Клянусь, выкинуть этот долбаный прикид будет лучшим моментом всего мероприятия, а не тот сон, который я наконец-то получу после.

— Ты сама этого хотела.

— По-моему, это было дело рук твоей мамы.

— Знаю я, что ты тоже в этом замешана.

Шона сжимает губы: — Ладно, может, немного.

Я притягиваю её к себе.

— Тебе повезло, что ты сейчас работаешь. А то я бы затащил тебя в амбар и показал, что прячу под этим костюмом.

— Звучит потрясающе. Но боюсь, я усну прямо посреди процесса.

— Ты уверена, что в порядке? Ты вымоталась за эту неделю.

— Знаю. Просто стресс и активность — больше обычного, понимаешь?

— Ты можешь поехать домой, детка. Мы справимся тут без тебя.

Она качает головой. — Ни за что. Я получаю столько удовольствия, наблюдая за всеми. Именно ради этого я всё и делала, Форрест. Я не хочу пропустить ни минуты.

— Ладно. — Я целую её легко в губы. — Только поешь что-нибудь, ладно? И, может, выпей кофе.

— С обеда ничего не ела, так что да, пора.

Смотрю, как она уходит, и разворачиваюсь к главным воротам как раз в тот момент, когда часы бьют четыре. Ворота открываются, и сотни горожан начинают входить. По обеим сторонам улицы стоят палатки с торговцами, детские активности, ёлки с разными тематиками, гигантские леденцы. В конце дорожки — фото с Сантой. Гости проводят часы, раскрашивая игрушки, чтобы повесить их у себя дома, подписывают деревянную табличку, которую мама хочет оставить на память о первом фестивале, покупают печенье из фудтрака, от которого по воздуху разносится аромат корицы и сахара.

— Ни хрена себе. Слухи не врали, но я должен был увидеть это своими глазами.

Я разворачиваюсь и вижу Хави, его жену Сидни и их двух детей. Хави вытаскивает телефон и щёлкает меня в костюме, сияя:

— Теперь у меня есть компромат, если что.

— Осторожнее, — бурчу я.

Сидни подходит, обнимает меня. — Рада видеть тебя в рождественском духе, Форрест. Тебя, случайно, не заставили носить этот костюм?

— О да. Мама и Шона постарались. — Я смотрю в сторону своей девушки: она разговаривает с посетителями, направляя их в очередь к Сантам — моим родителям, которые вжились в роли и выслушивают желания детей.

— Она остаётся навсегда? — спрашивает Хави, тоже глядя туда же.

— Да. — Чёрт, я не могу дождаться момента, когда она официально станет моей.

— Рад за тебя, брат. — Он пожимает мне руку.

— Спасибо. И спасибо, что был рядом, когда я пытался вытащить голову из собственной задницы.

Сидни смеётся:

— Все вы, мужчины, одинаковые.

— Так говорят, — соглашаюсь я и снова обращаюсь к Хави: — Кстати, спасибо, что прикрываешь на работе. Без тебя я бы не справился.

— Без проблем, дружище. Для этого и нужны друзья.

— У меня, кстати, к тебе деловое предложение, — говорю я, заинтересовав его.

— Так…

Кладу руку ему на плечо. — Но обсудим после праздников.

У меня появилась идея по поводу того, как вести бизнес дальше, но многое зависит от разговора с Шоной о будущем.

— А пока просто наслаждайтесь фестивалем. — Я наклоняюсь к его детям: — Горячий шоколад здесь потрясающий. Попросите маму с папой.

Айви поднимает голову к отцу. — Пап, можно горячего шоколаду?

— Спасибо, чувак, — бурчит Хави краем рта. — Приведу её к тебе, когда она вечером не сможет уснуть. — Потом, обращаясь к дочери, говорит: — Конечно, принцесса. Пошли.

— О, Форрест, — раздаётся позади меня.

Я разворачиваюсь и вижу Джилл, почти со слезами на глазах, рядом с её женой Беккой.

— Аккуратнее с выражениями, Джилл.

— А то что будет? — теперь она смеётся вслух. — Уволишь меня? Уже слышала это раньше.

Глаза Бекки скользят вниз… на мой пах.

— Чёрт. Жаль, что я не по эту сторону поля, Форрест, потому что с такой битой ты бы забивал хоумраны каждый раз.

Шона появляется рядом, обвивая меня за талию. — О, не переживай. Он забивает, и ещё как.

Бекка одобрительно кивает, а Джилл, наконец, перестаёт смеяться.

