— Дорогое вино.

— Винтажное, люблю это вино.

По крайней мере, она могла слегка улыбнуться, прежде чем, насвистывая, доставать филе.

— Мясной парень. Дай-ка угадаю. Ты бы посоветовал шеф-повару не доводить мясо до полной готовности.

Теперь она заставила меня усмехнуться.

— Ты права.

— Вкусно, как раз то, что я люблю, хотя совершенно уверена, что прямо сейчас могла бы откусить голову летучей мыши. — Она положила стейки в холодильник, глубоко вздохнула и бросила быстрый взгляд в мою сторону.

Сказать, что я терял терпение из-за того, через что нам обоим пришлось пройти, было бы неточно. Я хотел установить периметр безопасности, чтобы дюжина солдат прочесывала ночь, выслеживая ублюдка. Но не мог, и это меня чертовски бесило.

— Тут особо нечего рассказывать. Не совсем. Давай посмотрим, — прошептала она, проводя пальцем взад-вперед по своей пухлой губе, которую я хотел поцеловать. — Мой босс пригрозила мне сегодня, что, если не выиграю это дело, вся моя карьера будет спущена в унитаз. Кстати, думаю, что это все политика. Полиция отказалась сотрудничать с двумя другими случаями, которые очень похожи на то, что произошло с О'Коннорами, недвусмысленно заявив мне, что они не связаны, хотя знаю, что им предоставлены доказательства, которые я нашла у судмедэксперта, моего друга. Нечто подобное произошло с шестью женщинами-жертвами четыре года назад, но виновный вышел сухим из воды, потому что я не смогла добиться обвинительного приговора. Не смогла опровергнуть его алиби. — Седона горько рассмеялась и, достав из-под шкафчика бутылку ликера, наполнила два больших бокала.

Когда повернулась ко мне лицом, в ее глазах стояли слезы, но я чувствовал, что это были слезы гнева и разочарования.

— Вот что забавно. У того парня было точно такое же алиби, как и у тебя. Разве это не безумие? Казалось, что все это было так хорошо спланировано, когда использовали мое прошлое против меня. Я просто не могу понять, как мой босс к этому причастна. И, по правде говоря, уже не уверена, что знаю, кому можно доверять. В том числе и тебе. — Протягивая мне стакан, она подняла голову и окинула меня взглядом. — Могу ли я доверять тебе, Джонни? Или ты тоже использовал мою уязвимость? Ты выследил меня в том баре той ночью, соблазняя, чтобы у тебя было алиби? Скажи мне гребаную правду, или да поможет мне Бог. — Седона потянулась за другим ножом и взяла его в руку.

Если она думала, что я собираюсь отступить, то ошибалась. Я сократил расстояние, обхватив ее руку своей и приставив острие к своей яремной вене.

— Давай, Седона. Если ты веришь, что я такое чудовище, что могу использовать тебя таким образом, то сделай это. У тебя есть все основания убить меня.

Она поджала губы и покачала головой, словно пытаясь убедить себя, что не может мне доверять.

— Сделай это. Я заслуживаю провести вечность в аду за то, что натворил, но не за это. Я бы никогда не причинил тебе вреда. Никогда. Тебе нужно либо полностью довериться мне, либо нет. Все очень просто. Это твой выбор. Решай.

На ее лице и в глазах было столько страха и тревоги, что эта властная и очень сильная женщина делала все, чтобы сдержать свои эмоции. Нервный тик в уголках ее рта вернулся, но в то же время в ней была твердая решимость, за которую она ухватилась.

Когда она медленно высвободила свою руку из моей и положила оружие на прилавок, я почувствовал, что она доверяет не только мне, но и своей жизни. Она продолжала дрожать и смотрела на меня, не мигая.

Я взял у нее из рук стакан, поставил оба на стойку и поднял ее на руки.

— Давай согреем тебя, детка. После этого мы вместе придумаем план. Возможно, мы останемся вдвоем против всего этого чертова мира.

