— Здесь сегодня полно народу.

Я узнаю нескольких прихожан из церкви. Они все с любопытством наблюдают за нами. Я улыбаюсь им, когда мы встречаемся взглядами, и они улыбаются в ответ.

Интересно, все уже знают, что я ночевала в гостинице с Генри?

Выражение лица миссис Роудс, когда полчаса назад я спустилась за ним по лестнице в своей вчерашней юбке и майке, было просто бесценным. Генри был единственным постояльцем, так что любые звуки, долетевшие до хозяев, могли исходить только от нас. Она была достаточно профессиональна, чтобы улыбнуться, кивнуть и поинтересоваться, когда Генри вернется, чтобы они забронировали для него ту же комнату.

Хотя сама миссис Роудс не большая сплетница, она живет в двух шагах от Пегги Сью, а эта женщина только и ждет каких-то горячих новостей, чтобы разнести слухи по городу.

— Ты уже говорила с брендинговым агентством? — Генри делает глоток кофе.

— Договорилась созвониться в понедельник.

Он кивает.

— Хорошо. Поговори с ними.

— Зачем ты вообще занялся этим?

Он пожимает плечами.

— Был в самолете. Нужно было убить время.

Я закатываю глаза.

— У меня нет времени на игры, Генри. — Говорю я низким тоном, пародируя его.

Это вызывает у него ухмылку.

— Ладно. Ты сказала, что это твое хобби. Не родителей. Не того мудака. Только твое.

— Ну да… — Я не понимаю, к чему он ведет.

— И тебе было неловко показывать его мне. Почему?

Я пожимаю плечами.

— Это все равно, что летом торговать лимонадом в киоске в конце подъездной дорожки в сравнении с тем, чем занимаешься ты.

Он ухмыляется, будто ожидал такого ответа.

— Я хочу, чтобы у тебя было что-то, что принадлежит только тебе и чем ты можешь гордиться на все сто. Так что действуй. Используй их по максимуму. Они занимаются не только брендингом. Они помогут с запуском бизнеса, дистрибуцией, оптимизацией производства, маркетингом. Они лучшие в своем деле. Ты научишься чему-то новому, а это всегда полезно, где бы ты ни оказалась.

— Сколько ты им платишь? — Спрашиваю я с тяжелым вздохом.

— Я не собираюсь спорить о деньгах, — бурчит он с полным ртом. — Это мои деньги, и я буду тратить их так, как мне, черт возьми, заблагорассудится.

Появляется нетерпеливый бизнес-магнат. Я не выиграю этот спор, да и не хочу.

— Хорошо. Я поговорю с ними.

— Хорошо. Дай знать, как все пройдет. — Доедая последний кусок, он вытирает рот салфеткой и смотрит на часы. — Мне скоро нужно будет уезжать.

Я тянусь через стол и накрываю его руку своей.

— Подождем еще немного. Она скоро выйдет. Она очень хочет с тобой познакомиться.

— Ты сказала, это сестра твоей матери? — Он хмурится.

— Да. Но она совсем не похожа на маму.

Как будто подслушав, тетя Мэй выходит из кухни и направляется к нам, ловко лавируя между столиками.

— Наконец-то! Прости, мне нужно было приготовить жареных кур для сегодняшнего ужина, а потом начался наплыв… Ну, ты знаешь. — Она тяжело вздыхает, сначала улыбаясь мне, затем Генри.

— Тетя Мэй, это Генри.

Если и существует изящный способ встать из-за тесного столика в закусочной, Генри овладел им в совершенстве, он поднимается во весь рост, возвышаясь над ней, и протягивает руку.

— Эбби много о вас рассказывала.

По-моему, я только раз упомянула о ней в разговоре с ним, но прозвучало правильно.

— Да? — Она хихикает. — Надеюсь, хорошее.

— Только.

— Ты можешь посидеть с нами минутку, тетя Мэй? — Мне нужно попросить ее о помощи с мамой.

— Конечно, я просто… — Она оглядывается в поисках свободного стула, но все заняты.

— Вот, я найду себе другой, — Генри указывает на свой стул. — Я настаиваю.

Она садится и бросает на меня многозначительный взгляд. Думаю, одобрительный.

— Ну, как твоя мать?

— В порядке.

