— Ты кусаешь нижнюю губу.

— И что?

— Ты делаешь это, когда что-то не так.

Я медлю.

— А что, если я хочу обычного человеческого секса?

— Обычного? — По его тону я слышу, что он улыбается.

— Ну знаешь… В постели, в темноте, наедине. Просто ты и я, скучно и предсказуемо. Классический секс «член-во-влагалище».

Он вздыхает, придвигаясь ближе ко мне.

— Тогда займемся обычным сексом.

— Да, но… — Я сглатываю, опасаясь, что он снова упрекнет меня за неуверенность. — Что, если однажды меня окажется недостаточно? Что, если тебе станет скучно?

Тишина повисает так надолго, что я задерживаю дыхание.

И вот его большая теплая ладонь находит мое лицо, обнимает его, большой палец нежно водит по щеке, когда он забирается на меня сверху, осторожно устраиваясь между ног. Я пытаюсь разглядеть в темноте его лицо, но не могу, поэтому мне остается только чувствовать.

Чувствовать его вес, прижимающий меня.

Чувствовать его мятное дыхание на своем лице.

Чувствовать, как его член твердеет, упираясь в меня. Несмотря на недавнюю боль мое тело тут же откликается, становясь влажным. Я раздвигаю бедра, открываясь ему.

Его пальцы переплетаются с моими, он поднимает мои руки над головой, мягко прижимая их к постели. Он начинает целовать меня — губы нежные, но напористые, неторопливые, но неумолимые. Я стону в его губы, когда член входит в меня.

Старая кровать поскрипывает в такт его восхитительно медленным, нежным толчкам. Вскоре он уже с легкостью двигается внутри меня, лобковая кость трется о клитор при каждом движении, обеспечивая необходимое давление.

Я жду, когда он ускорится, возьмет меня сильнее, отпустит руки, чтобы поднять и согнуть мое тело для своего удовольствия. Включит свет, чтобы видеть, как подпрыгивает грудь, а я дрожу под ним. Начнет шептать мне на ухо непристойные требования.

Но он ничего этого не делает, сохраняя медленный темп, лишь иногда касаясь моего языка своим, его дыхание становится прерывистым, а большие пальцы поглаживают мои.

Это так… интимно.

Так всепоглощающе.

Его пальцы сжимают мои, и через несколько минут, когда мое имя с низким стоном срывается с его губ, он пульсирует внутри, наполняя меня своей спермой.

Отпустив мои руки, он выходит и спускается вниз. Я тянусь к нему, играя с прядями его влажных шелковистых волос, живот сжимается в предвкушении, когда его дыхание оставляет горячий след на коже. Я задерживаю дыхание.

Мне приходится глушить стоны подушкой, когда я кончаю всего через тридцать секунд, не желая, чтобы Роудсы услышали меня в ночной тишине.

Я тяжело дышу, когда он возвращается, чтобы нежно поцеловать меня, его губы на вкус — как мы оба.

— Как я могу пресытиться этим, Эбби? — шепчет он и переворачивается на спину, притягивая меня к себе. Я не хочу разрушить эту близость какой-то глупостью, поэтому молчу, слушая его дыхание, чувствуя биение сердца. Через несколько минут он засыпает.

— Я люблю тебя, Генри, — шепчу я в темноте, сожалея, что мне не хватает смелости сказать это, когда он бодрствует.

***

Боже, он так прекрасен.

Лишь однажды, в самолете на высоте тысяч футов, я видела, как спит Генри, вытянув ноги перед собой.

Он не выглядел таким.

Спокойным.

Уязвимым.

Я медленно переворачиваюсь на бок, стараясь не тревожить матрас, чтобы лучше рассмотреть моего спящего мужчину. Он лежит на спине, одна рука на подушке за головой, другая на животе. Длинные темные ресницы касаются щек.

Губы слегка приоткрыты. Они действительно идеальные — полные, розовые. Я сдерживаюсь, чтобы не провести по ним пальцем. Что они делали… со мной.

С другими.

Я позволяю своему взгляду скользнуть вниз, по его шее — даже его шея сексуальна — по груди, вниз по животу, туда, где под белой простыней отчетливо видны очертания его внушительного члена.

