— И я по-прежнему предлагаю тебе остаться, ты можешь здесь изменить ситуацию. — Юра помог мне устроиться на пассажирском сиденье и не спешил захлопнуть двери. Вместо этого он стоял так близко, что я ощущала запах табака и мужской туалетной воды.

— Как ты себе это представляешь? Даже если теоретически я соглашусь, то чтобы начать торговлю в старом здании сельпо, нужно сделать ремонт, купить товар, ИП открыть, в конце концов, зарегистрироваться в налоговой, — принялась я перечислять первое, что пришло в голову.

— Нанять бухгалтера, поставить кассу, — кивнул Юра, захлопнув наконец двери. Пока он усаживался за руль, я уже мысленно прикидывала ассортимент, необходимый для местного населения. Насколько я помню, помимо съедобного на прилавке можно было найти канцелярию, одежду, обувь и средства гигиены. А вот овощей не завозили от слова совсем. Да и кому они здесь были бы интересны, если у каждого в огороде и картошка, и морковка имелись?

— По глазам вижу, ты уже готовишься к открытию, — улыбнулся Юра, глядя на меня.

— Не-не-не, это заранее убыточное мероприятие без меня, — покрутила головой я. — Ну сколько в деревне народу осталось? Сто, двести человек? Прибыли не будет, однозначно.

— Это ты не принимаешь в расчет, что в соседних деревнях тоже люди живут, — включился в спор Юра. И всю дорогу мы на словах составляли бизнес-план. Он даже проговорился, что разговаривал с председателем поселения, и тот готов сдавать помещение в аренду за символическую сумму, лишь бы кто-то занялся торговлей. Уговорить продать пока не получилось. Но и те условия, что были озвучены, вполне посильные.

— Стоп! — я даже подняла руки ладонями вверх. — Мы заигрались в планирование, это все интересно, но я не готова. У меня в городе своя жизнь, работа, подруги. — Вспомнились собравшиеся увольняться Верка со Светкой. А что, мы бы справились, у нас прекрасная команда. А Инка так вообще вольная птица, и Димка опять же местный. Пока я ушла в свои мысли, мы уже успели проехать мимо указателя Иван-Гора, промелькнул в окне заброшенный магазин, и я, указав на домик тети Наташи, попросила:

— Останови, пожалуйста, мне сюда.

Юра помог мне вытащить пакет из машины, донести его до крыльца и уехал. А я, постучавшись в двери, еще и крикнула на всякий случай:

— Тетя Наташ, это Катя, я привела лекарства.

Послышалось шарканье ног, а через две минуты на пороге стояла хозяйка дома, опираясь на палку, как и в нашу первую встречу.

— Проходи, Катюша, проходи, я уж думала, ты позабыла, — сгорбившись, старушка поковыляла в дом. А мне стало стыдно. Мы собирались приехать вчера, но я совершенно позабыла про обещание.

В комнате пахло Корвалолом, пузырек с каплями стоял на подоконнике, рядом с ним — пустая стопка и стакан воды. Видимо, до моего прихода тетя Наташа приняла лекарство.

— Вам плохо? — забеспокоилась я, глядя, как старушка прошаркала к разобранной кровати и, скрипя пружинами, уселась на откинутое одеяло.

— Сейчас пройдет, — отмахнулась тетя Наташа, массируя в области груди круговыми движениями, видимо, пытаясь облегчить боль. — Так частенько бывает, если таблетки не пью.

— Сейчас я, сейчас, — вытаскивая из пакета продукты, я искала лекарства. — Да где же!

От волнения руки дрожали, а я корила себя за забывчивость. Надо было еще вчера привезти таблетки. Наконец, я нашла то, что искала.

— Вон те желтенькие, — увидев упаковки с таблетками, попросила хозяйка избы, — две штуки и из белой пачки одну.

Пока она запивала таблетки, я разложила на место продукты и поставила чайник. Надо же было чем-то себя занять. Оставить одну я ее не смогу, а вдруг понадобится скорую вызвать? Это раньше в деревне был фельдшерский пункт, можно было медработника пригласить, а теперь, навряд ли он сохранился. Все разваливается. Минут через двадцать лекарство подействовало, тетя Наташа повеселела и даже попросила согреть суп.

— Как много ты всего накупила! — качала она головой, видя гостинцы. — И хлебушка свежего, ммм, давно я такого не ела, в лавке другой совсем. А конфеты-то какие! Мои любимые шоколадные с вафлей. Уважила бабушку, ну спасибо!

