Тео спустился с Гарри, они что-то обсуждают.

— А вот и я, — слышится голос Вивьен.

Все поворачиваются в ее сторону. Вивьен стоит в кожаных обтягивающих штанах бежевого цвета, сапожках и того же цвета куртке. Вот уж странно: вчера она заявляла, что против охоты и убийства зверушек, а еще говорила, что не любит вставать рано утром, а сегодня в приподнятом настроении, словно ничего не было, готовится идти охотиться.

— И ружье мне можно? — просит Вивьен. Лицо Тео просто перекосило от злости.

— Ты его хоть раз держала в руках? — злится Роберт.

— Научусь, я способная.

Ружье Вивьен не дали.

— Я же говорил, она лицемерка, — шепчет Роберт.

И я с ним согласилась бы. Но знаю ее положение и ее секрет. Она вчера лишнего сказала, а так как она беременна, это в порядке вещей. Вчера не любила охоту, сегодня полюбила. Да и делает она это ради Тео.

Суматоха, суета. Громкий смех Вивьен.

— Ты хочешь идти? — спрашивает Гарри.

Я отрицательно качаю головой: мне выпало быть в группе с Тео, и объясняться с Вивьен я просто не желаю.

Тео запрыгивает в машину, туда же садятся кузены дяди Ричи, какое у них родство с Тео, я даже не понимаю. И вроде как я должна была с ними ехать, но Вивьен запрыгивает в машину, а я с облегчением вздыхаю.

— Софи с нами пойдет, у нее сапоги не подходящие для болот, а мы ближе к дому будем, — говорит Гарри.

******

Мы с Гарри идем спокойным шагом в сторону особняка.

— Ты хотел поговорить.

— Да. Мама попросила тебя мной заняться? — смеясь, спрашивает Гарри. — Только не отрицай, это очень в ее духе.

Я могла бы ему соврать, но нет смысла, тем более за последние дни у нас сложились доверительные отношения.

— Она волнуется о тебе. И, кстати, я проверила истории болезни, более того, отправила несколько запросов. И могу с уверенностью тебе сказать, что ты здоров. Никаких психологических заболеваний у тебя нет. Ну, только депрессия, как у дяди Ричи, но это легко лечится.

Гарри идет, засунув руки в карманы джинс.

— Это точно? — переспрашивает Гарри. — Вот прям ты уверена в этом?

Не думала, что его это сильно волнует. Но судя по его тону, он провел много времени, обдумывая это, и этот факт его очень сильно волновал.

— Да, могу сказать с уверенностью, никаких страшных наследственных психологических заболеваний ты не передашь детям.

Гарри усмехнулся.

— Мама хочет, чтобы я нашел себе жену.

— Ну, это логично. Ты наследник и давно пора.

Гарри останавливается, поворачивается ко мне лицом, руки все еще в карманах, он покачивается и мнется на месте.

— А могу я тебе рассказать то, что никто не знает? — тихо спрашивает Гарри.

— Да, конечно. Моя работа — хранить секреты людей.

Уверяю я Гарри, я не расскажу о его секретах даже если королева попросит. Этот пункт мы обсудили в договоре, и я предупредила, что не стану рассказывать ей информацию, которую не захотят говорить мои пациенты, даже если они не знают, что они таковыми являются.

— Я женат, и у меня есть ребенок. По этой причине я волновался, боялся, что Генри может быть в зоне риска, — Гарри быстро тараторит, а я смотрю на него не веря.

— Ты чего? — я стою опешивши. — В смысле женат? Об этом ни разу никто не говорил. Как можно скрыть, что наследный принц женат и имеет ребенка? — Ты шутишь?

Гарри расплывается в улыбке и хитро улыбается.

— Нет. У меня есть жена, — подтверждает Гарри, улыбка растягивается по его лицу. — Мы обвенчались в день нашего восемнадцатилетия. День рожденья в один день у нас.

Я прикрываю рот рукой. Вот это новость, стою, выпучив глаза, и не знаю даже, как реагировать, но улыбка сама собой расползлась по лицу. Такую тайну узнать. Теперь мне надо откусить язык, но я обещала и никому не скажу.

Гарри достает старый кнопочный телефон с цветным экраном и показывает заставку, на маленьком экране Гарри с девушкой и малышом.

