Я не мог вынести муки в ее голосе. Это было не то, с чем я был готов справиться, но, сделав глубокий вдох, я почувствовал, что ее напряжение спадает.

— Потому что я чертовски хорош в том, что делаю. Чертовски хорош.

Она фыркнула, разминая мои мышцы, как будто это придавало ей сил.

— Да, это так. Это пугает меня почти так же сильно, как и они. Кем бы они ни были на самом деле.

Усмехнувшись, я убрал волосы с ее лица.

— Давай убираться отсюда. Хорошо?

— Я не думала, что ты жив. Подумала, они добрались до тебя.

— Нет, cherie. Я, очевидно, крепче, чем ты думаешь.

Ее дыхание оставалось прерывистым. Я ничего не мог с собой поделать и накрыл ее рот своим. Как всегда, ее вкус был сладким, напоминая о том, что мы были в большой опасности.

Она вцепилась в меня обеими руками, выгибая спину, когда я провел языком по ее губам. На несколько драгоценных секунд позволил моменту страсти продлиться.

Ничто не могло сравниться с ощущением ее объятий, с прикосновением ее длинных пальцев ко мне. Я был настолько безумен, что взял ее прямо здесь, даже зашел так далеко, что закинул одну ногу на свою.

Она мяукнула в ответ на поцелуй, наслаждаясь моментом уединения, и обвила руками мою шею.

Когда разорвал интимное объятие, я сжал ее подбородок большим и указательным пальцами.

— Доверие, — тихо сказал я.

— Да. Доверие.

— Хорошо. — Взял ее за руку и повел обратно к внедорожнику, бросив последний взгляд на раздавленный автомобиль позади нас. Я не собирался оставлять за собой след из тел, но было очевидно, что другого выхода не было. Теперь мне предстояло выяснить, были ли это люди Лиама или кого-то еще. Так или иначе, я вернусь в Луисвилл.

Я очищу свое имя.

И ее.

Я выслежу своих врагов одного за другим.

Затем я наведу порядок в доме.

Седона

Если правильно помню, а я не была уверена, что не переживаю леденящий кровь кошмар, я слышала, что беда не приходит одна. Или, может быть, это были смертельные случаи. Однако, поскольку вокруг плавало слишком много трупов, в пословицу пришлось включить слово «опасность». Мне хотелось рассмеяться, так как было очевидно, что меня одолела усталость. Мог ли кто-нибудь винить меня за это?

За мной гнались, в меня стреляли, на меня охотились, я видела столько трупов, что мне хватило бы на всю жизнь, и была уверена, что моя начальница предала всех, кого знала, если не всю страну, а я сидела босая в изодранной одежде во внедорожнике за семьдесят пять с лишним тысяч долларов, который, как была уверена, был пуленепробиваемый. Да, я заслуживала того, чтобы быть немного не в себе.

«Признай это, детка», — как сказала бы мне Дженни. Конечно, это было сразу после того, как она отчитала меня за то, что я слишком далеко вышла из зоны комфорта.

Смерть никогда не казалась мне чем-то реальным, даже после всех дел, которые расследовала, и мертвых тел, которые видела. Однажды профессор, которым я восхищалась, сказал мне, что люди, работающие с отъявленными преступниками, находят различные способы защитить свое психическое состояние. Мое отрицание очевидного показалось мне странной реакцией. Возможно, это было из-за того, что я чувствовала себя не в своей тарелке, все еще не в состоянии осознать все, что произошло. Однако мне нужно было взять себя в руки и начать думать как юрист, складывая все воедино.

Это то, в чем я всегда была чертовски хороша. Меня злило, что я изображала жертву, но именно этого и добивались ублюдки. Я боялась собственной тени.

Я поерзала на сиденье, пытаясь найти в своем сознании идеальное место для успокоения, если это было возможно.

Переезд.

Если быть честной с самой собой, я бы сказала, что терпеть не могу никаких перемен. Всегда делала покупки в одних и тех же магазинах, покупала джинсы и обувь одной и той же марки и обычно ела одно и то же в своих любимых ресторанах. Я не рисковала, это было то, чему научил меня мой отец, что поможет мне продвинуться в карьере. Возможно, именно поэтому я была в шорах и не видела того, что происходило прямо передо мной.

