Он тяжело вздыхает.

— Послушай, я должен был сказать тебе. Я думал об этом, но ты и так чертовски неуверенна в наших отношениях. Я не хотел раздувать из мухи слона из-за того, что для меня ничего не значит.

— Как мне не сомневаться в тебе? Я не знаю ни одной женщины, которая не хотела бы тебя, Генри. А я не могу тягаться с такой, как она. Она играет на стадионе, а я — все еще на детской площадке.

И она звала его по имени, так соблазнительно.

— Ты же знаешь, что я к тебе чувствую.

— Нет, не знаю! — Восклицаю я. — Когда ты вообще говорил мне о своих чувствах?

— Я показываю, Эбби. Каждый раз, когда мы вместе.

— Как показывал Марго?

Он сердито смотрит на меня.

— Я не прикасался к ней после той ночи. И вообще ни к кому с того дня, как встретил тебя. Ты не можешь сказать того же.

Я вздрагиваю от этого напоминания.

— Послушай, — он вздыхает и опускает голову. — Ни к чему хорошему этот разговор не приведет, так что давай закончим на этом.

— Хорошо. — По крайней мере, он не бросает меня. Хотя его настроение все еще мрачное. Так что я подползаю к нему и кладу голову на колени, хотя бы потому, что не могу сейчас мучить его своим дыханием. — Позволь мне загладить вину. После того, как тысячу раз почищу зубы и помоюсь в кипятке.

Генри тихо смеется, но я все равно вздыхаю с облегчением, потому что он смеется. Его пальцы гладят мои волосы.

— Я бы хотел, но нам правда пора.

— Почему?

Он убирает мою голову с колен и направляется к гардеробной. Только сейчас я замечаю у двери два чемодана, которых вчера не было.

— Только что пришли годовые отчеты. Два моих отеля Wolf показывают слабые результаты. Отель в Барселоне вообще на грани закрытия. Это будет первый отель Wolf в истории, который закроется из-за финансовых проблем. Мне нужно быть там, чтобы попытаться все исправить. Уволить кое-кого и сменить команду.

— Как долго тебя не будет?

— Не знаю. Сегодня я лечу в Лос-Анджелес, потом в Wolf Cove, чтобы встретиться с инженерами по поводу горнолыжного спуска. А потом, думаю, улечу за границу недель на пять-шесть. Может, дольше.

Пять-шесть недель? А может и больше?

Есть ли у нас хоть какие-то шансы продержаться так долго, не видя друг друга?

— Встретимся внизу. — Он берет чемоданы и выходит, полностью переключившись в режим делового Генри.

Я с трудом выползаю из постели и с тяжелым сердцем бреду в душ.

***

— Нам нужна минутка, Майлз.

Я улыбаюсь Майлзу, прежде чем выйти из самолета Генри, хотя внутри безумно завидую его ассистенту, ведь он летит с ним. Я хочу вернуть свою работу. Я хочу объехать с ним весь мир.

Генри подводит меня к черному седану, ожидающему на краю взлетно-посадочной полосы, мне остается сорок минут до Гринбэнка.

— Прости, что пришлось прервать поездку.

— Все в порядке. Я понимаю. — С самого утра я только тем и занимаюсь, что понимаю. Пытаюсь смягчить ущерб, который я могла причинить своей истерикой прошлой ночью, и злюсь из-за этого. Злюсь, что он снова уезжает. Злюсь, что мы расстаемся вот так — натянуто, неловко.

Я задержалась в душе дольше, чем нужно, надеясь, что Генри присоединится ко мне и позволит извиниться за свое поведение.

Он действительно зашел в ванную, но только для того, чтобы попросить меня поторопиться.

Потом надеялась помириться во время полета.

Но с нами был Майлз.

Теперь я подумываю о том, чтобы затащить его в этот седан, но стекла не тонированные.

— Я позвоню, — бормочет он, передавая мою сумку водителю, чтобы тот положил ее в багажник.

Я делаю глубокий вдох и, прижимаясь к его телу, встаю на цыпочки, чтобы поцеловать его, провожу языком по губам — так, как он любит.

Он стонет.

— Эбби… — Я вдыхаю запах его парфюма, и это возвращает меня в те первые дни в Wolf Cove. — Я скучаю по Аляске. Так хочу туда вернуться.