— Это Вайлет и Генри. Как видишь, принц Гарри не такой и святоша, — Гарри начинает смеяться. Лицо у него просто светится. Видимо, он эту тайну хранит под маской серьезности и манерности, но на фото он улыбается теплой улыбкой, как и сейчас. Словно ему самому стало легче.

— Почему? — это все, что я могу сказать. Если Тео двадцать пять, Гарри двадцать шесть, и он уже восемь лет как женат. И как такое могли упустить… ВСЕ. Все упустили это. КАК?

— Мы тайно поженились. А потом, понимаешь, так сложно было все объяснить маме. Я не мог жениться сам без ее согласия до двадцати пяти лет, но я сделал это. И очень сложно объясниться с ней. Я же нарушил закон, и мама как глава церкви может просто аннулировать этот брак. Но если она это сделает, начнется скандал, потому что все было по правилам церкви, но не по правилам королевской семьи. И все так вышло, что мы привыкли прятаться.

Я начинаю смеяться, вспоминая наши с Тео прятки.

— Видимо, это в стиле вашей семьи.

— Да, о вас с Тео наслышан. Кстати, расскажу тебе секрет, и отец Тео и моя мама тоже поженились тайно. А потом уже для всей страны и на телевидение была показана свадьба. Прятки — наша вторая фамилия.

— Но ты превзошел всех. Восемь лет прятать жену и сына.

— А скоро еще и дочь придется.

Я хлопаю себя ладонью по лицу. А потом останавливаюсь и серьезно смотрю на него.

— Только не говори мне, Гарри, что хочешь от меня помощи. И хочешь, чтобы я помогла рассказать это твоей маме.

Гарри продолжает улыбаться и кивает.

— Да что с вашей семьей не так? Вы говорить не умеете? Лучшее образование в стране, и при этом все молчуны.

С охоты группы возвращались ближе к вечеру. Мокрые, уставшие, но довольные, принося тушки фазанов. И только мы с Гарри никуда не ходили и просто притворялись, что участвовали в охоте. Дальше все начали хвастаться и взвешивать добычу. Дядя Ричи довольный, от его депрессии и следа не осталось.

Иду по темному коридору в комнату. Дверь одной из комнат открывается, и меня хватают за руки и тянут за собой, закрывая дверь.

— Тео, прекрати, — строго говорю я.

Глаза у него темные, зрачки расширены, он жестко прижимает меня к двери, прижимаясь ко мне, так что моя одежда моментально становится влажной от его куртки.

— Соня, ты меня очень расстраиваешь, — шепчет Тео на ухо, обжигая своим дыханием.

Руки жестко сжимают мои ягодицы, дыхание Тео рваное. Губами прижимается к моей шее и кусает, от чего ноги подкашиваются, все тело трясется, Тео проводит языком по месту, которое укусил. Сама того не понимая, руками скольжу под его мокрую майку, под пальцами начинает покалывать от ощущения его голой кожи, пресс напрягается. Тео продолжает целовать мою шею. Все ощущения обостряются.

Нужно его остановить, но не успеваю ничего сделать, как руки Тео перемещаются на мою шею, а губы прикасаются к моим. Он целует жестко, грубо, раздвигая мои губы языком и проникая внутрь.

— Соня, я очень зол, ты говорила, что ничего нет между тобой и моими братьями, так какого хрена ты все время с ними? — Тео рычит, снова возвращается к моим губам, грубо целуя. Горячо. Становится слишком горячо. Не в силах его оттолкнуть, я уже на грани. Его рука пробирается под майку, скользит по спине, цепляет застежку лифчика и расстегивает его за долю секунды. Пробирается под лифчик и сжимает мою грудь. Жестко. У меня вырывается стон. Смотрю на Тео, он выглядит голодным, сумасшедшим. Сейчас я его добыча, а он охотник, загнавший меня в угол. Снова загоняет меня в угол, но я этого жду.

Другой рукой он обвил мою талию и прижал к своему жесткому телу, его жесткий член упирается в мой живот, слишком жестко, даже через ткань джинс чувствуется, насколько он возбужден. Губы его терзают мой рот. Сознание отключилось, разорвалось, ничего не осталось, кроме ощущений. Я хочу его, даже не так — он мне нужен. Все пресное без него, словно на эти четыре года я стала роботом без чувств и эмоций, а теперь он открыл эту дверь, эмоции, чувства все вырвалось наружу, снося волной все правила.