— Простите, у нас немного ужин подгорел. Заболтались, пока знакомились, — выдала я версию, не сильно отличающуюся от правды.

Ужин подгорел? Подгорел? Мы познакомились? Ну почти. Так что сойдет.

Ворча что-то под нос про современную молодежь, старушка скрылась в подъезде. А я представилась.

— Меня зовут Катя, твой отец разрешил пожить в квартире.

Дальше я замолчала, не зная, что сказать. И надеясь, что мне поверят, а не сочтут воровкой и не вызовут полицию.

Маша не спешила с беседой, она о чем-то мучительно думала, морща вздернутый носик.

А мне в голову пришла мысль, что Юра не в курсе приезда дочери, иначе предупредил бы нас друг о друге.

— Твой отец не знает, что ты здесь, — наконец скорее сказала, чем спросила я. Надо же было как-то начать диалог.

Девушка печально вздохнула и кивнула.

— Давай поступим так, — предложила я. — Поднимемся в квартиру. Думаю, там уже можно нормально находиться. Поужинаем… — на этом моменте девушка вздохнула еще печальнее, — поговорим? Ну, если ты, конечно, захочешь. А утром я уеду и не буду тебе мешать.

Честно говоря, уезжать мне не хотелось по нескольким причинам. Во-первых, дома Костик, и придется с ним общаться. Уверена, он продолжит убеждать меня, что мы семья, что все бабы в прошлом и он больше так не будет. Ну а во-вторых, мне нравилось жить здесь. И дело вовсе не в том, что квартира в элитном районе — будь это однушка на окраине, мне бы тоже нравилось. Просто каждая вещь здесь напоминала о нем, создавая иллюзию его присутствия.

— Хорошо, — согласилась Маша, поднимаясь со скамейки. — Только чур, готовлю не я. Ты же видела, что я натворила?

Мне поверили, — выдохнула я, поднимаясь со скамейки.

Маша сидела рядом и молча наблюдала, как я управляюсь у плиты, сопровождая каждое мое действие печальным вздохом.

— Ты не умеешь готовить? — озвучила я очевидный вывод.

— Угу, — кивнула Маша. — Вон и пельмени сожгла.

Пострадавшую посуду с непознаваемым черным содержимым я выбросила в мусорку, так и не поняв, что именно пыталась приготовить Юрина дочь.

— Это ничего, — приободрила я ее. — Твоя тезка, когда вышла замуж за моего сына, тоже не умела. — Вспомнив, как та пожарила макароны, высыпав их на сковороду прямо из пачки, я улыбнулась. Егор до сих пор припоминает тот случай.

— А потом? — заинтересовалась девушка. — Научилась?

— Конечно! Теперь и суп, и котлеты. Все умеет.

Невестка ради любимого мужа весьма быстро освоила множество блюд.

— Эх, это слишком сложно, — подперев голову руками, нахмурилась Маша, глядя, как я ловко переворачиваю куриную грудку.

— А хочешь, я тебя научу? — предложила я, повернувшись к ней.

Ее глаза выражали сомнение то ли в том, что у получится, то ли в том, что я и правда собираюсь ее учить.

В подтверждение серьезности своих слов я отодвинулась от плиты и протянула девушке лопатку.

— Попробуй.

Уже через полчаса на столе дымилась тарелка с ароматной курочкой, рядом стояла салатница с нарезанными овощами и, конечно, хлеб. Как же без него? Меня с детства приучили, что без хлеба нет обеда. Ну или ужина.

За едой разговор пошел веселее и продуктивнее. Маша была не против моего соседства, но только при одном условии: отец не должен знать, что она здесь. Причину категорически отказалась называть, я и не настаивала. Кто я такая, чтобы со мной откровенничать? Чужая тетка, которую Маша видит впервые в жизни. Сохранить тайну мне было несложно, тем более что она будет под присмотром и голодной не останется. Да и квартиру не сожжет.

Разошлись по кроватям уже ближе к двум часам ночи. А мне вставать рано. Пожалуй, даже раньше обычного. Надо для Маши завтрак оставить и инструкцию к пельменям написать, — промелькнули последние мысли перед тем, как я провалилась в сон.

Утром я приготовила завтрак на двоих. Свой проглотила незамедлительно, а тот, что для Маши, оставила на столе, накрыв салфеткой.

