Мне нужно как можно скорее добраться домой, а из-за этих соревнований центральный вход забит. Толпы девчонок жаждут увидеть «его» . Но я школу знаю как свои пять пальцев: через западную лестницу попаду в малый спортзал, а там — в мужских раздевалках всегда открывают окна на проветривание. Через окно я и покину школу.

Спускаюсь по лестнице — тут даже свет не включали. Вставляю наушники, иду, не глядя под ноги, выбираю музыку… И влетаю во что-то твёрдое.

— Соня! — слышу грозный голос. Точнее, узнаю его обладателя.

— Тео! — так же грозно отвечаю я.

Это тот самый человек, которого хотят увидеть все девчонки… и которого я просто не перевариваю.

Да-да, нарушение всех правил приличия. Мне запрещено тут находиться — стыд и позор быть рядом с мужской раздевалкой. Да и при встрече с ним я должна вести себя иначе. Но я не расшаркиваюсь перед младшими монаршими. Со старшими — оказываю почтение и испаряюсь. Стараюсь держаться от них подальше. Мне не нравятся все эти манеры. И их игры, в которые они играют только ради развлечения.

А Тео — это отдельная история и отдельная моя головная боль. Он единственный, кто называет меня «Соня» . Для всех остальных я — Софи. Это, кстати, тоже его придумка. Сам решил — сам называет. Бесит.

— Куда?

В этом весь Тео: грозный тон, короткие фразы, если злится, и длинные назидательные речи, если в ярости. Со мной он разговаривает только в этих двух состояниях.

— Домой! — громко отвечаю, словно солдат, докладывающий генералу.

— Ты не останешься? — вкрадчиво спрашивает Тео.

Ой, поглядите — он в шоке, что кто-то не хочет на него пялиться, пускать слюни и пропускает его выступление. Он же идеал .

Но стоит отметить: он красив. Высокий, широкоплечий, с рельефными мышцами — за такой вид девчонки душу отдадут. Черты лица — аристократические, о скулы можно порезаться. Чуть пухловатые губы и ледяной взгляд.

— Нет! — громко говорю я.

Тео подходит ближе, нарушая вообще всё, что можно. Он в одних штанах от кимоно, руки перевязаны бинтами, торс голый, покрыт капельками пота. Девчонки взвыли бы от такого зрелища. На татами он выйдет полностью в кимоно.

Если нас застанут — проблем не оберёшься. Стоит возле раздевалки (благо, сейчас все заняты другим), полуголый, и болтает с «седьмой водой на киселе» .

Но тело его… просто огонь . Рядом с ним даже дышать трудно. Мы слишком близко, он слишком раздет. Видно, что он проводит в зале много времени — как и положено принцу его возраста. Любая другая девушка мечтала бы оказаться в такой ситуации. Я же прекрасно понимаю, кто он и чем это грозит.

— Почему? — уже спокойно спрашивает Тео, запуская перемотанную руку в тёмные волосы, поправляя идеальную, чуть влажную чёлку.

— Потому что мне пора! — чётко отвечаю, как солдат.

Тео закатывает глаза.

— Почему ты так отвечаешь? — злится он. Вижу, как темнеют его и без того тёмные глаза.

— Почему ты так задаёшь вопросы? — дразню его.

Точно знаю: мои ответы ему не нравятся. Так же, как и мой тон. Ах да — младшим монаршим я тыкаю .

Тео громко вздыхает — единственное, что он может себе позволить.

— Соня… — тихо говорит он, пальцем приподнимая мой подбородок и заглядывая в глаза. — Соня, тебе как никому нужно посещать такие мероприятия. Ты слабая, упёртая, несдержанная на язык. Я знаю, что ты отказываешься от уроков боевых искусств. Любой маньяк на улице запросто нападёт на тебя.

Его слова и взгляд несут в себе какую-то опасность.

— Теодор, ты единственный маньяк, который ко мне пристаёт, — быстро отодвигаю его руку и ухожу.

Такие странные беседы у нас с Тео — постоянно. Он помешан на боевых искусствах и, похоже, на безопасности вообще.

Теодор на четыре года старше — ему двадцать два. Он давно окончил школу, но часто приходит на мероприятия. Соревнования — часть его обязанностей. Я безумно рада, что он уже не учится здесь, но мы всё равно сталкиваемся.

