— Муж, мама с Машей пришли.

Голос звучал так естественно и радушно, словно появление незнакомой девушки было абсолютно ожидаемым событием. И я была ей за это очень благодарна.

Из глубины квартиры раздался голос Егора:

— Ща, мам, я переоденусь. Только с работы приехал.

Мы успели помыть руки и пройти на просторную кухню, где Маша уже успела накрыть чай. На столе стояли три чашки из большого сервиза, подаренного моей мамой на свадьбу, блюдо с пирогами из пекарни на первом этаже, вазочка с мармеладом и тарелка с нарезанными кружочками солёными огурцами.

Невестка принялась хлопотать:

— Проходите, за стол! Чай заваривается, пирог яблочный ещё тёплый. А это, — она ухватила один из кругляшей, — мои конфетки.

И, зажмурившись от удовольствия, сунула его в рот.

Маша тихо устроилась на краешке стула, но хозяйка дома сразу же пододвинула к ней мармелад:

— Не стесняйся, тезка, у нас всё просто, без церемоний.

— Тогда можно мне тоже конфетку? — ещё робея, попросила Маша, сглатывая слюну.

— Ну конечно! — невестка легко заменила сладости на солёности. И обе беременные захрустели тем, что требовал их организм.

В этот момент я поймала на себе непонимающий взгляд сына, вошедшего на кухню. Его, в отличие от жены, удивляла незнакомая гостья. И он совершенно не знал, как себя вести.

— Егора-а-а, — прищурилась Маша, понимая всё без слов, — садись, поешь, а?

Спорить с женой в положении сын не решился, опустился на стул рядом со мной.

— Познакомься, это Маша, — представила я девушку.

Сын сухо кивнул:

— Егор.

— Она Юрина дочь, — продолжила я. Сын, сделавший глоток, закашлялся. И тут же получил по спине от жены. Полагаю, что чуть сильнее, чем на то требовалось. Потому что стал чуть радушнее.

— Рад знакомству, — успокоившись, произнёс он.

Маша ответила лёгкой улыбкой, но в её глазах читалась настороженность. Тишина нависла над столом, становясь всё более тягостной.

— Ну вот что, друзья, — не выдержала невестка, хлопнув по столешнице ладошками, — закончили играть в молчанку. Маш, расскажи, как познакомилась с тётей Катей?

Все взгляды устремились на девушку, заставляя её смущённо покраснеть, но под ободряющим взглядом хозяйки дома она начала рассказ. Сначала робко, подбирая слова, а потом всё свободнее. Умолчав о главном: беременности и ссоре с матерью.

Егор слушал, и его настороженность постепенно таяла. Когда Маша, смеясь, описывала нашу первую встречу в дыму от подгоревших пельменей, он даже рассмеялся.

— Очень похоже на маму, она как Чип и Дейл, всегда спешит на помощь, — с лёгкой иронией в голосе заметил он, но в его глазах я увидела то, в чём нуждалась: одобрение.

Атмосфера на кухне наконец-то стала по-настоящему тёплой и семейной. Маша, та, что жена, принялась рассказывать о том, как протекает беременность, малышка уже вовсю пинается, слушаясь только папу — стоит ему приложить ладонь к животу, она тут же успокаивается. А ещё на следующей неделе УЗИ, на котором молодые родители надеются узнать пол ребёнка. Хотя им обоим и так понятно — девочка.

Вечер мы провели очень душевно, общались, пили чай. А на прощание Егор, улучив момент, пока две Маши были заняты просмотром какого-то видео для беременных, крепко меня обнял, как бывало раньше.

— Мам, не обижайся, ладно? Я тебя так люблю. Просто мне нужно было всё переварить. Неожиданно очень.

Возвращались мы домой уже поздно, на улице зажглись фонари, тёплый летний воздух пах по-особенному — не только для меня, но и для Маши, потому что она внезапно остановилась и глубоко вздохнула.

— М-м-м, как вкусно! — сказала она.

Из открытых окон первого этажа доносился соблазнительный запах жареного лука и мяса — кто-то готовил ужин. Где-то впереди, у маленькой кофейни, горьковатый, бодрящий аромат свежемолотых зерен перебивал всё остальное, но тут же уступал место сладкому облаку ванили из соседней кондитерской. И над всем этим едва уловимый, но вездесущий запах большого города: дух нагретого за день бетона и внезапный, но приятный порыв свежести из сквера, пахнущего скошенной травой и влажной землёй после вечернего дождика.