Он смотрит на меня нечитаемым взглядом.

— Ну так приезжай.

Я улыбаюсь.

— Смешно.

— Я серьезно. Прилетай в Сиэтл в среду. Я встречу тебя, и поедем вместе.

— Правда? — Сердце наполняется облегчением. Если он зовет меня с собой, значит, все еще в силе. Он не отказался от нас.

— В пятницу утром я улетаю в Пекин, так что поездка будет короткой.

Два дня с Генри. Два дня в моем любимом месте.

— Хорошо.

Он приподнимает бровь.

— Хорошо?

— Думаю, да. Я попробую. — Я уже сбегала от Джеда и мамы на одну ночь. Сейчас это может быть перебор.

Он убирает мои все еще влажные волосы с лица.

— Дай мне знать. Майлз забронирует билеты.

Наклонившись, он целует меня еще раз, глубже.

— Мне пора.

Я смотрю, как он бежит обратно к самолету с улыбкой на лице.

Я возвращаюсь на Аляску.

И мне плевать, что скажет мама.

Всего один час до моего отъезда в аэропорт.

Семь часов до приземления в Сиэтле.

Восемь часов до встречи с Генри.

Я откладываю последние сборы, чтобы в сотый раз просмотреть свои билеты на самолет, и в груди у меня только волнение от перспективы вернуться туда. Майлс заказал мне билет в первый класс до Сиэтла. Генри встретит меня на своем самолете, и мы отправимся на частную взлетную полосу. Оттуда короткая переправа на пароме, и я снова окажусь в Wolf Cove.

Это будет странно. Я больше не сотрудница отеля, а значит, все узнают о наших с Генри отношениях.

Джед вчера ходил мрачнее тучи, но не сказал ни слова против. Как ни странно, мама тоже. За ужином она лишь шмыгала носом, изображая обиду, в надежде, что я ее утешу. Когда это не сработало, она нехотя согласилась с отцом, что я заслужила несколько дней отдыха. Что я много работала и имею полное право уехать.

Это было странно, но, думаю, здесь не обошлось без участия пастора Эндерби, потому что я слышала, как она разговаривала с ним по телефону. Он все еще пытается убедить ее, что со временем все изменится. Что я расстанусь с Генри, как Джед расстался с Кэмми, и мы снова будем вместе. Не знаю, когда они наконец смирятся с этим.

Внизу раздается громкий звук падения.

Я сбегаю по ступенькам, перепрыгивая через две.

— Мама? Папа?

Ворвавшись на кухню, я вскрикиваю. Мама лежит на полу посреди кухни, хватая ртом воздух, ее рука прижата к груди.

— Мне нужна скорая помощь! — Кричит отец в телефон. Он сидел в своем инвалидном кресле и завтракал. К счастью, телефон был в пределах досягаемости.

— Мама! — Я бросаюсь к ней.

— Больно! — С трудом выговаривает она, задыхаясь.

— Папа, кажется, у нее сердечный приступ! — Это неудивительно. И прабабушка Перл, и бабушка Мэгги умерли от сердечного приступа, хотя мама еще молода.

— Левая рука болит?

Ее глаза расширяются.

— Да! — Она хватается за руку и стонет.

Боже правый. Не могу поверить, что это происходит. Ей всего тридцать девять.

— Держись, мама! Скорая уже едет!

Она хватает мою руку и крепко держит, пока не приезжают парамедики.

— Останься со мной, Эбигейл. Мне страшно.

— Конечно! — Слезы застилают мне глаза. — Я бы ни за что тебя не оставила.

Селеста Эндерби прибегает как раз в тот момент, когда маму грузят в машину скорой помощи. Наверное, услышала сирены.

— Что случилось?

— Они не знают. У нее учащенное сердцебиение.

Селеста сжимает мою руку.

— Езжай с ними, я останусь с Роджером.

Я втискиваюсь в угол скорой, пока парамедики подключают маму к аппаратам, умудряясь все это время держать ее за руку.

Машина мчится в больницу, а я молюсь.

Все остальное больше не имеет значения.

***

— Расстройство желудка?

Я смотрю на врача, ожидая, что он поправит меня, потому что я, наверное, ослышалась.