— Для него это была бы прекрасная возможность получить контроль над властью своего брата, над его феноменальной властью в Луисвилле.

— Очевидна, твоя хорошая подготовка, но ты не понимаешь, насколько близкими могут быть некоторые семьи. О'Конноры — та самая семья, особенно учитывая их происхождение.

Она горько рассмеялась.

— Нет. Ты прав в том, что мне никогда не приходилось сталкиваться с представителями организованной преступности. Наверное, я вела слишком замкнутую жизнь. Хорошие, законопослушные родители, прекрасное воспитание.

Несмотря на дурной тон, я страстно желал ее. Всю ее.

И я имел в виду то, что сказал ей раньше.

— Не обманывай себя, Седона. Ты блестящая, сообразительная женщина. Чувствуешь, что происходит более серьезное преступление. Вот почему ты вымещаешь свой гнев на мне. Слишком умна, чтобы оставить все как есть. Не так ли?

— Теперь комплименты, Джонни? Не кажется ли тебе, что это немного ниже твоего достоинства?

Мы оба были вынуждены откинуться на спинку стула, когда официант принес поднос, полный устриц в половинках раковин.

— Мне жаль. Не знала, что к вам присоединится кто-то еще. Принесу еще один набор столового серебра, — сказала девушка.

— Не беспокойтесь. Он как раз собирался уходить, — едко ответила Седона.

— Мне еще один «Макаллан», без льда. И убедитесь, что все за мой счет, — проговорил я девушке вместо этого.

— Да, сэр. Сейчас принесу.

Седона скривила губы, и, да поможет мне Бог, я сделал все, что смог, чтобы не схватить ее за горло и не прижаться губами к ее губам.

— Ты не можешь этого делать, — сказала она.

— Что именно я делаю?

— Пытаешься вести себя так, как будто между нами что-то происходит.

— А это не так? Разве ты не почувствовала, как между нами пробежал электрический разряд, неоспоримую связь?

Она была совершенно расстроена и делала все, что было в ее силах, чтобы не наслаждаться моментом и не показывать своего крайнего возбуждения. Она нервничала из-за того, что ее заметили, но я ее не винил.

Я схватил одну из устриц, поднес ко рту и намеренно издал чавкающий звук, извлекая нежный морепродукт из раковины. Она пристально наблюдала за мной, и у нее снова начался тот же нервный тик. Проглотив, я пососал пальцы.

— Ты знала, что устрицы считаются мощным афродизиаком?

— И почему это должно меня волновать?

— Верно. В этом нет необходимости, учитывая наше невероятное влечение друг к другу. — Взял еще одну, на этот раз поднося к ее губам. Когда она плотно сжала губы, я приподнял бровь. — Открой рот, Седона. — Со своим мрачным и повелительным голосом я понимал, что испытываю судьбу. И все же, когда она приоткрыла губы, ее глаза закатились, когда я позволил устрице скользнуть в ее рот, мой член немедленно начал пульсировать.

Она жевала нежное мясо, не торопясь, чтобы насладиться вкусом, как делала, когда сосала мой член. Я мог часами наблюдать, как она ест устриц, и этот соблазнительный способ поедания блюда невероятно возбуждал.

— Хорошая девочка. Да, ты можешь быть моей очень хорошей девочкой. Не так ли?

Сделав глоток вина, она положила руки на стол.

— Чего ты хочешь, Джонни? На этот раз твое обольщение на меня не подействует.

— Это сложный вопрос. Свободы. Возможность вернуться к своей работе и семье в Монреале. — Я дразнил ее, но ничего не мог с собой поделать. Наслаждался игрой в соблазнение больше, чем следовало, особенно в сложившихся обстоятельствах. — Мир не так уж плох, cherie. Ты должна присоединиться ко мне.

— Пожалуйста. Это все, чего ты хочешь? — она повторила мое движение и провела указательным пальцем по краю своего бокала с такой силой, что хрусталь запел.

— Нет, это еще не все, — сказал ей, перегибаясь через стол так, что нас разделяли всего несколько дюймов. — Я хочу тебя. Всю тебя. И это именно то, что я собираюсь поиметь. Нравится тебе это или нет.