Когда она поглядела мне в глаза, я понял, что могу по уши влюбиться в эту решительную женщину. Если бы это было так, что, черт возьми, мне оставалось делать?

Седона

Рабочий-строитель.

Я не могла выбросить из головы этот знойный образ. Зациклилась на этой мысли, возможно, потому, что это было предпочтительнее, чем напоминание о том, что он носил с собой пистолет. Что это за фраза? Никогда не выходить из дома без него. Я хотела смеяться, хотя было желание плакать. Не могла сделать ни того, ни другого.

Розы были прекрасны, стейки и вино — приятным сюрпризом. Я только жалела, что Джонни не смог преподнести их при более благоприятных обстоятельствах. Теперь все вышло из-под контроля, что я ненавидела.

Я чуть не убила его. Намеревалась это сделать. Секунд тридцать. Слава Богу, пришла в себя. Никогда еще не была так напугана, в том числе и в присутствии Дэмиена Дункана. Может быть, потому, что я никак не могла взять в толк, что происходит. Единственное, в чем была уверена на тот момент, так это в том, что мне казалось, что один из немногих людей, которым я могла доверять, был известным убийцей. Человек, которого я никак не могу выбросить из головы. Что еще более странно, присутствие Джонни в моем доме казалось естественным.

Я хотела не доверять Джонни, ненавидеть все, что связано с ним, по совершенно неправильным причинам. Но это было невозможно, потому что он прижимал меня к себе, а мои пальцы крепко сжимали его мокрую одежду. Когда-то мне не нужно было чувствовать, что кто-то способен защитить меня.

Это именно то, что мне было нужно в тот момент.

Я была потрясена до глубины души, слезы продолжали наворачиваться на глаза, и я ненавидела себя за это. Я была сильнее этого. Позволить своей защите пасть перед известным убийцей было самой нелепой вещью из всех, кроме того, что прямо сейчас мне требовались его сила и крепкие руки.

Он легко нашел ванную, включил свет и, все еще прижимая меня к себе, пустил воду в душе. Когда, наконец, поставил меня на ноги перед собой, я не смогла подобрать нужных слов. Возможно, в тот момент их просто не было. Даже если бы Дэмиен не вернулся в Луисвилл, тот факт, что какой-то ужасный монстр использовал этот жуткий опыт, чтобы обуздать меня, как обезумевшее животное, не выходил у меня из головы.

Я не должна была испытывать ничего, кроме гнева, но к этому чувству примешивалась грусть и страх, которые не изгладились бы ни горячим душем, ни бутылкой спиртного. Только выследив ублюдка и восстановив справедливость в моем мире и в городе, я смогла бы добиться этого. А что насчет Джонни? Что, черт возьми, мне оставалось делать? Одной недели было недостаточно, чтобы подготовиться к любому судебному разбирательству, но, учитывая все улики против него, любое жюри присяжных признало бы его виновным.

И у меня было отчетливое ощущение, что присяжные для суда над безжалостным человеком будут отобраны тщательно, независимо от того, что я скажу или сделаю. Независимо от того, что смогут сделать его адвокаты. Они были настолько не в своей лиге, что не смогли бы достичь даже минимального успеха. Нет ничего лучше хорошей работы на железной дороге, чтобы осознать, что все мы просто рабочие, которых используют.

— Как ты нашел мой дом?

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Джонни.

— Имею ввиду, что его нигде нет в списке. Это сделано специально, учитывая мою работу и людей, с которыми работаю. Таких, как ты.

Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— Как я, да? Ты должна знать, что если кто-то захочет тебя найти, то он это сделает.

Я снова почувствовала, что дрожу всем телом.

— Вот как человек, который преследовал меня, узнал, где я.

— Если человек, которого ты пыталась осудить четыре года назад, находится в розыске, он умрет от моей руки. Но давай не будем делать поспешных выводов на данный момент.

— Не говори так. Не хочу думать о тебе как об убийце. Не сейчас.

— Справедливо, но нам нужно поговорить, — он провел тыльной стороной пальцев по моей щеке.