Я сжимаю край простыни и медленно стягиваю ее, пока он не оказывается полностью голым.

Я обожаю его член. Никогда не думала, что скажу такое о мужском достоинстве, но он такой же красивый и крепкий, как и все остальное в нем. И он полностью мой. Мне не нужно ни с кем им делиться.

Внезапно он дергается, пугая меня.

Тихий смешок Генри заставляет поднять глаза и посмотреть в его, открытые и сонные.

— Доброе утро, — я прижимаюсь к его груди, чтобы поцеловать.

— Который час?

— Почти десять.

Он стонет.

— Во сколько тебе уезжать?

— Нужно быть на аэродроме к часу.

Теперь моя очередь стонать. У меня осталось три часа с ним, а потом неизвестно, когда мы увидимся вновь. Ужас перед расставанием уже опускается тяжелым грузом на мои плечи.

Он убирает волосы с моего лба.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Звучит зловеще, и я мгновенно настораживаюсь.

— Да?

— Я снова еду в замок Марго. В тот, который она хочет превратить в отель Wolf.

Тот самый, где ты и ее бойфренд трахали ее?

— Да? — И что я должна сказать? Возразить?

— Я подумал, может ты захочешь поехать со мной.

— Во Францию?

— Да. Через три недели.

Я медлю.

— А она не будет против? — Потому что я точно буду чертовски против, если он останется с ней наедине.

— Она сама предложила пригласить тебя.

— Правда? — Она что, не знает, как я ревную к ней?

— Там будет еще несколько человек. — Он выскальзывает из-под меня. Я лежу на животе, любуясь его упругими ягодицами, пока он идет в ванную.

— Мне понадобится загранпаспорт. — И миллион других вещей: новый гардероб, укладка, депиляция.

Генри возвращается после душа.

— Его легко сделать. Это значит, что ты согласна?

— Мне нужно убедиться, что Джед справится без меня, но… да. — Поездка во Францию с Генри. Внутри все бурлит от возбуждения. Думаю, мама после своего представления не станет сопротивляться так яростно, как раньше. Хотя с ней никогда не угадаешь.

Хорошо бы заручиться поддержкой тети Мэй.

— Ты голоден? Мы могли бы сходить в «Жемчужину». Это совсем рядом.

— Хорошо. Мне только нужно кое-что закончить. — Он внезапно становится серьезным.

— По работе?

Он ныряет в постель, заползает мне за спину, между ног. Руки скользят подо мной. Я вскрикиваю, когда он приподнимает меня, пока мои бедра не оказываются зажатыми между его бицепсами, а задница — прямо перед его лицом.

— Вчера я был слишком груб. Мне нужно это исправить.

Я ахаю, чувствуя первое касание его влажного языка.

— Я не… — Боже мой. Один раз он уже лизал меня там. Не уверена, смогу ли…

— Отбрось свои комплексы, Эбби, и посмотри, как я возбужден.

Мне удается извернуться, чтобы увидеть его твердый член, на головке которого выступили капельки влаги. А затем очередное движение его языка заставляет меня вздрогнуть и зажмуриться.

На этот раз он не останавливается, теплое дыхание скользит по коже, прежде чем его рот накрывает меня, а язык одновременно ласкает и мучает. Я изо всех сил стараюсь расслабиться, напоминая себе, что он делает это, потому что хочет.

Меньше чем через четыре минуты я глушу крики экстаза в пуховую подушку миссис Роудс, пока Генри доводит меня до умопомрачительного оргазма.

***

Генри отправляет в рот еще один кусок бекона.

Этот грязный, развратный рот, который дарит мне столько удовольствия. Не могу оторвать от него взгляд.

— Эбби?

Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что он задал вопрос.

— М-м?

Уголок его губ дергается.

— О чем ты сейчас думала?

Я опускаю голову, чувствуя, как румянец заливает мои щеки.

— Не знаю, почему тетя Мэй так задерживается. Наверное, занята.

Он пристально разглядывает меня, а потом сдается и переводит взгляд на нашу небольшую семейную закусочную — центр сплетен Гринбэнка.