Я вернулся в дом и заметил, что крышка ящика с панелями открыта. Это могло быть простым совпадением, но интуиция подсказывала мне, что кто-то готовится отключить электричество. Что, черт возьми, происходит?

Моя прекрасная девушка сделала, как я просил, и заперла за собой дверь. Кроме того, она включила внутри несколько дополнительных ламп, и свет, проникавший сквозь окна, напоминал о том, как она была напугана. Я постучал в дверь, все еще пытаясь решить, как лучше поступить. Сунул оружие в карман пиджака. Заметил, как сильно ее беспокоил этот вид. Однако ей пора было привыкнуть к тому факту, что, поскольку она была частью моего мира, защита включала в себя пистолеты и другое оружие по мере необходимости.

Седона осторожно открыла дверь, снова сжимая в руке нож. На этот раз она опустила руку, позволив оружию выскользнуть из ее пальцев на пол. Громкий лязг заставил ее широко распахнуть глаза, и она бросилась ко мне, обвивая руками мою шею, как делала это раньше.

— Вот это у тебя оружие, — сказал ей, разглядывая искусно сделанный предмет.

— Оно принадлежало моему дедушке. Он подарил его мне вопреки воле моего отца. Никогда не думала, что мне придется им воспользоваться. — В ее тоне была холодность, которая обеспокоила меня, как будто ужас от того, что она чуть не совершила, сильно повлиял на нее. Для такой сильной, жизнерадостной женщины было трудно потерять самообладание. В моих глазах она отражала больше силы, чем я когда-либо испытывал.

Я закрыл и запер дверь, крепко прижав ее к себе. Она все еще дрожала, ее дыхание было прерывистым. Я, черт возьми, не был героем, но все же находился здесь, пытаясь утешить ее.

— Все в порядке, детка. Ну давай же. Давай принесем тебе что-нибудь выпить. И сухое полотенце. Что бы ты там ни увидела, оно исчезло. — Я прихватил и нож, и другие вещи, которые взял по дороге к ней домой, просто надеясь, что мы сможем приятно провести время вместе. И завоевать ее доверие. Это было не то, что я подразумевал. — Я купил это для тебя. — Протянул ей розы, заметив, что ее глаза все еще затуманены. Когда она поднесла букет к носу, я сдерживался не имея особых причин, кроме ненависти к тому, что со мной не было полного состава мужчин, которые могли бы защитить ее. Тем не менее, Зефир должен был стать ее телохранителем, пока не придумаю, что, черт возьми, мне делать с той неразберихой, в которую мы оба попали.

— Они прекрасны. Тебе не нужно было этого делать.

— Кто сказал, что мне нужна причина? Я также принес стейки и вино.

— Не уверена, что смогу есть.

— Посмотрим.

Седона молчала, пока вела меня на кухню, сразу же поставила цветы на стол и ушла в другую комнату. Когда вернулась, в руках у нее были два полотенца. Протягивая мне одно, она улыбнулась, но в глазах по-прежнему была тьма. Человек, угрожавший ей, проделал отличную работу, выведя ее из себя. Это усилило мою ярость, мое желание свернуть шею этому сукиному сыну. Она вытерла лицо, пытаясь высушить мокрые волосы. Но капли продолжали падать на пол, что еще больше усиливало беспокойство.

— Мне нужно посмотреть, что случилось. Расстегни рубашку.

Я не собирался с ней спорить. Сделал, как она просила.

— Видишь, это всего лишь порез. Он даже больше не кровоточит.

— Не могу поверить, что сделала это.

— Люди совершают поступки, на которые, по их мнению, не способны, находясь под давлением.

— Наверное, ты прав. Я просто ужасно себя чувствую. — Седона выдохнула, отстраняясь, кивнула и потянулась за цветами. — Ты ничего не нашел снаружи?

— Там никого нет. — У меня не было намерения рассказывать ей о своих подозрениях. На данный момент это не принесло бы пользы ни одному из нас, пока я не получу полного понимания.

— Ладно. Спасибо, что проверил. Уверена, что меня просто вывела из себя оставленная записка и поведение моего босса. Кто-то хочет, чтобы я позаботилась о том, чтобы ты навсегда оказался за решеткой.