Но оказалось, что Машу привлекает совсем иное: на соседней улице укладывали свежий асфальт. И мы сделали крюк, свернули за угол дома, чтобы девушка могла вдоволь надышаться, как она сама выразилась, «неповторимым ароматом».

Я лишь улыбнулась: вот что бывает с людьми из-за беременности. Уже идя по Крестовскому острову, в моём кармане затрезвонил телефон, отвлекая нас от беседы.

— Это твой отец, — сообщила я Маше.

Маша вздохнула и попросила:

— Скажи ему… про меня. — Остановившись посреди тротуара, она поискала глазами свободную скамейку и направилась к ней.

Палец уже потянулся к кнопке ответа, когда в голове пронеслись все возможные варианты начала этого разговора. Как всегда, «просто и честно» казался самым правильным.

— Привет, — ответила я, принимая вызов. В трубке на заднем фоне слышался гул мотора и работающее радио. Юра куда-то ехал.

— Привет, родная, — отозвался он сразу, — я еду к тебе!

Сердечко замерло на мгновение, а затем забилось с удвоенной силой. Ко мне!

— Я так соскучилась! — выпалила, поймав на себе странный взгляд Маши, полный то ли удивления, то ли тоски и грусти, и вдруг вспомнила о её просьбе, которая, стоило мне услышать его голос, испарилась из головы. — Юр, я должна тебе кое-что сказать. Ты можешь остановить машину на минутку?

— Ты меня пугаешь, Катюша, что случилось? Нет, подожди, я пока не припарковался, — его голос звучал взволнованно.

Пока Юра искал место для остановки, я села рядом с Машей и включила громкую связь. Хотела, чтобы она слышала сама то, что скажет отец. Возможно, это было опрометчиво с моей стороны — мало ли как он отреагирует? Но мне казалось, что он обрадуется.

Маша замерла, вцепившись в край скамейки, и когда раздался голос отца, кажется, даже перестала дышать.

— Давай, я готов.

— В общем, Юр, такое дело, — я положила свою руку на колено Маши, стараясь её приободрить, — рядом со мной твоя дочь, — начала с того, что он уже знал, мысленно моля его дослушать молча. — И она скоро сделает тебя дедом.

Тишину нарушил щелчок зажигалки и глубокий вдох. Юра явно достал сигарету и закурил.

— Юра, почему ты молчишь? — видя, как на глазах бледнеет Маша, я поторопила его с ответом.

— Думаю.

— Пока ты думаешь, твоя дочь сейчас в обморок упадёт.

— Машка? Она меня слышит? — удивился Юра. — Маруся, девочка моя, ты не представляешь, как я рад, ты же помнишь, что я никогда не умел выражать свои эмоции.

— Па-а-ап, — неуверенно начала Маша, понемногу приходя в себя, — правда? И ты не злишься?

— Немного, но только за то, что ты во мне сомневаешься, раз сама побоялась сказать. Господи, девочки, как вы меня напугали своим… — запаркуйся, важный разговор. Я уже подумал, случилось чего! А у нас радость такая!

Слушая отца, Маша снова принялась хлюпать носом, но теперь — не от страха или обиды, а, наверное, от счастья и облегчения. От того, что отец на её стороне. Что она не одна. Пришлось обнять её за плечи, прижать покрепче. Она такая большая, а в сущности ещё совсем ребёнок.

Интересно, а где же папаша этого малыша? Сдаётся мне, что он сбежал, раз уж она так переживала. Надо будет потом осторожно расспросить её об этом.

— Девчонки, ложитесь спать, меня не ждите, — под конец разговора попросил Юра, — я же только выехал, так что утром приеду, и наболтаемся. Я на три дня, мы всё успеем!

— Ой, я же хотела у Маши узнать про врача, — положив трубку, вспомнила, что так и не спросила у невестки о том, что планировала. Помнится, она долго и придирчиво выбирала самого лучшего для ведения беременности.

— А я уже, — похлопала себя по сумочке Юрина дочь, — узнала.

Невестка в два счёта раскусила интересное положение своей тезки, и виной тому то ли сладкий чай с солёными огурцами, то ли большой интерес к теме, на которую жена Егора трещала без умолку. Тайну же обещала хранить как свою личную.