Меня использовали люди, которым я доверяла. Хотя и не была уверена во всех причинах, признаки были налицо с самого начала, и поскольку мне нужно было сменить работу, образ жизни, друзей и, возможно, город, который выбрала в качестве дома, я проигнорировала все из них. Я притворялась, что все, что мне нужно, уместно в пределах идеально сделанной коробки.

Подходящая работа.

Подходящий дом.

Идеальный скучный мужчина.

Я преуспела в этом, закрывая глаза на многие годы, ведя себя так, как будто есть что-то единственное, что имеет значение. Зарабатывание денег. И, по правде говоря, для меня это не имело значения. Конечно, я отложила кругленькую сумму, достаточную для того, чтобы в случае потери работы потратить некоторое время на поиск подходящей, но, конечно, не столько, сколько могла бы зарабатывать, учитывая долгие часы работы и проявленную лояльность.

Я была прекрасной рабочей лошадкой, всегда умела трудиться в команде, именно такой, какой меня воспитывала Кристина. Это разозлило меня не меньше, чем тот факт, что мужчина, которого я едва знала, увез меня из моего дома к себе. В другую страну.

Но, по правде говоря, это также взволновало меня. Это должно было стать для меня своего рода тревожным сигналом, но вместо этого у меня по всему телу побежали мурашки.

К тому времени, когда самолет приземлился, было еще темно, и я почти ожидала, что у нас возникнут проблемы на таможне, но мы пронеслись мимо, и никто не попытался нас остановить.

Теперь я сидела на заднем сиденье другого внедорожника, которым управлял кто-то, кого я не знала, Майкл сидел впереди, а мужчина, которому я доверяла, сидел рядом со мной.

Наблюдал за мной.

Защищал меня.

Все последние несколько часов казались мне не более чем кошмарным сном. Мы не разговаривали в его роскошном самолете. Он просто дал мне выпить чего-нибудь покрепче, укрыл одеялом мое дрожащее тело, подложил подушку под голову и сказал, чтобы я немного поспала. У меня не было ни обуви, ни какой-либо одежды, чтобы переодеться, только сумочка, в которую я сунула папки, когда выбегала из офиса. Но я была благодарна, что мне удалось сохранить самообладание и взять то, что у меня было. Правильно это или нет, меня это больше не волновало.

Нужно было докопаться до истины.

Я смотрела в темноту из окна внедорожника, сбитая с толку и охваченная тревогой. Но самым безумным в том, что произошло, было то, что я доверяла ему. Возможно, мне просто нужно было на кого-то опереться, поскольку весь мой мир перевернулся с ног на голову.

Я наклонилась вперед, глядя в окно, за которым проплывала красивая река, тротуар, плавно изгибающийся вдоль дороги, разноцветные огни, создававшие праздничную атмосферу.

— Я никогда раньше не была в Канаде, — сказала мимоходом, не ожидая, что Джонни ответит. Казалось, он старался узнать, как можно больше.

— Когда наступает зима и река замерзает, кататься на коньках не только разрешается, но и поощряется. На Рождество здесь так красиво, особенно если на земле лежит снег. Моя мама приводила нас сюда каждый год, в том числе и в канун Рождества. А потом, вернувшись домой, мы пили горячий шоколад и отправлялись спать до прихода PereNoel.

— Очень по-французски.

— Моя мать была родом из старой Франции. Но мой отец был для нее слишком американизированным человеком. Она и по сей день любит рассказывать истории о моих бабушке и дедушке, которые отказываются говорить по-английски. Она по-прежнему обожает Рождество, мечтая, чтобы у нее были внуки, которых она могла бы обожать. Я все время твержу ей, что, может быть, однажды...

Я взглянула на него, и мерцающие огни города позволили мне увидеть момент затаенной радости, когда он думал о своем прошлом, а также о стремлении к будущему. Возможно, я слишком много поняла по одному взгляду, но у меня сложилось впечатление, что он мечтал о собственной большой семье.