Что ему взбрело в голову — одному Богу известно. Но он выбрал в роли «жертвы» меня: то гиперопекает, то поучает. Наши совместные мероприятия превращаются в лекции по безопасности. У меня даже выработался рефлекс — вернее, я придумала, как бороться с его строгим тоном. Встаю по стойке «смирно» и отчитываюсь, как солдат. Сама еле сдерживаю смех от абсурдности ситуации.

А на лице у Тео — ни мускула не дрогнет. Вот что значит воспитание. Он просто не может себе позволить эмоции. Вот и пристаёт с нотациями.

В этом году у меня выпускной. Я уже выбрала, где буду учиться дальше.

Ах да, ещё одна причина, по которой мы иногда видимся — его младший брат Роб. Мы с ним одногодки и ходим на некоторые занятия вместе. Так как они — одни из первых в очереди на престол, их образование отличается от моего.

И сегодня у этих двоих — спарринг. Зрелище, конечно, интересное… но помощь маме никто не отменял.

С ровной спиной и гордо поднятым подбородком я спокойно вошла в раздевалку. Как только дверь закрылась — побежала к окну, перемахнула через подоконник и рванула по дорожке.

Поворачиваюсь назад — и вижу, как Тео стоит у окна и смотрит на меня.

Точно — маньяк-преследователь. Да ещё и с большими возможностями.

— Софи, подключайся скорее, — говорит мама, как только я вхожу домой.

— Я есть хочу.

— Надо было в школе поесть. Вот йогурт выпила, помыла руки — и подключаешься. Нам нужно сегодня закончить со всеми заказами, праздник через неделю. Все на нервах.

— Во-первых, я не поела, потому что каша отвратная была, — ворчу я. — Во-вторых, скачки — не единственное событие в жизни, у меня день рожденья через неделю.

На мой праздник все забили, главное событие — это скачки, и вся жизнь крутится вокруг них. Я выпиваю йогурт, мама показывает на кучу вешалок с одеждой.

— Я помню, видишь, как совпало: открытие скачек и твой день рожденья. Так вот, это всё выгладить, чтобы даже складочки не было, — маман показывает мне на стойку с нарядами.

Я киваю, подхожу к гладильной доске. Это дело я тоже не сильно люблю: сейчас вспотею и буду словно мокрая мышь, от пара очки время от времени запотевают — ещё и слепая мышь. Но хотя бы не за машинку меня посадили.

— А можно я не пойду туда? — спрашиваю я маму.

Она удивлённо смотрит на меня, мастерицы её тоже замерли и выпучили глаза, не понимая, почему я не хочу туда идти. Такое событие, от которого все с ума сошли.

— С чего это? Как раз тебе восемнадцать исполняется, такая удача.

Я кривлюсь. Ну да, повезло, так повезло. Смотрите, как прыгаю до потолка. Сарказм.

— Мне там скучно. Придётся всем улыбаться. Мне лошадей жалко. Да и осуждать, кто с кем в чём пришёл. Можно я пойду в парк, на колесо обозрения, объёмся хот-догов с Эмми и запачкаюсь горчицей и кетчупом?

Мама недовольно качает головой. Вся её жизнь посвящена королевской семье, а я, как моя прапрабабушка, готова сбежать подальше. И это я только краями касаюсь этой жизни. Ей, наверно, совсем туго было. Я понимаю, почему она сбежала навстречу свободе.

— Не говори глупостей, Софи. Я хочу представить тебя.

— Меня и так знают.

— Но как моего ребёнка, а не как взрослую, самодостаточную, совершеннолетнюю девушку.

Я закатываю глаза.

— Мам, лорд Амос будет счастлив.

Мама начинает хохотать. Лорду Амосу уже лет триста (сарказм), он старый, дряхлый, и от него воняет старостью и табаком. Но он искренне считает себя завидным мужчиной. Всех молоденьких девушек он называет «козочками», смотрит на каждую с аппетитом, причмокивая, нарушая этикет, и ухает вслед. Но ему это прощают и особо не обращают на него внимание. Уж слишком он хорошо с королевой общается, да и, исходя из его возраста, списывают на старческую блажь. Но если ты не успеешь сбежать от него, тебя ждёт длинный разговор на тему его важности при королевстве и рассказы, как его хотят женщины. Поверьте, никто его не хочет, но запретить ему мечтать нельзя, да и незачем.