Сегодня все сводилось к неистовому желанию. Пока он продолжал играть, я притворялась, что мы всего лишь двое влюбленных, которые знакомятся друг с другом, наслаждаясь моментом разделенной страсти. Смогла почувствовать себя сексуальнее, чем когда-либо за долгое время, и, не торопясь, соблазнила его так, как это может сделать только женщина, перекинув одну сторону блузки через плечо, затем другую.

Я позволила мягкому материалу прижаться к моим пальцам, вертя блузу в воздухе, и украдкой взглянула на великолепного мужчину, потрясенная тем, как сильно он увлекся музыкой. Сколько еще сюрпризов он приготовил для меня? Было чувство, что Джонни никогда не позволит мне узнать все его секреты, так же, как и я не позволю ему узнать мои.

Он зарычал, когда снова заметил меня, его горящий взгляд скользнул по моим ногам, а затем медленно и решительно вернулся к глазам.

Я продолжила раздеваться перед ним, как было велено, повернувшись лицом в другую сторону, и, заложив руки за талию, расстегнула юбку. Когда сняла ее, поняла, насколько умиротворенной себя чувствую, что было так же странно, как находиться здесь, с ним.

Возможный убийца.

Безжалостный преступник.

Может быть, меня так заинтриговала безрассудная опасность, или явная потребность освободиться от тех самых цепей, которые он распознал. Как бы то ни было, я была на седьмом небе от счастья, продолжая раздеваться. Когда осталась стоять в одном нижнем белье, радуясь, что надела комплект, я начала танцевала вокруг пианино. Джонни зарычал, когда я провела кончиками пальцев по его спине, а ритм музыки усилился до почти племенного стука его пальцев по клавишам.

Он был так увлечен музыкой, как и во время секса со мной. Могла только представить, каким он был в бизнесе, отказываясь принимать отказы от кого бы то ни было. Без сомнения, он был самым интригующим мужчиной, которого я когда-либо встречала, тем, кто игнорировал правила любой ценой.

Кто я такая, чтобы жаловаться?

Эта мысль заставила меня рассмеяться, когда скользнула руками по его груди, прижимаясь всем телом к его спине, пока он продолжал играть.

— Ты еще не закончила, cherie. Мне нужно увидеть тебя всю, насладиться твоим сладким великолепием.

Я снова попятилась, обойдя пианино. Схватила свой бокал с вином, продолжая дразнить Джонни, проводя кончиком языка по краю бокала. Когда выпила слишком много теплого вина, чуть не поперхнулась, и капли потекли из уголков моего рта. Не смогла удержаться от смеха и вытерла губы тыльной стороной ладони.

То, как раздулись его ноздри, было демонстративным, именно такой реакции я сейчас от него и ожидала. Я оставила бокал с вином на пианино, снова погружаясь в сладкую дымку, расстегивая лифчик, медленно перекидывая через плечо сначала одну бретельку, потом другую, не торопясь выпутываться из него. Когда отвела его в сторону, покачивая назад-вперед, Джонни издал серию гортанных звуков.

Затем бросила лиф и оглянулась через плечо, была уверена, что этот человек готов меня сожрать. Он заиграл музыку в третий раз, его пальцы двигались со скоростью света, темнота, которую создавали басовые клавиши, успокаивала во всех отношениях. Но Джонни ни разу не моргнул, ни разу не взглянул на клавиши, только на меня, когда я, просунув пальцы под тонкую резинку своих стрингов, медленно опускала их на пол.

Полностью обнаженная, я размяла пальцы и грубо провела ими вниз от шеи к груди, обхватывая и сжимая их.

Дыхание Джонни участилось, пальцы агрессивно забегали по клавишам, а чувство голода продолжало нарастать. Я была уверена, что мужчина начал задыхаться.

Когда он поднял голову, я почувствовал перемену в его поведении, всепоглощающую потребность.

— Подползи ко мне, cherie. Сейчас.

В этом приказе было что-то волнующее, и я без колебаний, без преднамеренности или беспокойства сделала, как он просил.

И все же знала, что подползти к нему означало бы только одно.

