— Дай ему время, — тихо произнес Юра, протягивая мне огромный букет нежных альстромерий. Белоснежные, розовые, бордовые цветы, принимая которые я уловила нежный аромат.

— Спасибо, — прошептала я слова благодарности и за подарок, и за понимание.

— Я, наверное, не вовремя?

— Наоборот, я как раз рассказала сыну о нас. — увлекая Юру беседой, я зашагала на выход с территории больницы.

Я говорила и говорила, про маму, про то, как прошел мой день, про разговор с сыном, и том, что Юра появился очень вовремя. А он слушал и улыбался моей болтовне.

Вдруг он остановился, мягко развернул меня к себе и, глядя прямо в глаза, произнес:

— Выходи за меня.

Юра

Напряжение от встречи с Егором, сыном Катерины, спало, и мы с Катериной неторопливо, под руку, шли к главному входу больницы. Точнее, к выходу, потому что уже находились внутри. Моя женщина — да-да, моя, именно так я для себя ее видел и никак иначе — делилась, как прошел визит к маме, что есть улучшения, и я этому был безмерно рад. Когда любишь человека, то все, что связано с ним, становится для тебя важным и значимым. Она рассказывала, как прошел разговор с сыном, вскользь задела тему мужа, что после его возвращения поговорит о разводе. Я, правда, не очень понял, где он, наверное, в командировке. Иначе он уже давно был бы рядом с Катей, поддерживал ее в той тяжелой ситуации, в которой она сейчас оказалась. Помощь родных нужна и важна. Я бы сам сорвался и примчал из любого уголка мира, если бы узнал о подобном. Бросил бы все и летел туда, где я нужен.

В голове крутился обрывок фразы, который я успел услышать, когда подошел: «Жизнь слишком коротка, чтобы жить ее не так, как хочешь ты, а так, как ждут от тебя окружающие». Кажется, так сказала Катя. Слишком много горькой мудрости в этих словах. Ведь мы с ней уже не так юны, сколько нам осталось? А мы теряем время на ненужные церемонии. Наверное, именно это побудило меня поступить так в следующую секунду. Я резко остановился прямо посреди тротуара, отчего женщина с ребенком, идущая позади, чуть не врезалась в нас и недовольно выругалась:

— Чтоб вам пусто было! Нашли место обниматься!

Не обратил на ее ворчание никакого внимания. Весь мой мир сейчас сузился до одной-единственной женщины, все звуки затихли, кроме ее голоса, люди, бредущие по делам, смазанными тенями скользили вокруг. А я, глядя в синие глаза Катерины, вдруг понял, что должен сказать.

— Выходи за меня? — выдохнул я, пытаясь рассмотреть в ее взгляде хотя бы намек на согласие.

Не о любви сейчас важно было сказать, нет, не о том, что я хочу всегда быть рядом. Это все понятно без всяких слов. Хотелось большего: разделить с ней жизнь, идти рядом, делить печали и радости, растить детей. Глядя на счастливого Дамера, отчетливо понял, что хочу большую шумную семью. Хочу взять на себя ответственность за эту женщину, хочу сделать ее счастливой. И самое главное, я знаю как.

Выпалив предложение, я не дал ей ответить. Понимаю, что сейчас не самое удачное время для этого: болезнь мамы, наличие мужа, ссора с сыном.

— Не жду ответа прямо сейчас, у тебя будет время подумать, — едва коснувшись ее лба губами, продолжил я. — Неделя, месяц, сколько нужно, чтобы сказать «да».

Услышал ее тихий и какой-то печальный смех.

— Я, вообще-то, пока еще даже не разведена, — улыбаясь, ответила Катя. — Но обещаю подумать над твоим предложением.

А утром рано-рано я уехал. Мне пора возвращаться в деревню. Дела не станут ждать. Тем более с утра уже звонил Иван, сообщил, что они с Алисой нашли архивные документы нескольких домов для нашего проекта и просили подробные фото на местности, с замерами. Я надеялся, что, возможно, порасспрашивав местных, смогу найти в их альбомах старые снимки. Наверняка кто-то дружил и ходил в гости к обитателям Мартынихи.

