— Юрий, — замер с вытянутой ладонью, глядя здоровяку прямо в глаза. Тот ехидно хмыкнул, но руку пожал. Крепко, с пробой на прочность.

— Виктор.

Неплохо, диалог положен. Раз сразу в нос не получил, то есть шанс, что договоримся.

— С чем пожаловали, мужики? — перевел взгляд на «группу поддержки» за спиной Виктора.

— Слух по деревне пошел, — скрестил руки на мощной груди Виктор, буравя меня тяжелым взглядом, — что ангары сносить задумал, коттеджей для буржуев настроишь.

— Хм, впервые слышу, — покачал головой я, — у меня другой план: хочу ферму восстановить.

Вот значит как, пришли за землю свою постоять. Что ж, их можно понять, кому понравится, когда тихое место превратят в шумный курорт для богатеньких. Виктор взглянул на меня с недоверием. Он явно не ожидал такого поворота событий. Мужики позади него удивленно зашептались, обсуждая услышанное.

Пока они переваривали полученную информацию, у меня созрел план, и я продолжил их шокировать.

— Такое дело, мужики, — доставая сигареты и протягивая вперед, угощая. — Рабочих рук не хватает. Буренок мне привезут раньше, чем рассчитывал, мои ребята не справятся. Может, посоветуете, кто возьмется за шабашку?

Если я все правильно рассчитал, то уже сегодня вторая бригада будет собрана. Вон, руки у всех натруженные, не бездельники. Да и следов алкоголя на лицах я не наблюдаю. Не запойные, и это еще один плюс. Ну а если нет, сейчас в морду дадут.

Виктор прищурился, размышляя, стоит ли мне доверять, а затем взял предложенную сигарету; вслед за ним потянулись и остальные мужики.

— Работа — это хорошо, — произнес Виктор закуривая. Его лидерство стало еще более очевидным, — платить сколько станешь?

— Не обижу, — говорить о сумме преждевременно, нужно сперва очертить фронт работ, — а если сработаемся, то и дальше обеспечу местами на постоянку.

Однозначно понадобятся водители, грузчики и строители. Странная мысль промелькнула, когда услышал про коттеджи. Сперва надо все рассчитать как следует, а уже потом браться за проект. Да и под него явно понадобится кредит, все свои деньги я вложил в покупку земли. Осталось не так много.

— Обсудим, — кивнул Виктор, а затем махнул рукой, приглашая к дебатам остальных.

— Юрий Сергеевич! — раздраженный оклик прораба Петровича разрезал воздух. Я и не заметил, как он подошел. — Мои ребята готовы. Материал когда ждать? Глазеть на руины будем или работать?

— Твою ж, — выругался я, вспоминая, что приехал как раз решить эту проблему. Похлопал по карманам в поисках мобильного. Вспомнив, что оставил аппарат в машине, полез на переднее сиденье. — Петрович, две минуты, все проясню.

Прораб кивнул недовольно. А мужики, переглянувшись, мгновенно окружили его плотным кольцом, засыпая вопросами о графике и объемах.

Час пролетел незаметно. Доски пообещали к вечеру. Виктор с Петровичем, словно старые знакомые, быстро набросали план, поделили зоны ответственности между своими и наемными. Моя роль свелась к наблюдателю. Мужики разбрелись по домам за инструментом, получив наказ от Виктора вернуться с инструментом.

Мы обошли полуразрушенные ангары. Ветер гулял сквозь зияющие дыры в стенах. Прогнившие стропила, обвалившаяся местами кровля, сгнившие полы в загонах, кормушки, больше похожие на решето… Объем работ — колоссальный. Сроки — впритык. Работать придется от темна до темна. Но Виктор, осматривая руины, бодрился: «Успеем, коли не зевать!»

— … на самом деле многие бы вернулись, — отвлекшись, я пропустил часть разговора Виктора и Петровича. Судя по всему, они уже закончили с планами по строительству и перешли на разговоры за жизнь, — да только что здесь делать? Работы нет, условий для жизни тоже, да даже лавки продуктовой и той нема, — развел здоровяк руками. Он уже не был тем грозным великаном, которым виделся мне в начале. Сейчас передо мной обычный мужик, у которого душа болела за родные места.

