил?

Я вздыхаю.

— Она. Ей все сходит с рук, и она забирает все его деньги. — Черт возьми, мама. Ты просто не можешь удержаться!

Генри молчит довольно долго. А затем начинает смеяться.

— Она смягчается, да?

— По-своему.

Его смешок перерастает в раскатистый смех, и скоро я смеюсь вместе с ним. Потому что, что еще нам остается?

Он тяжело переводит дыхание.

— Запомни мои слова, я найду способ заставить эту женщину полюбить меня.

— Возможно, на это мне придется поставить против Вульфа.

— Да, и мне тоже. — Он нажимает на кнопку включения. — Сейчас у нас перерыв на обед.

— Обед? Ты шутишь, да? — Я поднимаю тарелочку, которую только что опустошила, с остатками шоколадного мусса. — Я не переставала есть. Я сейчас лопну.

— Нам не обязательно идти, если ты не хочешь…

— Не хочу.

Он усмехается.

— Ладно. У нас есть тридцать минут. Я могу устроить тебе небольшую экскурсию.

— Я бы с удовольствием. — Полчаса наедине с Генри. — Кстати, у тебя покраснели руки. Ты наносил солнцезащитный крем?

— Нет, забыл. — Генри, хмурясь, с сомнением смотрит на свои руки, которые выглядят совершенно нормальными.

— Там есть. — Я киваю в сторону холщовой сумки для турнира, которая лежит в небольшой консоли.

— О, хорошо. — Он протягивает руку. — Я забыл, что они кладут… — Его голос затихает, когда рука замирает. — …женские трусики в турнирную сумку.

Я сдерживаю смех, допивая остатки чая со льдом «Long Island». Я довольно хорошо контролирую себя. Хотя эта последняя провокация уже подводит меня к той тонкой грани, которую я не хочу переступать на благотворительном турнире по гольфу.

С другой стороны, я, возможно, уже перешла эту грань, когда украдкой стянула трусики, пока никто не видел.

Я громко прочищаю горло.

— Может, они решили в этом году положить в сумку что-то из любимых вещей Генри Вульфа.

Взгляд Генри скользит к моим коленям и задерживается там на долгий момент. А затем, едва заметно улыбнувшись в знак предупреждения, он хватает меня за талию и сажает к себе на колени.

— Ты говорила, что хочешь порулить, да? — И он приводит гольф-кар в движение.

— Помедленнее! — взвизгиваю я, пока мы мчимся по дорожке, обгоняя других игроков. Руки Генри лежат на руле, и он контролирует скорость, так что я на самом деле не управляю. Единственный смысл этого — дать мне почувствовать, как с каждой кочкой и толчком растет его эрекция, как его руки по бокам моей талии крепко прижимают меня к себе.

Он сворачивает налево на более узкую дорожку, ведущую к живописной роще, и сбавляет ход.

— Что там? — я указываю на поляну посреди леса с перголой, с одной стороны.

— Здесь проводят много свадебных церемоний. Это одна из площадок. Популярная, особенно осенью.

— Ого. Должно быть здорово. — Я представляю себе ряды белых стульев и нарядных гостей, красочные букеты и невесту на небольшом возвышении, и все это в окружении листьев оранжевых, красных и золотых оттенков.

— Не сравнится с Wolf Cove, — бормочет он, пока мы проезжаем мимо.

— И не говори. — Я вздыхаю, снова прижимаясь спиной к его груди. — Тебя не было на свадьбе в бальном зале в конце июня. Это было потрясающе. Хотя, честно говоря, я бы, наверное, хотела провести церемонию на пароме, плавая по заливу, на фоне деревьев и этих белых гирлянд, растянутыми повсюду... — Меня охватывает волнение, когда я понимаю, что это звучит так, будто я уже планирую свадьбу на Аляске. И догадаться, кого я представляю в роли жениха, несложно.

Спокойно, Эбби. Сначала он слышит, как я говорю его матери, что хочу от него детей, а теперь я рассказываю ему во всех подробностях о свадьбе, которую планирую для нас. А мы вместе, с перерывами, всего... четыре месяца?

Генри признался, что хочет детей с «подходящей женщиной». Полагаю, это значит, что и жениться он намерен на «подходящей». Но он никогда не намекал, что считает подходящей меня.

Но в последнее время все стало... гораздо серьезнее. Я не могу не испытывать надежд на настоящее будущее с Генри. Я что, дура?

Я прикусываю язык, чтобы не ляпнуть еще какую-нибудь глупость, и просто наслаждаюсь присутствием Генри, пока мы едем по тенистой тропинке. Вскоре деревья расступаются, открывая поляну и небольшое озеро впереди. Тропинка огибает озеро справа, там прогуливаются несколько человек, смеются и бросают хлеб семейству уток.

Но Генри съезжает с дорожки и направляется налево, к зарослям камыша и под тень больших деревьев. Я не утруждаю себя вопросом, разрешено ли здесь находиться, потому что Генри всегда делает то, что хочет.

Он останавливает гольф-кар в уединенном месте под огромным дубом.

— Как тебе? — Он наклоняется. Его губы касаются моей мочки уха, когда он шепчет: — Достаточно уединенно для того, что ты задумала?

В моей груди трепещут бабочки, и все опасения отпугнуть Генри разговорами о браке временно улетучиваются.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Нет? — мягко спрашивает он, обе его руки ложатся на мои колени. Они начинают мучительно медленно подниматься под юбку и вверх по бедрам, останавливаясь буквально в сантиметре от цели. В предвкушении меня охватывает жар. Но секунды проходят, а он не двигается.

— Ты явно неправильно понял мои намерения, — говорю я сладким голосом, подчеркивая последнее слово тем, что ерзаю на его коленях, наслаждаясь ощущением его твердой длины.

Его низкий, мрачный смешок вибрирует во мне.