Седона привстала на рояле, наполовину смеясь, наполовину задыхаясь, когда я продолжил свои дикие действия. Я не сводил с нее глаз, пораженный тем, как расширились ее глаза. Она никогда не казалась мне такой красивой, как в тот момент, настолько, что я разрывался между желанием продолжить и удовлетворением потребности, от которой мой член болезненно пульсировал.

Когда ее тело затряслось еще сильнее, а по прекрасной коже побежали мурашки, я вонзил несколько пальцев в ее узкое влагалище, двигаясь как сумасшедший. Но она сопротивлялась, пока я не погрузил большой палец в ее тугую попку.

— О. Мой. Бог. — Не было необходимости приказывать ей кончить, ее мышцы сжались вокруг моего языка, когда она изверглась, ее сок заполнил мой рот.

Ее оргазм был мощным и почти таким же приятным для меня, как и наслаждение ее вкусом, но я терял терпение, мои потребности проявлялись сильнее, чем обычно. Как только Седона перестала дрожать, я наполовину оторвал ее от края рояля, прижав головку члена к половым губкам, а затем дернул ее вниз.

— Господи. О, боже. О... — она резко вскрикнула, схватив меня за плечо одной рукой, а другой колотя по крышке пианино.

— Не волнуйся, cherie. Я не позволю тебе уйти. Не сейчас. Никогда.

Я перекатился на носки, вбиваясь в нее так, словно от этого зависела моя жизнь. То, как она прижималась коленями к моим бедрам, было восхитительно во всех отношениях, тепло, исходившее от наших тел, было раскаленным добела и наэлектризованным. Оттащил ее от пианино, легко вгоняя в нее свой член и одновременно поворачивая ее кругом.

Она обхватила меня сзади за шею одной рукой, держась изо всех сил, пока я продолжал трахать ее. Затем она смогла расслабиться, осознав, что я дал обещание, которое намеревался сдержать, и крепко держу ее. Она подняла голову, выгибая спину, насколько это было возможно, и затаив дыхание при каждом звуке.

Было что-то в ее раскрепощенности, что было так заманчиво, как будто, пробудив в себе плохую девочку, она стала еще большей силой, с которой приходилось считаться. Я широкими шагами направился в спальню, продолжая трахать ее как сумасшедший.

Оказавшись внутри, не потрудился включить свет, мерцание зданий, окружающих нас, было единственным, что мне было нужно, когда я повалил нас обоих на кровать. Седона громко рассмеялась и впилась ногтями мне в спину, как только я прижался к ней всем весом своего тела.

Закинул одну ногу за спину, затем другую, прежде чем проделать то же самое с ее руками, подняв их над головой.

— Что ты делаешь? — осмелилась спросить она.

— Напоминаю о твоем месте.

— И какое? — промурлыкала она, когда я обхватил ее запястья одной рукой.

— Моя сладкая сабмиссив.

— Никогда.

— Думаю, это мы еще посмотрим.

Она заметно вздрогнула.

— Ни за что.

— Ты сделаешь, как я скажу, — поддразнил я, но это было правдой.

Она, казалось, была полна сюрпризов, даже не пытаясь высвободиться из моих объятий. Я продолжал трахать ее по-настоящему, с силой вдавливая ее в кровать, изголовье кровати несколько раз ударилось о стену. Она продолжала извиваться подо мной, теперь уже пытаясь высвободить руки.

— Сбежать не получится, милая девочка.

В этот момент я ослабил хватку и опустился на колени, наблюдая, как она провела рукой по лицу, ее дыхание стало тяжелее, чем раньше. Когда Седона перевернулась, я просунул руку под нее, приподнял на четвереньки и шлепнул.

От предвкушения у меня внутри все сжалось, моя реакция на нее была непроизвольной, как будто знал ее всю свою жизнь. В моих намерениях не было ничего чистого и невинного. Я бы никогда никому не признался в обратном, включая прекрасную женщину, которую собирался лишить невинности, возможно, самым отвратительным образом. Темная, животная сторона меня испытывала потребность завладеть ею целиком, как будто первобытный инстинкт был чем-то, с чем я родился.

