Все касалось ее.

Я пытался убедить себя в обратном, в том числе и в том, что она была слишком молода для меня. Ничего не получалось. Я хотел ее. Каждый дюйм. Я уже почти принял решение относительно этой ужасной ситуации.

Сунув телефон в карман, прислонился к перилам, глядя на темную воду. Сомневаюсь, что смогу легко поговорить с Седоной. Однако вскоре она узнает, что я сдержал свои обещания. Я найду способ заявить на нее права.

Помня об этом, я направился в один из ресторанов и баров, больше всего на свете желая отвлечься от этой ужасной ситуации. Завтра выслежу свою вкусную добычу, и у нас будет долгий разговор. Она выступит в мою защиту, понравится ей это или нет. Но это поставит ее жизнь под угрозу.

Может быть, именно поэтому я не стал давить сильнее. На данный момент анонимность была ее единственной защитой. Я неторопливо направился к праздничному заведению, от аромата еды, доносившегося из ресторана «River House и Raw Bar», у меня потекли слюнки. Направляюсь внутрь и сразу же прохожу мимо официантки к бару.

Заведение было переполнено, смех доносился со всех сторон. Я заметил открытую зону отдыха и что-то похожее на очаг. Ночь была приятной, в воздухе чувствовалась легкая прохлада, учитывая время года. Возможно, наслаждение видом на реку внесло бы ясность или ослабило бы гнев.

Заказав бокал «Макаллана», я неторопливо направился к виду на реку, вышел на крытую веранду и погрузился в атмосферу. Внезапно меня охватили странные вибрации, те же электрические ощущения, что и с очаровательной блондинкой. Повернул голову, и на моем лице появилась хитрая усмешка. Я узнал бы ее длинные ноги где угодно.

Казалось бы, судьба склонилась в мою пользу. Она изучала воду, бесцельно вертя в руках бокал с вином, и было очевидно, что она очень одинока. Ее длинные ноги были вызывающе скрещены, а волосы слегка развевались на ветру. Я уловил аромат ее духов, и мой член мгновенно возбудился. Не колеблясь, я опустился на стул напротив нее.

Почти сразу же рука Седоны застыла на бокале, а тело напряглось. Когда она начала отодвигать свое кресло, словно собираясь уйти, я схватил ее за руку.

— Отпустите меня, — прошипела она, тут же оглядываясь по сторонам.

— Ты боишься, что кто-нибудь увидит нас вместе?

Она сбросила салфетку с колен на стол, пытаясь высвободить другую руку.

— Мы не вместе, мистер Джеймс. Мне все равно, что вы думаете или что произошло между нами.

— Я думаю, нам пора серьезно поговорить вдали от посторонних ушей. Удача предоставила нам такую возможность.

— Удача, мистер Джеймс? Вы следили за мной?

— Нет, я этого не делал. Ты прекрасно знаешь, где я остановился. И у нас нет причин быть такими официальными, Седона. В конце концов, мы действительно знаем друг друга физически.

Мне не нужно было никакого дополнительного освещения, ни огня, исходящего из ямы, ни подвесных светильников, чтобы понять, что она покраснела. Затем она намеренно изобразила на лице улыбку, делая все возможное, чтобы скрыть свое волнение.

— Мы совершили ошибку, мистер Джеймс, которая больше не повторится. А теперь, я предлагаю вам перенести свой напиток за другой столик, или я буду вынуждена вызвать полицию.

— Пожалуйста, Седона, сделай это. Так мы сможем предать гласности нашу маленькую интрижку. Если, конечно, ты не собираешься лгать о том, что была со мной, когда произошли убийства. — Когда она ничего не сказала, я сжал ее руку. — Ты хорошая маленькая девочка, не так ли? Ты всегда следуешь правилам. Ты не допустишь, чтобы невиновного человека отправили в тюрьму. Ты не такая.

Я позволил ей высвободить руку, и она повела себя так, словно мое прикосновение обожгло ее, и потерла его пальцами другой руки.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— О, нет? Хочешь, я расскажу, в какой школе ты училась, о том, что закончила ее с отличием, оставаясь при этом стажером на полный рабочий день? Или ты бы хотела, чтобы я рассказал о том, как гордятся тобой твои мама и папа, о том, что твой младший брат решил стать адвокатом из-за твоих успехов? Или, может быть, ты хотела бы рассказать мне все интересные подробности о том, как росла на Гавайях. Твой отец служил на флоте. Не так ли? Затем его повысили в должности и перевели в Вашингтон. Держу пари, вам было неприятно покидать свой тропический рай.