— Шона, ты уже встречалась с Джилл. А это её жена, Бекка, — говорю я, и Шона протягивает руку Бекке.

— Приятно познакомиться.

— Не беспокойся, Шона. У меня нет желания вскарабкаться на твоего эльфа, — подшучивает Бекка.

— Я в курсе. И, честно говоря, сама кайфую от того, как этот наряд подчёркивает его тело, — Шона игриво приподнимает брови.

Джилл смотрит на нас с усмешкой:

— Рада видеть вас счастливым, босс.

Я целую Шону в макушку. — Спасибо, Джилл.

Бекка хватает Джилл за руку и увлекает за собой:

— Пошли, детка. Хочу купить мятную сахарную вату, чтобы потом слизывать её с тебя.

Джилл облизывает губы, уходя. — Звучит как идеальный десерт.

Шона приподнимается на носочках, целует меня:

— Просто хотела поздороваться.

— Или, может, пометить территорию перед Джилл, которая вообще-то не угроза?

Она пожимает плечами.

— Осторожность никогда не помешает.

Шона уходит, подмигнув мне, а я оборачиваюсь, услышав позади звон колокольчиков — это мои братья.

Тупые колокольчики на тупых ботинках с тупыми загнутыми носками.

— Эта грёбаная обувь. Я сожгу её нахер, — ворчит Уайатт, поправляя костюм. Кажется, мы тратим больше времени на то, чтобы скрыть своё хозяйство, чем на саму работу.

— Не надо сжигать, — вставляет Уокер. — Пусть Келси наденет их во время секса. Получится озорная музыка.

Мы с Уайаттом бросаем на него одинаково скучные взгляды.

— Ты отвратителен, — бурчу я, отступая на шаг.

Но Уокер лишь усмехается: — Не критикуй, пока не попробуешь.

— Как Шона? — спрашивает Уайатт, сменив тему (слава Богу), глядя на неё.

— На седьмом небе от счастья.

— И правильно. Всё получилось потрясающе. В пивной об этом только и говорят всю неделю.

— Я ей передам.

— Готов к Вегасу?

— Насколько это вообще возможно. — Оба брата в курсе моих опасений насчёт матери Шоны, и, честно, чертовски приятно, что я могу поделиться этим с ними.

— Только не позволяй заставить тебя думать, что ты её не достоин, — говорит Уокер. — Я тебе говорю... когда я отчитал родителей Эвелин за то, как они с ней обращались, я никогда в жизни не испытывал такого чувства защиты по отношению к кому-либо. И именно тогда я понял, что, черт возьми, я ее заслуживаю.

— Надеюсь, до этого не дойдёт. Но если Дикси меня вынудит, я ей всё выскажу.

— А бывший? — спрашивает Уокер.

— О нём я не волнуюсь. Он давно вне её жизни. Но если он начнёт поливать Шону грязью… возможно, мне придётся высказать и ему. — Я сжимаю челюсть. Не могу не напрягаться при мысли, что она увидит его. Этот человек когда-то имел ту, что всегда была моей. Я знаю, что она всё ещё моя, но не хочу, чтобы она усомнилась в этом — из-за его слов.

Что напомнило мне…

Я поворачиваюсь к братьям, смотрю им в глаза. — Вы заняты завтра?

— Кроме этого — нет, — отвечает Уайатт. — Меня Бен подменяет на неделе.

— У меня выходные ещё три дня. Работать надо только на Рождество вечером. А что?

Я глубоко вдыхаю. — Хочу выбрать кольцо. Хотел спросить, пойдёте со мной?

Уокер чуть ли не плачет: — Чёрт, Форрест. Серьёзно?

Я отталкиваю его.

— Не делай из этого ебучий цирк, Уокер.

Уайатт смеётся и кивает. — Наконец-то. Я с тобой.

— Я тоже, старший брат, — добавляет Уокер. — Когда собираешься сделать предложение?

— Думаю, когда вернёмся из Вегаса. Не хочу начинать Новый год, не зная, что она будет моей женой. И хоть я терпеть не могу ждать, но когда она уладит всё там — у нас всё будет хорошо.

Уайатт хлопает меня по плечу: — Это круто, Форрест. Рад за тебя. Ты наконец получаешь то, чего хотел.

— Да. Думаю, чёрт возьми, наконец-то получаю.

— С Рождеством, детка, — бормочу я, притягивая Шону ближе. Она прижимает попку к моей утренней эрекции.