Возможно, так оно и было, вся моя родословная, созданная из худших представителей человечества, со временем превратилась в лощеных зверей и ничего более. Но когда я использовал ее длинные пряди как поводок, удерживая на месте одной рукой, а другой обхватывая свой член, я понял, что это врожденное свойство, как дыхание. Даже более того. Истинная природа каждого мужчины — первобытная, примитивная во всех отношениях.

Женщина, попавшая в мои сети, вероятно, уже знала, что самой большой слабостью любого мужчины с полнокровной душой является секс, а спаривание более инстинктивно, чем что-либо другое в жизни мужчины.

Когда я ввел кончик прямо внутрь, ее тихие крики были для меня радостными. Я покорил свою пару. Мысль была странной и нелепой, но, тем не менее, правдивой.

Седона вцепилась руками в простыню, хватая ртом воздух, когда мышцы ее задницы свело судорогой. Каждый звук, который она издавала, продолжал разжигать тьму и огонь, пока я не начал задыхаться. Больше не в силах мыслить рационально, все, что мне было нужно, — это наполнить ее своим семенем.

Я толкнулся сильнее, ожидая, пока она несколько раз ахнет. Когда я вошел в нее на последние два дюйма, ее тихий вскрик стал греховной наградой. Возможно, я был эгоистичным чудовищем, но эта женщина была неотразима во всех отношениях. Когда снова начал трахать ее, меня поразил звук моего тела, ударяющегося о ее, смешивающийся с ее тихими криками.

Некоторое время удерживал ее в таком положении, прежде чем прижаться к ней всем телом, переплетя наши пальцы. Она все еще тяжело дышала, все еще дрожала, когда я уткнулся носом в ее шею, не торопясь прикусил нежную мочку ее уха. По какой-то причине почувствовал, что в ней снова нарастают сомнения, как будто она пришла в себя в разгар нашего страстного порыва.

Высвободив одну руку, несколько раз шлепнул ладонью по ее ягодицам, пока она не вскрикнула.

— У тебя есть сомнения, моя cherie? Ты беспокоишься о том, что скажут, когда другие узнают о нашей глубокой связи?

— Да.

Я еще несколько раз хлопнул ее ладонью по ягодицам.

— Ты поймешь, что я — воздух, который тебе нужен, жизненная сила, необходимая для процветания. Ты также поймешь, что пути назад нет. Я уже завладел всей тобой.

С этими словами стал толкаться еще сильнее, пока не смог больше терпеть. Когда каждая мышца, начиная с икр, стала напрягаться, я сжал грудь Седоны одной рукой, покручивая пальцами сосок, пока она не вскрикнула.

Только тогда я извергся глубоко внутрь.

Эта женщина никак не могла знать, что только что создала совершенно другого монстра.

Но скоро она узнает.

Седона

Смертоносное очарование.

Именно этим Джонни и обладал в полной мере. Опасность, окружавшая его, была реальной, и это было ужасно волнующе. Пока он боялся остаться в живых, я наслаждалась этим ощущением, жаждала большего. Это тоже пугало меня.

Боги улыбнулись этому человеку, настолько идеально созданному с его точеной челюстью и крепкими мускулами, что даже сейчас при мысли о нем у меня сводило живот. Меня беспокоило не только то, что мое тело предало меня, но и то, что чувствовала, как все глубже погружаюсь в темную бездну его опасного мира. Это значит, что я могла бы совершать еще более неподобающие поступки, чтобы спасти его от тюрьмы.

Тот факт, что на его теле были замысловатые узоры в самых восхитительных местах, был не менее привлекателен, олицетворяя плохого парня. Я задалась вопросом, есть ли у него «Харлей» и ездит ли он на нем. Тихо рассмеялась, проводя тыльной стороной ладони по шее, чувствуя покалывание от грязных мыслей, которые не покидали меня. Несмотря на то, что он был безупречен, пронизан сдержанной элегантностью, в нем была какая-то грубость, его ненасытная потребность во мне, нехарактерная для мужчины, который излучал самообладание.