Пока тетя Наташа обедала, я пила чай и слушала последние новости.

— Ты Пальку-то помнишь, небось? — спросила она, дуя на горячую тарелку.

— Ну, Пальку! Как же, — видя, что я не понимаю, о ком речь, пояснила: — дурачок местный, ну?

И я вспомнила странного парнишку, который никогда с нами не разговаривал, но всегда крутился где-то поблизости. Светловолосый, коротко стриженный, в одежде, будто с чужого плеча — широкие штаны с огромной бляхой на ремне, галоши на меху, даже летом в самую жару, и наглухо застегнутая гимнастерка, что велика ему в плечах на пару размеров. Если кто-то задавал ему вопрос, то он только глупо улыбался в ответ и размахивал руками, мыча что-то нечленораздельное. Вот только имя мне его было незнакомо, оказывается, Палька звали.

— Палька, ну то есть Пашка, ага, — кивнула тетя Наташа. — Думала, ты знаешь. Да бог с ним, дурачком, царствие ему небесное, — перекрестилась старушка. — Брат его младший Виталик вернулся вчера. То-то у Нюрки радости! У мамки его, стало быть.

— В отпуск? — спросила я для поддержания разговора, потому что мне от его возвращения не горячо, не холодно.

— Лучше, — прихлебывая из ложки, произнесла старушка. — Насовсем вернулся. Нажился в своем городе, он же на девке из Торопца женился, да к ней и уехал. А теперь вернулся и к мамке назад. Золотые руки у парня, плотник от бога, в батьку весь, — нахваливала незнакомого мне возвращенца в родные края тетя Наташа.

— Плотник? — задумалась я. А ведь он наверняка работу будет искать. Может, и пригодится на ферме толковый работник, тем более с золотыми руками. — А подскажи мне, в каком он доме живет?

— Так за бывшим детским садом, позабыла ты, что ли? Кузнецовы всегда там жили, ты чего?

Видимо, тетя Наташа считала меня за местную, искренне полагая, что я должна помнить, где и кто жил в деревне.

Юра

Как умел, пытался убедить Катю, что открытие магазина в деревне — прибыльное мероприятие, но по глазам видел, она не согласна. Отступил, ей нужно время, чтобы решиться. То, что она уедет через несколько дней, я не сомневался, ровно как и в том, что вернется. Пусть не так скоро, как мне бы того хотелось, но вернется.

А идея с продуктовым — здравая. Людям нужны нормальные условия. Раз уж я за ферму взялся, потребуются рабочие руки. А где их взять, если молодежь бежит? Остались старики. Людям нужны уверенность в завтрашнем дне, достойная зарплата, социальная подушка: аптека, медпункт, садик, тот же магазин. Вот первое, за что надо браться.

Погруженный в эти мысли, я остановился на обочине шоссе, метрах в пятидесяти от того, что осталось от колхозной фермы. Строительная бригада уже прибыла на место и сгружала с манипулятора бытовки. Чуть поодаль — импровизированная стоянка их машин, рядом с которыми виднелись походные сумки.

Большегруза со стройматериалом в поле зрения не наблюдалось. Но и кое-что любопытное я заметил: у самого большого ангара столпились люди, человек десять, не больше. И это не строители, хотя мужики крепкие, но одеты они не в спецформу, а по гражданке. Один из них, поднеся руку к голове, пристально уставился на меня, а затем что-то сказал остальным, и вся эта демонстрация двинулась в мою сторону.

Надеюсь, они не морду бить собираются? — усмехнулся я. Рука потянулась к пачке, и, чиркнув зажигалкой, закурил прямо в кабине. Димка унюхает, ворчать будет. Решив не злить брата, я вышел на улицу.

— Ты, что ли, хозяин? — вместо приветствия произнес здоровяк, тот самый, что первым увидел меня издали. Несмотря на футболку с изображением улыбающегося смайла, выглядел мужик весьма сурово: небритая физиономия, сведенные к переносице брови, ухмылка, не предвещающая мне ничего хорошего.

Его товарищи молчали, но их позы, сцепленные руки, тяжелые взгляды говорили яснее слов: диалог готовы поддержать кулаками. Я нарочито медленно затянулся, выпустив струйку дыма в теплый воздух. Изображаешь хозяина, блин, — прошипел внутренний голос. Затем протянул руку: