— Как это не мое? Да ладно, Эбигейл! Ты знаешь этого типа всего пару недель. А мы знакомы всю жизнь. Мы выросли вместе, знаем все секреты друг друга.

Я пристально смотрю на него.

— Да, и один из них я случайно раскрыла.

— Между мной и Кэмми все кончено. Я перегорел, полностью. — Он делает несколько шагов ко мне. — Я был глупым эгоистом и не ценил лучшее, что было в моей жизни. Тебя. — Он умоляюще смотрит на меня. — Я люблю тебя, Эбигейл. И я собираюсь провести остаток своей жизни, доказывая тебе это.

Боже мой.

— Слишком поздно, Джед. Живи дальше.

— Нет, не поздно. — Он упрямо сжимает челюсти. Раньше я считала это очаровательным.

Теперь я не могу сдержать смешок.

— Я влюблена в Генри!

— В своего босса? — Он вздыхает. — Эбигейл, это ненадолго. Серьезно, подумай. Он богатый владелец отеля, а ты живешь на ферме. Может, пока вы были вместе, это казалось реальным, но с такими парнями обычно все просто — с глаз долой, из сердца вон.

— У нас не так.

— Да? — Он складывает руки на груди. Почему-то это выглядит снисходительно. — А как тогда?

— Мы… разберемся со всем по ходу дела.

Джед многозначительно смотрит на меня, и мне хочется влепить ему пощечину.

— Сколько ему вообще лет?

— Тридцать один.

— На десять лет старше? Зачем тебе такой старый парень? Он почти ровесник твоих родителей.

Потому что он чертовски красивый и сексуальный.

Потому что он знает, как ко мне прикоснуться.

Потому что я думаю только о нем, когда засыпаю, когда просыпаюсь и каждую минуту между.

— Мне пора. Увидимся за ужином. — К сожалению.

— Просто помни, я буду тебя ждать. Просто возвращайся ко мне, когда будешь готова. Мы созданы друг для друга, Эбигейл.

— Я — Эбби, и нет, не созданы. — Спорить бесполезно. Порой мне кажется, Джед и мама — родственные души.

Я поднимаюсь на еще одну ступеньку, когда он кричит:

— О, моя мама забыла спросить. Раз уж ты вернулась в город, не поможешь с раздачей еды в начале месяца? Ты же помнишь, как все организовать?

— Думаю, я справлюсь. — Я занимаюсь этим с семнадцати лет.

— Отлично. А еще с благотворительным барбекю. Ей бы пригодилась помощь.

Скрип ступеней скрывает мой вздох. Прямо как в старые добрые времена.

***

Я плюхаюсь на кровать, живот распирает от еды Селесты. Может, мне и не хотелось идти и испытывать неловкость у Эндерби, но хотя бы засну с полным желудком.

Я достаю телефон из кармана — преподобный не разрешает пользоваться телефоном за столом, и каждый раз, когда он вибрировал у меня в заднем кармане, это было настоящей пыткой — и улыбаюсь сообщениям в групповом чате с Ронаном и Коннором.

Коннор: Без тебя The Cove не тот.

Я прикидываю, сколько у них времени. Там всего четыре часа дня.

Эбби: Вы еще работаете?

Коннор: Да, тут дождь льет как из ведра. Ты бы нам пригодилась.

Я закатываю глаза от его не слишком тонкого намека на наш единственный раз в грузовике, даже несмотря на то, что в животе у меня все трепещет от волнения. До сих пор не верится, что я уехала на Аляску девственницей с разбитым сердцем, а вернулась не только с тремя «зарубками», так сказать, но и с воспоминанием о тройничке с двумя роскошными парнями.

Это больше никогда не повторится, но как сказать Коннору, не сообщив, что теперь я с Генри? Что мое сердце всегда принадлежало ему. Не знаю, что Генри разрешит мне рассказать его сотрудникам.

Ронан знает, хоть мы ни разу не говорили об этом прямо. Он всегда знал. Но я уверена, что он не скажет ни слова. Коннора же даже за язык тянуть не надо.

Эбби: Пришли мне фотографию нашего места на берегу залива. Хочу что-то на память.

Через несколько минут приходит селфи улыбающегося Коннора на пляже для персонала, с голым торсом и с пивом в руке. Рядом еще несколько сотрудников в купальниках. Наверное, переписка с такими фото — не лучшая идея.

Эбби: Мне показалось, ты сказал, что идет дождь?

Ронан: Он пьяный похотливый врун.

Ронан был довольно молчалив во время этого обмена сообщениями. Хотя он всегда был сдержаннее Коннора.

Еще через несколько минут приходит личное сообщение от Ронана — фото Качемакского залива, темно-синяя вода накатывает мягкими волнами, лесистые берега простираются так далеко, насколько хватает глаз. Я сворачиваюсь калачиком и разглядываю его, внезапно на меня накатывает тоска.

Как бы я ни была нужна здесь моей семье, мне хочется вернуться туда.

Ронан: Что там с Вульфом?

Я вздыхаю. Он впервые напрямую спрашивает о Генри, и я не могу ему солгать.

Эбби: Посмотрим, как пойдет. Он сегодня вечером возвращается в Cove.

Ронан: Он знает про нас?

Эбби: Он знает достаточно.

Генри не спрашивал о деталях. Если спросит… У меня внутри все сжимается при мысли о том, что придется рассказать. Как он отреагирует?

Ронан: Нам с Коннором стоит переживать по поводу работы?

Эбби: Нет. Я взяла с него слово. Но, пожалуйста, помоги Коннору найти новое «увлечение», чтобы он перестал присылать мне такие фото.

Не уверена, что Коннор вообще способен вести разговор без сексуального подтекста, и если так… У меня такое чувство, что я прощаюсь с двумя по-настоящему хорошими друзьями, которые помогли мне пережить один из самых трудных периодов в моей жизни. В каком-то смысле так и есть. Думаю, Ронан тоже это чувствует.

Ронан: Будем на связи.

Я фыркаю. Именно эти слова использовал Генри.

Эбби: Хорошо, Ронан. И спасибо тебе.

Я роняю телефон на подушку рядом с собой и оглядываю свою бело-розовую комнату. Она не менялась с десяти лет, когда мама в последний раз обновляла ее. Все та же древняя мебель и покрывало из бежевого кружева с розовыми розами. Моя коллекция фарфоровых кукол, доставшаяся мне от мамы и бабушки, выстроилась в ряд на комоде и смотрит на меня.

Не слишком ли рано писать Генри? Он улетел девять часов назад. Когда он сказал «будем на связи» означало ли это, что я могу писать, когда захочу? Скоро он должен приземлиться на Аляске. Я больше не могу терпеть.

Эбби: Дай знать, когда приземлишься.

Я хватаю с тумбочки «Грозовой перевал», сдуваю пыль, открываю и пытаюсь отвлечься чтением, пока жду тех слов, которые действительно хочу увидеть.

Через час они приходят.

Генри: Только что сел.

Эбби: Я уже так по тебе скучаю.

Мне плевать, если это звучит как нытье маленькой девочки.

Генри: iPad под рукой?

Эбби: На тумбочке.

Генри: Включи его.

Я делаю, как он сказал, и через сорок секунд раздается звонок. Я жму «Принять», и передо мной появляется красивое лицо Генри.

— Ненавижу переписку, — бормочет он, отхлебывая свой любимый виски. Он сидит на белом кожаном диване в сьюте №1, развалившись со свойственной ему непринужденностью. На нем все те же джинсы и футболка, в которых он улетел.

— Так определенно лучше, — соглашаюсь я, хотя предпочла бы личный контакт, когда он смотрит прямо в глаза, а не на мое изображение на экране.

— Надеюсь, связь не пропадет. — Его взгляд скользит куда-то за камеру. — Надвигается сильный шторм.

— Правда? Еще час назад там было солнечно.

— Кто тебе это сказал? — Он сжимает зубы, словно уже знает ответ на этот вопрос и это его ни капли не радует.

— Они просто друзья. Спрашивали, как папа.

— Ты рассказала им обо мне?

— Ронан сам догадался, но он не проронит ни слова.

Генри, кажется, что-то обдумывает, но остается напряженным.

— Ты в спальне?

— Да.

— Кто сейчас с тобой дома?

— Только Флиппер.

Генри хмурится.

— Это папин пес. Но он живет во дворе. Обожает валяться в овечьем навозе.

— Восхитительно, — Генри морщится. Он наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. — Я передумал, Эбби.