Признать, что я принадлежу ему.

И помимо опасений потерять работу, беспокойства о том, что подумают другие, меня больше всего пугало то, что я потеряла себя в единственном мужчине, который позволил мне чувствовать себя свободной и живой.

Но нет пути назад, не было выхода.

Ничего…

Джонни

Язвительная красота.

Возможная ошибка.

Неконтролируемая потребность.

Все эти три мысли не раз приходили мне в голову, но ничто больше не имело значения, кроме как быть с ней. Чувствовал, что Седона по-прежнему обеспокоена, но влечение друг к другу было неизбежным. Когда она опустилась на колени, я сделал еще один глоток скотча, но в этот момент не алкоголь мог успокоить дикого зверя внутри меня. Только она. Попробовать. Трахнуть. Использовать.

Укротить.

Безумная потребность была неожиданной для человека, который никогда не терял самообладания, перед которым весь мир был выложен с рождения. Я продолжил играть, чего не делал уже долгое время. Разрядка была совершенно иной, чем алкоголь, секс или даже победа над противником. Я чувствовал себя свободным совершенно по-другому, обретая покой, которого не заслуживал.

Она напомнила мне об этом, подарив свою энергию и стремление к самообладанию.

Когда она приблизилась к скамейке, я совсем перестал играть, заерзал на сиденье, затем сжал в кулаке ее волосы и стал судорожно дышать. Она умела так сильно повышать уровень адреналина в моем организме, что это было почти болезненно. Тридцать минут, проведенные с ней в ресторане, были сродни катарсису, такого я еще не испытывал за долгое время, но у меня было ощущение, что за нами наблюдают.

Опасность была реальной, ее жизнь уже изменилась навсегда. Должен ли чувствовать вину за то, что так поступил с ней? Возможно. Не так ли? Я был не из тех людей, которые раскаиваются в своих поступках. Кроме того, мы стали наркотиком друг для друга, один не мог выжить без другого. Когда, черт возьми, я когда-либо испытывал что-то настолько мощное и притягательное? Ответ был прост. Никогда. У тех немногих женщин, с которыми я был дольше одной ночи, ни одна из них не вызывала такой безрассудной реакции, как Седона.

Я дернул ее вперед, не обращая внимания на крики дискомфорта. Она разбудила самую темную часть меня, подлив масла в огонь, горящий внутри.

И я должен был заполучить ее любой ценой.

Седона встала на колени, не сводя с меня глаз, и закончила расстегивать мою рубашку. На ее лице была лукавая улыбка, когда она ослабила ткань на моих плечах и тянула до тех пор, пока я не позволил ей снять ее. Простое прикосновение ее пальцев приводило меня в состояние плотоядности, желание оказаться внутри нее было неумолимым.

Когда она потянулась к ремню, у меня перехватило дыхание. Я был чудовищем-садистом, страстно желавшим увидеть части ее тела, отмеченные моей дисциплиной, но сегодня вечером вместо этого была страсть, усиливающая мою власть над ней. Скоро она поймет, что уже слишком поздно. Она стала моей собственностью.

Я провел пальцами по ее волосам, пока она возилась с толстой пряжкой, и даже посмеялся над собой несколько секунд. Но в тот момент, когда она освободила мой член, ее сосредоточенность возросла, а выражение лица стало таким же первобытным, как и у меня. Без лишних слов она опустила свою прелестную голову и обхватила головку моего члена своими горячими губами.

— Черт. — Я запрокинул голову, пытаясь выровнять прерывистое дыхание. Ее губы горели огнем, а то, как язык скользил назад и вперед, уже сводило меня с ума. Я продолжал гладить ее по голове, делая все возможное, чтобы сдержать садистскую часть себя.

Она точно знала, что делает со мной, ее глаза горели тем же огнем, который я имел честь видеть так много раз. Она обхватила одной рукой основание моего члена, а другой скользнула ниже, к моим яйцам. А еще она умело перекатывала мои яички между пальцами, оказывая на них нужное давление, чтобы почти мгновенно довести меня до оргазма. Ни одна женщина никогда так не поступала.