— Ты можешь попробовать, но, уверяю, у тебя ничего не получится.

Конечно, она тоже играла со мной, но я чувствовал, что ледяной щит, который она воздвигла вокруг себя, чтобы защититься от меня, трескается. Скоро он расколется на множество частей.

В этот момент я сделаю ее полностью своей.

До скончания веков.

Седона

Будь проклят этот мужчина. Будь проклято все в нем, включая потрясающую внешность и гребанную похвалу, которая задевала меня каждый раз.

Будь проклято то, как он вызывал волну возбуждения, поднимающуюся от самого моего сердца, голод, захлестывающий меня, как приливная волна. И особенно проклинаю его за то, что он соблазнил меня своим доминированием. Когда он завладел моим ртом, я осознавала, где сижу: во внутреннем дворике, а вокруг меня было около двух десятков других людей, каждый из которых мог узнать меня даже в темноте. Но мне, казалось, было совершенно все равно.

Сочетание вкусов — от остроты устриц и его виски до насыщенности моего вина — стало настоящим афродизиаком, заставив мою кожу покрываться мурашками, а киску пульсировать сильнее, чем накануне. Я затаила дыхание, в глубине моего сознания пульсировали огоньки.

А еще я была сумасшедшей из-за того, что не ушла, как только он сел, отказываясь разговаривать с ним, но он был неотразим во всех отношениях. И его мастерство просто зашкаливало.

Как только его язык проник внутрь, он обхватил меня сзади за шею, впиваясь пальцами и удерживая на месте. Почему-то я сомневалась, что он позволит мне куда-нибудь уйти. Я должна бежать. Я должна закричать. Мне следовало бы привести в исполнение свою угрозу вызвать полицию, но он был прав. Мне нужно было честно признаться в своем участии.

Он овладел моим языком, как уже делал это со всем остальным, доводя меня до исступления от желания, от столкновения между моей карьерой и страстным желанием быть с мужчиной, который находился так близко. Джонни точно знал, что делал со мной, разрушая мой разум так же, как и мое тело.

И я возненавидела его за это.

Прервав поцелуй, он продолжал крепко держать меня, отодвинувшись всего на несколько дюймов.

— Мы собираемся приятно провести некоторое время вместе за этим столиком, Седона. После этого ты перейдешь со мной улицу и пойдешь в отель, который ты очень хорошо знаешь, где проведешь со мной ночь. Утром мы обсудим, как я могу наилучшим образом защитить тебя.

— Мне не нужна защита. — И если он действительно верил, что я осмелюсь пойти с ним за закрытые двери, то этот человек был не в своем уме от любви. Мне пришлось объяснять, почему дверь в ванной моего номера была разбита. Меня ужаснуло, что он признался и заплатил за причиненный ущерб.

Почему этот мужчина так удивлял меня? Это было безумие. Он был чудовищем, безумцем. И все же я хотела его до такой степени, что все внутри меня болело, а все тело сотрясала дрожь.

— Ни за что.

— Да, ты это сделаешь.

— А если я этого не сделаю?

Он откинулся на спинку стула, схватил еще одну устрицу и принялся уплетать ее точно так же, как делал это раньше. Боже, мне захотелось сбить с него самодовольный вид, и по выражению его лица поняла, что он это знает.

— Если ты этого не сделаешь, то будешь наказана. Ясно и просто. Однако знаю, какой хорошей девочкой тебе нужно быть, так что ты меня не разочаруешь. Правда?

Я рассмеялась, и это прозвучало так же нервно, как и то, что чувствовала внутри. Я хотела набраться смелости и сказать «нет», но Джонни был единственным человеком, который не поддавался никакой логике. Когда ему принесли напиток, молодая официантка, очевидно, была в восторге от него. И на несколько безумных секунд меня пронзил укол ревности.

— Какого рода опасность ты уверен мне угрожает?

Он допил свой первый напиток, прежде чем ответить, отодвинув стакан в сторону.