— А что, Вить, много народу в деревне? — хотелось узнать про это место побольше. Мне здесь предстоит жить и работать.

— Из сотни домов осталось от силы тридцать пять, — с сожалением ответил Виктор, — это те, кто зимой живет. А так на лето еще приезжают. Вон соседка моя, Иришка, та каждый май с детьми в родительскую избу и до октября тут. Или вон Кузнецовы, бабку в апреле привозят, да с первым снегом обратно.

Слово за слово, стало понятно, что если бы здесь что-то менялось к лучшему, то и люди бы возвращались. Что ж, тогда нам нужно собрать жителей, поговорить. Клуб, в котором раньше проводились массовые мероприятия, сгорел еще лет десять назад. Правление? Но оно не вместит всех желающих. Я очень надеялся, что желающих послушать окажется много. Виктор заверил, что оповещение населения он возьмет на себя. Сговорились собраться через неделю у фермы. К тому времени часть уже будет приведена в порядок, пусть все увидят, что грядут перемены. Люди должны видеть, что мои слова не пустые обещания.

Со стройки уехал под вечер, когда разгрузили последнюю приехавшую машину с досками, и две бригады — наемная и местная — застучали топорами и заскрипели пилами. Машина тронулась. Куда? Вопрос отпал сам собой. В Мартыниху. Упустить шанс увидеть Катерину, когда время на исходе? Ни за что.

Проезжая мимо заброшенного здания бывшего магазина, краем глаза уловил движение за пыльным стеклом. Притормозил, присмотрелся. В сумраке пустого торгового зала, среди теней от пустых стеллажей, стояла женская фигура в легком розовом сарафане. До боли знакомый силуэт.

Катя

Беседа с Юрой поселила во мне сомнения. Его искренность, напор, уверенность в том, что стоит захотеть, и все получится, разожгли во мне жгучее желание попробовать. Наверное, поэтому после того, как весь день провела у тетки Натальи, я не отправилась сразу в Мартыниху, а пошла в магазин.

Зачем? Сама не знаю. Вообще, я не думала, что попаду внутрь, замок на двери явно говорил — чужим вход воспрещен. Но внутренний голос шептал: есть служебный.

С обратной стороны магазинчика никаких замков — дверь гостеприимно распахнута. Однако добраться до нее оказалось не так-то просто. Высокие заросли крапивы преграждали путь. Да еще и под ногами валялись какие-то ящики, разбитые бутылки, поваленное дерево. Перебираясь через которое, я зацепилась длинным подолом, порвав сарафан.

— Ефимова, куда ты лезешь? — ругала я себя вслух, преодолевая препятствия, — что ты забыла внутри?

Ноги до колен покрылись волдырями от ожогов, лодыжка, поцарапанная об гвоздь, торчащий из деревяшки, сарафан порван, — перечисляла в уме неприятности. Ради чего?

Шагнув за дверь, я сразу же запуталась в липкой паутине, приставшей к лицу и волосам.

— Да что же такое? — раздраженно смахнула паутину с лица я, чувствуя, как в душе разрастается гнев и разочарование.

Воздух внутри ударил в нос тяжелой смесью сырости, затхлости и плесени. Чихнула раз, другой, едва сдерживая рвотный позыв.

Небольшой коридор, заваленный пустыми коробками, вот деревянная дверь явно в подсобку, а эта — металлическая — в торговый зал. Открыть ее оказалось не так-то просто. Сперва я подумала, что заперто на ключ, но, навалившись плечом, смогла сдвинуть ее с места. Скрипя ржавыми петлями, дверь поддалась. Внутри все тот же беспорядок — пол усыпан битым стеклом от витрин, часть полок еще висят на стене, но большинство громоздятся на широком подоконнике, будто кто-то приготовил их к выносу, но по какой-то причине так и не забрал. А вон из того угла бесследно исчез холодильник, в котором лежала заморозка: пельмени, мясо, мороженое.

Пыльное окно практически не пропускало свет, внутри царил полумрак. Захотелось взять тряпку в руки и протереть стекла. Но я подавила в себе это странное желание. Зачем?

— Так и знал, что это ты, — произнес появившийся Юра, вынуждая меня повернуться к дверям. Я так увлеклась, рассматривая запустение, что не заметила, как он вошел. — Напугал?

Видя, что я вздрогнула, спросил он.