— Правда? Вчера вечером здесь ужинал пастор, говорил, что очень переживает за ее сердце.

Потому что он не знает, что она натворила.

— Это долгая история, в которую я не могу сейчас вдаваться, но нам следует больше беспокоиться о ее голове.

Она поджимает губы.

— Из-за него?

Я бросаю взгляд на миссис Бакстер и ее дочь, которые млеют, пока Генри просит у них свободный стул.

— Он делает меня счастливой. Почему она этого не видит?

— Я догадываюсь. — Она делает паузу. — Он намного старше тебя.

— На десять лет.

— Как скоро он захочет остепениться, завести детей? Ты готова к этому?

Генри и дети? Вопрос застает врасплох. Я даже не задумывалась об этом, слишком занятая тем, чтобы просто удержать его интерес.

— До этого еще далеко. — Он вообще из тех, кто женится?

— Полагаю. — Она вздыхает. — Мама звонила мне сегодня. Спрашивала, не видела ли я тебя. Сказала, что ты не ночевала дома. Ты была с ним, я так понимаю?

— Да. Он прилетел поздно и скоро должен улететь. Я не увижу его несколько недель.

Она делает глоток кофе, как раз вовремя, чтобы успеть улыбнуться, когда Генри садится рядом.

— Эбби говорит, ты много путешествуешь.

— Да, иногда слишком. Собственно, я уже должен быть в Пекине.

— А мне уже тридцать пять, а я ни разу не выезжала за пределы Штатов. Грустно, правда?

— Вы удивитесь, сколько американцев не имеют загранпаспорта. — Он бросает многозначительный взгляд в мою сторону.

— До сих пор не было необходимости, — парирую я.

Мэй с любопытством хмурится, наблюдая за этим обменом репликами, и мне приходится объяснять.

— Я собираюсь с Генри во Францию. Через три недели. Если мама снова не устроит сцену.

— Понятно. — Мэй делает еще глоток, изучая меня. — Скажи, чем я могу помочь.

Я улыбаюсь с облегчением. Не все в моей жизни против наших отношений.

***

— Еще нет. — Я снимаю с него солнечные очки, ком в горле становится невыносимым. — Пока не прячь их.

— Мне правда пора, Эбби. — Его рука лежит на двери машины, одна нога уже внутри.

— Знаю, просто… Такое чувство, что я вечно прощаюсь с тобой. — Думала, с каждым разом будет легче, но все наоборот.

Его взгляд скользит по Мэйн-стрит, челюсть напрягается.

— Я предупреждал, что будет тяжело.

Да, он говорил, но я настояла, чтобы мы попробовали. Я не жалею, даже если это причиняет боль.

Я прижимаюсь к нему, в последний раз запоминая ощущение его груди под ладонью.

— Как бы я хотела поехать с тобой.

Напряжение в его челюсти исчезает.

— У тебя нет загранпаспорта. — Я закатываю глаза. — И ты нужна здесь. Своим родителям. Твоему придурку. — Он берет меня за подбородок и нежно целует в губы. — Три недели. Майлз забронирует тебе билет.

— Хорошо.

— Так ты приедешь?

— Да. Конечно. Я найду способ.

Он тяжело вздыхает и садится за руль, пряча красивое лицо за очками.

— Генри?

— Да? — Он хмурится.

Я хочу сказать ему. Хочу, чтобы он знал, что я чувствую к нему.

Дверь еще открыта, и я придвигаюсь ближе, кладу руку на его мускулистое бедро.

Открываю рот.

Его едва заметный жест головой останавливает меня.

— Не надо. Тебе будет только тяжелее.

Слова застревают в горле, когда я отступаю, не в силах игнорировать боль. Неужели это тяжело только для меня?

Двигатель с ревом заводится.

— Займи себя чем-нибудь. — Он строго поднимает бровь. — И держись подальше от таких мест, как «Билли Боб».

Мне удается сдерживать слезы, пока его внедорожник не скрывается за поворотом.

Три недели. Всего три недели, и я увижу его снова. Я знаю, где будет мое сердце.

А где будет его?

Джед как раз подъезжает на пресс-подборщике, когда я возвращаюсь домой.

Не знаю, с кем мне сейчас проще иметь дело — с ним или с мамой.