Ее босс. Я не думал о том, чтобы провести какое-либо расследование о ней. Это должно измениться.

— Ты уверена, что именно это и происходит с теми угрозами, которые звучат в твой адрес?

Бросив полотенце на один из кухонных стульев с высокой спинкой, Седона достала из-под раковины вазу и с задумчивым видом налила в нее воды.

— Ответь мне, детка, — подбодрил я.

— Нет, я ни в чем не уверена, кроме того, что ты кому-то не очень нравишься. В свою очередь, я им тоже не нравлюсь. Не уверена, есть ли у меня скотч. Бурбон подойдет?

— Бурбон подойдет. — Я снял промокший пиджак и повесил его на спинку одного из стульев.

Седону все еще трясло, когда она схватила два бокала и не спеша поставила их на стойку, продолжая переживать весь тот ад, который ей пришлось пережить.

— Твой костюм испорчен.

— У меня есть десятки других.

— Конечно. Уверена, что ты ездишь в Италию или еще куда-нибудь экзотическое, чтобы заказать их на заказ.

— Это тебя так сильно беспокоит?

Седона склонила голову набок, поводя глазами из стороны в сторону.

— Я добилась всего, чего когда-либо получала в своей жизни, своим трудом. Мой дедушка привил мне трудовую этику. Он был движущей силой, потому что мой отец всегда был занят, а мама тоже работала. Я проводила с ним больше времени, чем со своими родителями. — История о ее дедушке объяснила ее реакцию.

— Я тоже, Седона, хочешь верь, хочешь нет. Ты говоришь, что я родился с серебряной ложкой во рту, и, возможно, так оно и было, но меня также научили ценить доллар. Мой отец требовал, чтобы двое его сыновей занимались физическим трудом, прежде чем их приняли в его бизнес.

— Ты ожидаешь, что я в это поверю? — ее слова были полны презрения, но не неуважения. Мне показалось, что она размышляла о своем прошлом, задаваясь вопросом, почему она так усердно работала в индустрии, в которой не было правды, только тьма и ложь.

— На стройке. Я проработал долгое жаркое лето, что позволило мне понять и уважать власть людей и деньги. Никогда не принимаю ни то, ни другое как должное.

То, как она прикусила нижнюю губу, было сексуально. Приглашающе. Но мне нужно было дать ей побыть одной. Я также хотел узнать все подробности того, с чем мы оба столкнулись.

— Держу пари, ты был самым красивым и богатым строителем во всем мире. Мне бы очень хотелось на это посмотреть.

— Может быть, однажды и увидишь, — сказал ей, и мы оба смогли коротко рассмеяться. — А теперь ты должна рассказать мне обо всем, что произошло. — Я вытер воду с лица, прежде чем обернуть махровое полотенце вокруг шеи. Мы оба промокли до нитки, но в тот момент это не имело значения. Я читал о деле, которое она проиграла, о том, что убийца был оправдан, а затем исчез. Весь город был на взводе, учитывая ужасающий характер преступлений. Ходили слухи, что его алиби было куплено.

Вот что подумали бы власти о моем деле.

Большую часть своей жизни я считал себя убийцей, но в этих смертях была четкая цель, враги, которые заслуживали того гнева, с которым столкнулись. Несмотря на то, что их убийства приносили чувство удовлетворения, я никогда не был кровожаден до такой степени, чтобы убивать без разбора, чтобы удовлетворить свою привычку. Ублюдок, которого она пыталась осудить, принадлежал к совершенно особому классу, и в качестве жертвы он выбрал действительно невиновного. Это меня сильно разозлило.

Возможно, весь мой мир и моя мораль изменились, когда Кристиан неожиданно появился в моей жизни. Возможно, я стал мягкотелым, учитывая, что мне было уже за сорок, хотя у меня не было ни беспокойства, ни колебаний, когда делал то, что было необходимо в бизнесе, которым я управлял, и на улицах Монреаля, но это было совсем другое. Это было почти так, как если бы зло, с которым Седона сталкивалась раньше, вернулось в полную силу.

Или какой-то мудак-манипулятор использовал преследующий ее случай, чтобы держать ее в узде.

Как и в прошлый раз, она достала из пакета остальные продукты, которые я принес, поставила бутылку вина на прилавок и провела пальцем по этикетке.