Интересно, чем она питалась, когда одна жила? Задалась я вопросом, надо бы спросить вечером.

Наскоро описав рецепт приготовления пельменей, сунула листок под тарелку с завтраком. Не забыв дописать в конце:

В телефон не залипать, следить за процессом (припомнила, как училась готовить невестка), потому что как гласит народная мудрость — любая кастрюля начинает жарить сразу же после того, как заканчивает варить.

На всякий случай приписав внизу свой телефон для связи.

Едва я вышла из метро, как мой телефон завибрировал в сумочке. Юра. Ого, рано. Соскучился? Но причина была в другом.

— Доброе утро, неожиданно рано, но очень приятно, — ответила я улыбаясь.

Хмурые прохожие, спешащие по утренним делам, недоуменно оборачивались на мое сияющее лицо. Они не понимали, как можно быть такой счастливой в этот ранний час. А мне было хорошо: от теплых лучей солнца, от разлившегося в воздухе аромата свежескошенной травы и от звука любимого голоса.

— Катюша, — сразу начал Юра, без предисловий. — Утром звонила Марфа Васильевна. Что у вас произошло? Пожар? Почему Маша дома?

Он сыпал вопросами, и в его голосе слышалось явное волнение. Я мысленно «поблагодарила» бдительную старушку. Вот так запросто сдала нас… И как теперь объяснить Маше, что это не я все отцу разболтала? Но раз Юра уже в курсе, то скрывать не стала и честно рассказала.

— Слава богу, а я уж подумал… Главное, что все целы. Но все-таки, Маша… она же отдельно живет. Что случилось? — он включил режим «беспокойный отец».

— Она не сказала. И вообще просила тебе не говорить о том, что дома. Так что давай пока сделаем вид, что ты… — Юра отлично понял просьбу.

— Да, да, конечно, — поспешно согласился.

К магазину я пришла первой. Ни Светы, ни Веры, ни тем более, Валерии еще не было. В тишине пустого торгового зала даже звук моих шагов отдавался эхом. Переодевшись в подсобке, принялась за привычную утреннюю рутину — расставлять товар, проверять сроки, протирать полки, — а в голове крутилась одна-единственная фраза, сказанная Юрой в конце нашего утреннего разговора:

«Постараюсь вырваться на денек…»

Нет, я, конечно, очень этому рада, но как быть с Машей? Если отец вернётся, то застанет её дома, а она явно не желает ему ничего говорить. Выяснить бы до приезда Юры, в чём дело?

От размышлений меня оторвал скрип открывающейся входной двери. «Коллеги, директор, покупатель?» — высунулась я из-за стеллажа с соленьями, пытаясь разглядеть вошедшего.

Ни то ни другое, ни третье — на пороге застыл Егор. Мой сын нерешительно переминался с ноги на ногу, оглядывая пустой торговый зал. Неожиданная встреча с ним ранним утром вызвала странное чувство — щемящую радость, смешанную с лёгкой тревогой. С чем бы он мог прийти в такой час?

— Мам? — позвал он, не видя меня.

— Я здесь, — вышла на свет, отложив влажную тряпку, и пошла ему навстречу. — Доброе утро, сынок. Как Машенька? — спросила я, мысленно перебирая возможные причины его визита.

Внутренний голос нашёптывал разные варианты, самый первый из которых — беременность невестки. Но с ней, как выяснилось, полный порядок.

— Ест, спит, растёт, — кратко описал состояние жены Егор, нервно проводя рукой по затылку. — Я… поговорить. Ты же дома теперь не… того. — Он замолчал, ища нужные слова, и в его глазах читалось беспокойство, которое заставило моё сердце сжаться.

— Почему не позвонил? — спросила я, целуя сына в щёку. Колючую, небритую. Удивительно, как быстро растут дети. Казалось, ещё совсем недавно это был розовощекий малыш, а сегодня это уже…

— Думал, — буркнул сын смущённо, — у меня из головы слова твои не выходили про бабулю и вообще. Короче, ма, Машка права, чего я лезу? Поступай, как знаешь, да?

Очевидно, что слова давались непросто, внутри сына бушевал ураган эмоций, которые он старательно сдерживал. Я мысленно поблагодарила свою невестку, сумевшую все понять и донести до своего мужа это доступным языком.