Катя

Юра уехал, и без него стало пусто и грустно. Неделя пролетела в походах в больницу к маме и домашних делах. Чтобы не сойти с ума от скуки, я намыла и без того чистые окна во всей квартире, каждый день протирала пыль, готовила еду, ходила в магазин. Пару раз даже выходила гулять в парк, рассматривая аттракционы, слушая восторженные крики тех, кто отважился на них прокатиться. Я не люблю подобный экстрим, наверное, у меня обостренное чувство самосохранения. Потому что даже привычное с детства колесо обозрения, на которое я отважилась, напугало меня. И решила больше не экспериментировать.

С Юрой мы созванивались каждый день по вечерам, долго болтали. Его голос в трубке стал тем якорем, который не давал мне уплыть в пучину отчаяния.

Я в основном рассказывала про маму, про то, что речь понемногу восстанавливается. Уже получается складывать короткие предложения, правда, пока путается в падежах, но это такие мелочи. Рука и нога по-прежнему без изменений. И потребуется длительная реабилитация. Володя нашел место в отличном пансионате, и после больницы мама продолжит восстанавливаться уже там. Умолчала только о стоимости, мне придется продать машину, чтобы оплатить поездку. Уверена, что Юра бы предложил помощь. Но я не хочу. Сама. Мы с Володей справимся. И Егор обещал помочь.

С Егором пока все сложно. Он категорически не желает общаться. Нет, он отвечает на звонки, но отделывается сухими фразами типа «все норм».

Позавчера вернулись Инка с Димой. Мы пока не виделись с ней, у нее медовый месяц, или конфетно-букетный период? Как называется время в нашем возрасте за сорок, когда каждый вечер — свидание? Понятное дело, что Борис получил от ворот поворот, сейчас все мысли Инки были заняты Димой. Да и сердце, похоже, тоже.

Воскресенье. Вечер, граничащий с ночью. Уже половина двенадцатого, а я все не могла уснуть и ворочалась на постели, из головы не шла мысль, что я что-то забыла. Завтра утром я выхожу на работу, возвращаюсь в свою квартиру. Это я хорошо помню. Но ведь есть что-то еще? Маме лекарства, которые просил доктор, купила, вещи на смену Володя привез еще вчера. Тогда что? Маша? Егор? Костик! — от неожиданности я даже уселась, скинув с себя одеяло. Муж! Он должен был вернуться сегодня утром! Пошарила под подушкой рукой и нащупала телефон.

Двенадцать пропущенных вызовов от абонента «Почти бывший муж». По три от Светки и Веры, один от Егора.

Покрутила аппарат, обнаружив, что звук на нем отключен. Это я, когда карту под чехол запихивала на кассе в магазине, то оно само так получилось. Мобильный опять заморгал, извещая о входящем вызове. Потерявший жену Костик беспокоится, — усмехнулась я.

— Алло, — ответила на звонок, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Хотя сердце в груди колотилось как бешеное.

— Ну наконец-то! Ты где⁈ — раздалось на том конце телефона. — Я прилетел, в холодильнике пусто, то есть дома нет никого, — поправился муж. — Думал, ты на работу умотала, как всегда. Проснулся — нет тебя, ладно, думаю, подожду. Сам в магазин сходил, еды приготовил, жду — нет тебя! Хотел с работы встретить, в магазине девица какая-то сказала, что ты завтра выходишь! В больнице ты еще, что ли? Ты время видела? Когда домой!

Он так орал, что я в какой-то момент отстранила трубку от уха на вытянутую руку и только когда муж замолчал, вернула ее обратно.

— Костя, а ты не хочешь спросить, как мама? — обида кольнула в груди. Я выслушала монолог эгоиста: я, мне, ты где? И ни словечка про здоровье Людмилы Сергеевны, моей мамы.

— Егор сказал, что нормально с ней все, — как-то буднично отозвался Костик. — Говорит, уже, а руки-ноги, так-то восстановится. Куда она денется? Давай ближе к вопросу блудной жены… — он попытался вернуться к интересующей его теме.

— Костя, я подала на развод, — выпалила я на одном дыхании, почувствовав, что пора переходить к главному. Тратить время на пустую болтовню не имеет смысла.

Еще утром я заполнила заявление онлайн, в перерыве между мытьем посуды и походом в магазин, заплатила пошлину и жду назначения даты. Вот так просто, буднично и без лишних эмоций.