Ее глаза широко раскрылись, и она покачала головой, откидываясь на спинку стула и поднося бокал к губам. Сделав глоток, она, как и прежде, посмотрела на реку, еще более встревоженная, чем в комнате для допросов.

— Как ты это выяснил?

— О, я считаю своим долгом узнавать все, что можно, о людях, с которыми я общаюсь, особенно о таких увлекательных людях. — Мне понравилось, как задрожала ее нижняя губа после моего заявления.

— Чего ты хочешь от меня, Джонни? Это скользкий путь.

— Кроме того, чтобы ты рассказала правду правоохранительным органам, которые держат меня под замком? Этот ответ прост. Тебя.

— Я не могу быть твоей.

— И почему же так, Седона? Дело в том, что у тебя есть парень? О, нет. Мэтт порвал с тобой. Разве он не удалил тебя без колебаний со всех своих социальных сетей? Кстати, тебе будет лучше без него. Он трахает всех, кто в юбке, в этом городе.

— Будь ты проклят, — прошипела она. — Ты гребаный сукин сын. Ты шпионил за мной. Ты соблазнил меня, решив, что самый перспективный прокурор в этом городе будет твоим лучшим алиби?

— Ты переоцениваешь мои возможности. Я не знал, кто ты такая, когда подсел к тебе в том баре, точно так же, как и ты ни черта не знала обо мне. Однако, как только я попробовал тебя на вкус, мне захотелось узнать все, что можно, о твоей жизни, твоих страстях и потребностях. — Медленно опустил свой разгоряченный взгляд и наклонился, чтобы еще раз вдохнуть ее экзотический аромат. Мои яйца были напряжены, как барабаны.

— Зачем, чтобы ты мог шантажировать меня? Уверяю тебя, у меня нет денег. К тому же я не настолько влиятельна в этом городе.

Я наклонился вперед, водя пальцем по краю своего бокала, и пристально посмотрел ей в глаза.

— Это то, что ты думаешь, что это шантаж? Уверяю тебя, мне ничего не нужно, особенно деньги. И мне трудно поверить, что ты до конца не изучила мое прошлое.

Она поджала губы.

— Не знаю, что это, кроме как гребаная катастрофа. Да, я изучила тебя настолько, насколько позволил твой тайный мир.

По крайней мере, она позволила себе немного расслабиться.

— Мой тайный мир. Интересная фраза. То, что у нас было, не обязательно должно стать катастрофой ни для кого из нас. Однако ты прекрасно понимаешь, что меня подставляют. Вот почему ты так злишься.

— Я злюсь, потому что совершила ошибку. — Она отвела взгляд. — Если ты невиновен, не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.

— Уверяю тебя, так или иначе, но этого не произойдет.

— Почему это звучит как угроза?

Рассмеявшись, наклоняюсь еще ближе, желая ощутить вкус ее сладких губ.

— Не угрожаю, моя прелесть. Я даю обещания.

Седона фыркнула, отодвигаясь от меня так далеко, как только позволял стул.

— Ладно, Джонни, раз уж ты настаиваешь на нашем разговоре, то кому по-твоему нужна твоя подстава? У тебя должно быть какое-то представление, раз приложил все усилия, чтобы узнать все, что только можно, о моей жизни. Кто твой злейший враг, кроме семьи О'Коннор?

— Твоя жизнь — великолепная открытая книга, Седона. Люди в моем мире не всегда такие.

— Вау. Как будто это меня удивляет. Ответь на вопрос. Ты считал О'Конноров одними из своих многочисленных врагов?

— Нет, не считал. На самом деле, я пытался заключить с ними союз.

— Как интересно. Что ж, возможно, ты захочешь пересмотреть свои варианты, учитывая, что младший брат Лиам, похоже, вышел на тропу войны. — Она использует это, как приманку, будто для меня это новость.

— Это я и так знаю. Однако, Лиам не был ответственен за то, что меня подставил.

Она кружит пальцем по бокалу, изучая меня так пристально, словно нахожусь в зале суда.